1. Только Бог достоин абсолютной и безусловной любви. Естественные эмоции человека, для которого любовь к Богу – на первом месте, становятся более возвышенными и благородными.

   2. Любовь к Богу безмерна.

   3. Конкретные проявления любви к Богу.



   1.1 Иисус часто напоминает нам, что Бог должен быть нашей главной любовью. Прежде всего следует любить Бога, и лишь затем – творения. Евангелие сегодняшней святой Мессы^[1] недвусмысленно предостерегает нас: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее^[2].

   Ибо Господь дал нам жизнь, чтобы мы узнали Его, служили Ему, любили Его и так достигали рая^[3]. Только Бог заслуживает абсолютной и безусловной любви. Именно любовь к Богу должна стать мерой всякой иной любви. Господь ждет от нас настоящей любви. Он требует, чтобы мы любили своих родных и близких. Однако никакую любовь нельзя предпочесть любви к Нему. Любовь к Богу всегда должна оставаться на первом месте. Если мы любим Бога, то и всякая наша земная любовь растет, становится богаче и чище. Наше сердце учится любить и обретает способность вместить многое. Рушатся препятствия и преграды, воздвигнутые эгоизмом, столь присущим каждому творению. Чистая земная любовь возвышается и облагораживается. Для этого, однако, необходимо прежде всего любить Бога.

   Чтобы любить Бога так, как Он этого требует, необходимо также отбросить свою жизнь – жизнь ветхого человека. Должно исчезнуть стихийное вожделение, склоняющее нас ко греху, должен умереть животный эгоизм, побуждающий человека во всем искать собственную выгоду. Бог хочет, чтобы мы сохраняли все здоровые и достойные уважения качества человеческого естества, все по-настоящему благое и самобытное, полезное и совершенное. Ничто подлинно человеческое не должно быть утрачено. Благодать проникает собой природу и возводит ее на более высокий уровень. Сама личность христианина становится таким образом богаче. Условие тут прежнее – любить Бога. Чем в большей мере человек смиряет свое эгоистическое я, тем человечнее он становится, тем полнее он открывается благодати.

   Христианин, вступивший на путь самоотречения, обретает возможность новой жизни – жизни во Христе. Благодать изменяет нас таким образом, что мы начинаем чувствовать так же, как чувствовал Иисус, усваиваем Его взгляд на людей и события. Мы начинаем подражать Его поступкам. Так возникает определенный образ действий – простой и естественный – благодаря которому мы становимся лучше. Нас переполняют чувства Самого Христа: мы стремимся творить волю небесного Отца, что и является наиболее убедительным свидетельством любви. Христианин сохраняет свойственный ему образ жизни. При этом он отождествляется со Христом как раз в той степени, в какой (при помощи благодати) освобождается от себя самого: имею желание разрешиться и быть со Христом^[4], – восклицает апостол Павел.

   С другой стороны, любовь к Богу нельзя сберечь, не прилагая усилий: если за любовью не ухаживают, она погибает. И наоборот, если мы привязаны к Богу, то те же трудности и препятствия лишь разжигают и укрепляют нашу любовь. Пищей для любви к Богу служат молитва и таинства, а также наши усилия по искоренению пороков, умение ходить пред Богом в течение всего дня: на работе, дома, в дружеском общении… Источником, питающим и укрепляющим нашу любовь к Господу, должна стать Евхаристия. Любить – значит в какой-то степени попасть в рай уже тут, на земле.



   1.2 Вдохновляемый благодатью, христианин любит Бога тою же любовью, которую он обрел как неизреченный дар^[5]. Этот дар дается в святом Крещении. Молитва, таинства и добрые дела поддерживают его.

   Любовь, изливаемая в душу христианина, должна стать мерой всех его поступков. Подобно тому, как здания, которые мы строим, оцениваются как законченные и годные к использованию, если они соответствуют разработанному ранее проекту, так и всякое человеческое действие будет правым и добродетельным, если оно соответствует Божественной мере любви. Если же оно отходит от этой меры, то уже не будет ни благим, ни совершенным^[6]. С помощью этой меры Божией любви, которая вовсе не чужда живущей в состоянии благодати душе, можно взвесить и измерить все наши поступки. Любовь ничего не уничтожает, но упорядочивает, отмечая душу печатью единства, столь свойственного Божественной любви. Тем самым и наша воля облагораживается и становится более совершенной.

   Любовь, которой мы любим Бога, а в Боге – ближнего, плодоносит по мере того, как начинает действовать. Чем больше мы любим, тем сильнее в нас способность любить. И пока не овладеет предметом любви, настолько трудится, насколько терпит недостаток; (…). Такая душа – как пустой сосуд, который ожидает наполнения, как голодающий, который ищет пищи, как больной, который воздыхает об утраченном здоровье, как человек, который висит над землей, не имея точки опоры^[7].

   Любовь к Богу безмерна. Бог хочет, чтобы Его любили всем сердцем, всей душой и всем разумением^[8]. Любовь к Богу может неограниченно возрастать. Бог же обращается ко всем Своим ученикам, и лично – к каждому из них: Любовью вечною Я возлюбил тебя, и потому простер к тебе благоволение^[9].

   Попросим Господа помочь нам убедиться в следующей истине: только абсолютная любовь является источником всякой иной любви – подлинной и возвышенной. Человек, умеющий по-настоящему любить Бога, любит все творения чище и сильнее. Что-то легко любить, а что-то – трудно: оно не нравится; или меня оскорбили, сделали мне зло. Я смогу его возлюбить, только если по-настоящему люблю Бога: возлюбить, как дитя Божие, а еще потому, что Бог этого требует от меня. Иисус также указал, как именно следует любить ближнего – не одними эмоциями, но и делами: (…) Я был голоден в лице моих меньших братьев, дали ли вы Мне есть? Посетили ли Меня, когда Я был болен?^[10]. Разделили ли вы со Мной ношу, которая так сильно угнетала Меня?

   Любить ближнего в Боге вовсе не значит любить его “опосредованно”. Как раз наоборот, любить Бога – значит устремиться навстречу нашим братьям напрямик. Лишь в Боге мы сможем понять и полюбить всех людей, несмотря на их и наши ошибки, несмотря на все то, что (если судить только по-человечески) отталкивает нас от них или побуждает относиться к ним равнодушно.



   1.3 Наша любовь к Богу – это только ответ на Его любовь, ибо Он прежде возлюбил нас^[11]. Бог вливает Свою любовь в нашу душу, чтобы мы смогли любить. Потому-то мы и просим Его: Господи, дай мне такую любовь, какой Ты хочешь быть возлюбленным мной.

   Мы отвечаем Богу взаимностью, если открываемся потребностям других людей, умеем ценить их личное достоинство, ибо они созданы по образу и подобию Божию, с бессмертной, призванной к вечному восхвалению Бога душой. Любить – означает поспешить на помощь раненному человеку. Таких людей мы постоянно встречаем на нашем жизненном пути. Необходимо перевязать их раны, ухаживать за ними, оказывать им всестороннюю помощь^[12]. Следует также постараться приблизить их к Богу: ведь отдаление от Него – это худшее из зол, для победы над которым нельзя жалеть усилий. Апостольство – вот лучшее свидетельство того, что мы любим Бога. А путь апостольства позволяет стяжать еще большую любовь.

   Любовь выражается также в умении благодарить. Есть много поводов для благодарности. Господь, рассказавший фарисею Симону притчу о должниках, использовал глагол “возлюбить” в качестве синонима глаголу “быть благодарным”: Который из них более возлюбит его?^[13]. Этим Он показывает, какое именно чувство люди должны испытывать к их главному Благодетелю – Богу. Так и происхождение самого слова “евхаристия” открывает природу таинства Евхаристии – благодарения за дар любви, источником которого это таинство как раз и является.

   Мы отвечаем Богу взаимностью, если стремимся устранить все то, что нас от Него отделяет. Необходима повседневная борьба, в том числе, и в мелочах, поскольку обстоятельства, отдаляющие нас от Бога, существуют всегда. Речь может идти о недостатках характера, эгоизме, лени, из-за которой мы не в состоянии добросовестно трудиться.

   Мы любим Бога, если превращаем свою жизнь в неустанное стремление к Нему. Некто сказал, что Бог не только не ищет людей, но еще и прячется, чтобы люди Его искали. Тем не менее, мы встречаем Бога в повседневных трудах, в семье, в радостях и скорбях, успехах и неудачах… Бог нуждается в наших чувствах. Это Он вложил в наши сердца желание искать Его, это Он побуждает нас к такому поиску. Только бы мы смогли понять, как сильно Бог любит нас! Только бы мы смогли сказать вслед за апостолом Иоанном: И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее^[14]. Тогда все стало бы простым и легким.

   Мы призваны превратить всю нашу жизнь в один непрерывный поиск Иисуса. Это касается “хороших” и “плохих” моментов, это касается времени, когда мы трудимся или отдыхаем, когда находимся в кругу семьи или на улице. Эта задача придает смысл всем нашим действиям, однако мы не способны исполнить ее сами, без помощи свыше. По этой причине мы обратимся к Пресвятой Богородице и скажем Ей: Матерь Божия, не оставляй меня! Помоги мне найти Твоего Сына, дай мне встретиться с Ним, научи меня любить Иисуса… всем моим существом! – Вспомни обо мне, Царица Небесная, вспомни обо мне^[15].

   Что я такое для Тебя? Почему Ты хочешь моей любви? Почему гневаешься на меня и грозишь великими карами, если я не хочу Тебя любить? Разве уже одно то, что я не люблю Тебя, является несчастьем?^[16]

   1. Смерть, которой мы призваны бояться, и которой мы призваны избегать.

   2. Грех – это смерть души. Последствия совершенного греха.

   3. Ценить жизнь души превыше всего.



   2.1 Литургия этого воскресенья повествует нам о смерти и о жизни. Первое чтение учит, что смерть не принадлежала к изначальному замыслу Творца: Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих^[17]. Смерть – это следствие греха. Иисус Христос принял ее как неотъемлемую часть природы, как неизбежный аспект земной судьбы человека. Иисус Христос принял ее (…), чтобы победить грех^[18]. Смерть тревожит человеческое сердце^[19], однако нас утешает тот факт, что Иисус разрушил смерть^[20]. Отныне смерть – это уже не то событие, которого человек вынужден бояться больше всего. Более того, для верующего смерть – это шаг, необходимый для того, чтобы перейти из этого мира к Отцу.

   Евангелие сегодняшней святой Мессы^[21] рассказывает нам, как Иисус вернулся в Капернаум. Здесь Его ожидает великое множество людей. С особым чувством и надеждой Его ждет начальник синагоги Иаир, дочь которого находится при смерти. Ждет Его и женщина, чья длительная болезнь поглотила все ее состояние. Исцеление этой больной, все свое упование возложившей на Иисуса, произошло по пути в дом Иаира.

   Иисус остановился, чтобы утешить женщину. Между тем, посланные уведомили начальника синагоги: Дочь твоя умерла; что еще утруждаешь Учителя? Тем не менее, Иисус взял с собой Петра, Иакова и Иоанна. Он избрал их в свидетели чуда, которое вот-вот должно было совершиться. Войдя в дом Иаира, Иисус и Его спутники увидели смятение и плачущих и вопиющих громко. Тогда Иисус сказал им: Что смущаетесь и плачете? девица не умерла, но спит. – И смеялись над Ним. Присутствующие не разумели, что для Бога смертью в подлинном значении этого слова является лишь грех, способный уничтожить Божественное начало в душе. Физическая же смерть для верующего подобна сну, от которого пробуждаются в Боге. Так это понимали первые христиане. Не хочу же оставить вас, братия, в неведении о умерших, – обращается апостол Павел к христианам Фессалоники, – дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды^[22]. Мы не должны отчаиваться подобно людям, ничего не ожидающим после смерти. Если мы веруем, что Иисус воистину воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним^[23]. Он поступит с нами, как поступил с Лазарем: Лазарь, друг наш, уснул; но Я иду разбудить его. Когда же ученики решили, что речь идет об обычном сне, Господь сказал прямо: Лазарь умер^[24]. Наши очи закроются в этом мире в момент смерти. Зато мы пробудимся для подлинной Жизни – Жизни, длящейся вечно: вечером водворяется плач, а наутро радость, – молимся мы словами ответного псалма^[25]. Грех – это самая настоящая смерть: ведь он чреват страшной разлукой – вечным разрывом с Богом. По сравнению с этим разрывом разлучение души и тела представляется чем-то мало значимым и преходящим. Верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек^[26].

   Смерть, бывшая прежде нашим врагом^[27], превратилась в нашего союзника. Отныне смерть – это тот решающий шаг, вслед за которым нас ждет встреча с нашим Отцом. Он возжелал этой встречи от века, ибо сотворил нас для того, чтобы мы пребывали с Ним. Думая о смерти, не бойся, несмотря на свои грехи... Он видит, что ты Его любишь, и знает, из какого ты теста... Если ты Его ищешь, Он тебя встретит, как отец – блудного сына. Но ты должен Его искать!^[28]. Господи, Ты знаешь, что я ищу Тебя днем и ночью!



   2.2 Придя в дом Иаира, Иисус сказал: Девица не умерла, но спит^[29]. Девица была мертва для тех, кто был не в состоянии ее разбудить. Для Бога же она спала: ведь ее душа была во власти Божией и жила, а тело покоилось, ожидая воскресения. Потому и между христианами повелось называть тех, о ком мы знаем, что они воскреснут, именем спящих^[30].

   Физическая смерть не является абсолютным злом. Не забывай, сынок, что в этом мире есть только одно зло, которого тебе должно бояться и избегать с помощью благодати Божией. Это – грех^[31], ибо утрата Бога равносильна смерти души^[32]. Человек, совершивший тяжелый грех, потерян для себя самого и для Бога. Это – самая большая трагедия, которая только может случиться. Смертный грех (…) влечет за собой потерю любви и лишение освящающей благодати, то есть состояния благодати. Если он не искуплен раскаянием и прощением Божиим, он влечет исключение из Царства Христа и вечную смерть в аду^[33]. Если Божественная жизнь в душе иссякает, человек совершенно отдаляется от Бога. Он теряет все свои прежние заслуги и способность к приобретению новых заслуг. Он в некоторой степени попадает в рабство к дьяволу, а естественная склонность к добру у него постепенно атрофируется. Все смертные грехи, даже совершенные лишь мысленно, делают людей чадами гнева (Еф 2,3) и врагами Божьими^[34]. Вера учит нас, что даже единственный грех – прежде всего, смертный, но также и повседневный, – представляет собой зло большее, чем природная катастрофа, способная уничтожить все земное. С другой стороны, дар благодати даже у одного человека – это нечто более значительное, нежели естественное благо всей вселенной^[35].

   Грех вредит не только тому, кто его совершает. Он причиняет ущерб семье грешника, его друзьям, всей Церкви… Можно говорить о солидарности в грехе, посредством которой душа губит саму себя, а вместе с собой – Церковь и, в определенной мере, весь мир. Другими словами, нет такого греха – даже тайного и глубоко личного – который вредил бы исключительно совершающему его. Всякий грех в большей либо в меньшей степени, с более или менее серьезными последствиями отражается на всей Церкви и на всем человечестве^[36].

   Попросим Господа даровать нам сознание греха и всей его тяжести, дабы мы никогда не подвергали опасности свою душу, дабы мы не привыкали смотреть сквозь пальцы на грехи в нашем окружении, дабы мы научились приносить жертвы умилостивления за собственные падения и падения других людей. Мы должны постоянно каяться в своих грехах и никогда не отчаиваться, ибо грех – это великое зло, но еще большее зло – отчаяние: ведь после грехопадения можно подняться, грех можно отмолить; грех не раз становился даже началом святости. Между тем отчаяние никогда не приносит добрых плодов^[37]. Если мы будем проявлять постоянное раскаяние в грехах, Господь в конце нашей жизни скажет о нас: Не умерла, но спит… И… – пробудит нас к Жизни.



   2.3 Иисус не обращал внимания на тех, кто смеялся над Ним. Он, выслав всех, берет с Собою отца и мать девицы, и бывших с Ним, и входит туда, где девица лежала. И, взяв девицу за руку, говорит ей: “талифа куми”, что значит: “девица, тебе говорю, встань”. И девица тотчас встала, и начала ходить; ибо была лет двенадцати. Видевшие пришли в великое изумление^[38].

   Евангелисты рассказали нам и о такой человеческой черте Иисуса как внимательность: Он сказал, чтобы дали ей есть. Иисус – совершенный Бог и совершенный человек – видит и чисто земные проблемы. Однако приоритет Он неизменно отдает тому, что связано с нашим вечным предназначением. В своем комментарии к словам Господа не умерла, но спит, святой Иероним обращает внимание на тот факт, что истинными являются оба утверждения: умерла для вас, а для Меня – спит. Если мы так ценим земную жизнь, как же мы должны ценить жизнь духовную!

   Христианин, действительно желающий следовать за Господом, решительно отказывается от смертных грехов и, как правило, не допускает тяжелых падений. Между тем, неизменное пребывание в благодати никому не гарантировано. Как раз сознание собственной немощи побуждает нас избегать даже малейшего повода к смертному греху. Слишком высокую цену имеет жизнь души! Желание жить по благодати велит нам держать в узде наши чувства. Нам не следует обольщаться самоуверенностью. Нас не должны вводить в заблуждение ни опыт долгого следования за Христом, ни духовная искушенность. Зато всегда полезны будут частая исповедь и искреннее послушание духовнику.

   Чтобы не подвергать опасности душу, мы должны вести нашу духовную брань вдали от границ, разделяющих тяжелые и легкие грехи, дозволенные и недозволенные поступки. Добровольно совершаемый грех оставляет в душе страшное опустошение, а потому его следует решительно избегать. Легкие грехи не исключают вовсе жизнь по благодати, но ослабляют душу, затрудняют следование голосу добродетелей, делают нас нечувствительными к легким веяниям Святого Духа. Тот, кто энергично не борется с легкими грехами, в конце концов впадает в тягчайшие грехи.

   Будем просить Пресвятую Деву Марию, Матерь нашу, ходатайствовать о величайшем даре для нас: нам следует научиться ценить внутреннюю жизнь души. Эта жизнь – превыше всех земных благ, превыше самой физической жизни. Попросим Пресвятую Богородицу помочь нам сокрушаться о собственных падениях и упущениях. И тогда мы, вслед за псалмопевцем, сможем сказать: Из глаз моих текут потоки вод оттого, что не хранят закона Твоего^[39]. Физическая смерть ничего не значит в сравнении со спасением жизни души и с приумножением ее внутренних благодатных сил.

   1. Требования к призванию: готовность к самопожертвованию, отрешенность, безусловное посвящение…

   2. Доказательства верности.

   3. Добродетели, полезные на пути к Господу.



   3.1 Чтения сегодняшней святой Мессы побуждают нас к размышлению. В его центре – требования, связанные с нашим призванием к служению Богу и ближнему. Первое чтение^[40] повествует о том, как Бог послал пророка Илию с горы Хорив к Елисею. Илия должен был помазать Елисея в пророки Яхве. Когда Илия спустился с горы, он застал Елисея пашущим землю и, проходя мимо него, бросил на него милоть (плащ) свою. Этим жестом Илия обозначил тот факт, что Елисей отныне и навсегда призван полностью посвятить себя служению Богу. Елисей откликнулся на Божий призыв тотчас и безоговорочно. Он не оставил при себе ничего, что могло бы отвлечь его от служения: взял пару волов и заколол их и, зажегши плуг волов, изжарил мясо их, и роздал людям, и они ели. А сам встал, и пошел за Илиею, и стал служить ему.

   Со своей стороны, евангелист Лука рассказывает нам о трех людях, пожелавших последовать за Христом^[41]. Первый из них подошел к Иисусу, когда они были в пути: в долгом последнем пути в Иерусалим, на Голгофу… Казалось бы этот кандидат в ученики преисполнен решимости: Я пойду за Тобою, куда бы Ты не пошел, – говорит он Учителю. Однако Господь, видимо тронутый его великодушием, все же хочет дать ему понять, что в действительности ожидает того, кто решится связать свою жизнь со Христом. Этим Он помогает ученику избежать возможных разочарований в будущем. Следовать за Христом – значит постоянно быть в пути, возвещая повсюду Евангелие и приближая всем людям Спасение. Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову. Так должны жить и Его последователи: им следует отрешиться от материальных благ, а их решимость должна стать абсолютной.

   Другого ученика призывает Сам Господь. Следуй за Мною, – говорит Он ему. Потенциальный ученик, получив приглашение последовать за Учителем, готов на него откликнуться, но не тотчас. Он собирается сделать это в более подходящее время, теперь же ему предстоит заняться домашними делами. Он не сознает простой истины: как раз тот момент, когда Бог обращается к нам, является наиболее подходящим, чтобы последовать за Ним. Может создаться впечатление, что, в свете сопутствующих призванию обстоятельств, откликнуться на него следует позднее. Однако Бог лучше знает, что нужно ученику. У Него – Свои замыслы относительно тех, кто, следуя за Ним, несет видимые потери. Ученик призван последовать за Христом немедленно, с радостью, самоотверженно и безусловно. Промедление в следовании за проходящим мимо нас Иисусом чревато тяжелыми последствиями: позднее, когда мы сами захотим сблизиться с Ним, мы можем уже не встретить Его. Господь пойдет Своим путем. Там, где Иисус Христос требует от нас посвящения, поддаться “искушению промедлением”^[42] – значит совершить серьезный проступок.

   Бог призывает каждого из нас в конкретных обстоятельствах. Во время сегодняшнего размышления спросим самих себя: каков наш ответ на призвание Христово? Готовы ли мы откликнуться на него решительно, самоотверженно и безоговорочно?



   3.2 Третий ученик (о нем сообщает лишь один Лука) озирается назад, желая проститься с домашними своими. Возможно, он хочет в последний раз побыть в домашнем кругу. Как кажется, он уже возложил руку свою на плуг, т.е. решился последовать за Учителем. Между тем, призыв Господень всегда имеет срочный характер: ведь жатвы много, а делателей мало. Большая часть урожая может попросту пропасть, потому что ее некому собрать. Промедление, сопряженное с оглядкой назад, всевозможные отговорки создают прямую угрозу Господней жатве. По этой причине Иисус высказывается вполне определенно: Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия.

   Новое трудовое поприще, вступить на которое призван ученик, потребует от него многих усилий: никак не меньше, чем пахота в Палестине, на твердых почвах по берегам Геннисаретского озера. Если рука находится на рукоятке плуга, нет возможности обернуться назад. Нельзя отвернуться в то мгновенье, когда к нам обращается Господь. Тот, кто хочет быть верным и счастливым, должен постоянно взирать на Иисуса^[43]. Он должен вести себя как бегун, который, выйдя на дистанцию, не замечает вокруг ничего, всецело сосредоточившись на финишной ленточке, или как пахарь, не теряющий из виду метку на конце борозды и направляющий к ней свой плуг. Стоит обернуться назад, как борозда тотчас искривится.

   Иногда искушение оглянуться назад связано с собственными слабостями или с давлением среды, шокированной подобным посвящением, или с образом жизни некоторых лиц, призванных стать примером для других, а на деле поступающих совершенно иначе. Своим поведением они фактически дают понять, что христианская верность не является главной ценностью в этом мире. Порой такого рода искушение может стать следствием определенного разочарования: несмотря на все приложенные усилия и непрестанную борьбу, идеал святости по-прежнему кажется недостижимым. После первого пыла – колебания, сомнения, страхи. Тебя беспокоят ученье, семья, деньги, а главное – мысли о том, что ты ничего не можешь, никуда не годишься, тебе не хватает опыта. Я знаю надежный способ преодолеть все твои сомнения, – эти соблазны дьявола или последствия робости: презирай их, изгоняй из памяти! Еще двадцать веков назад Христос учил: “Не оглядывайся!”^[44]. В ситуациях тревоги и смятения нам следует взирать на Иисуса. Господь говорит нам: Будь верен, иди вперед. Если мы не потеряем из виду Христа, то сумеем весьма продвинуться на нашем пути. У нас нет достаточных оснований для того, чтобы оглядываться назад^[45].

   Озираться назад, – учит нас святой Афанасий, – значит обречь себя многим печалям, вновь оказаться в плену стихий мира сего^[46]. Здесь – духовная леность, закрадывающаяся в сердце человека, потерявшего из виду Господа. Здесь – пустота души, которую не наполняют ни Бог, ни благородные помыслы призвания.

   Озираться назад, с тоской и печалью вздыхать о том, что нам пришлось оставить, о том, что “могло бы быть” – это порой равносильно тому, чтобы затупить лемех или вовсе сломать плуг. В лучшем же случае, хотя плуг и не сломается, но борозда (т.е. доверенная нам миссия) окажется искривленной. Между тем, в данной свыше, от Господа, миссии, ставкой является наша душа – ее вечная жизнь.

   Глаза нужны нам лишь для того, чтобы взирать на Христа, а в Нем – на достойные, благие Божии творения. И тогда мы сможем радостно воскликнуть, используя слова ответного псалма: Господь есть часть наследия моего и чаши моей. Ты укажешь мне путь жизни: полнота радостей пред лицом Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек^[47]. “Путь жизни” – это и есть наше призвание, на которое мы призваны взирать с любовью и благодарностью.



   3.3 Святой Дух возжелал через евангелиста Луку повторить нам слова Христа, сказанные Им трем ученикам, чтобы мы применили их к собственному призванию, полученному нами от Бога.

   Человека определяет его призвание. Всякий человек обусловлен тем, для чего его сотворил Бог. У человека в жизни нет иной цели, как только познать и добровольно исполнить Божию волю о себе самом. Человек реализует себя или теряет себя в зависимости от того, исполняет он или нет конкретный Божий замысел о себе самом^[48]. Все мы имеем призвание. Иначе говоря, все мы приглашены к познанию Бога, к признанию Его источником жизни, к доверительным отношениям и близкому общению с Ним, к молитве. Мы призваны поместить Иисуса Христа в центр нашей личной жизни, подражать Ему, принимать решения, согласные с Его волей. Мы призваны решительно преодолевать искушения эгоизма, созидать в своем окружении атмосферу братской любви, евангелизировать его и всячески способствовать сближению других людей с Богом. Наконец, мы призваны понять, как именно мы можем исполнить все эти задания в той конкретной ситуации, в которую нас поместил Бог, и в зависимости от той конкретной миссии, которую Он соблаговолил нам доверить. На протяжении веков понятие призвания использовалось исключительно по отношению к священническому и монашескому чину. Однако II Ватиканский Собор, следуя учению Господа – “итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный” (Мф 5,48), – вновь подчеркнул важность всеобщего призвания к святости. (…) Бог призывает к святости всех людей и имеет определенные замыслы относительно каждого из них. Они-то и составляют то личное призвание, которое каждый человек должен познать, принять и исполнить^[49].

   Верность призванию предполагает постоянную готовность откликнуться на конкретный Божий призыв. Господь обращается к нам подобным образом на протяжении всей нашей жизни. Обычно речь идет о постоянной верности в малом, об умении проявить любовь к Богу на своем рабочем месте, в радости и горе, которые являются неотъемлемой составной частью нашей жизни. Нам следует решительно отвергнуть все, что может привести нас на бездорожье: туда, где мы уже не сможем встретить Христа. Верность связана с целым рядом добродетелей: без них следование за Учителем окажется слишком трудным, а то и вовсе невозможным. Речь идет о добродетели смирения: она поможет нам признать, что наши ноги, подобно ногам истукана из Книги Даниила^[50], сделаны из глины, а также о добродетелях мудрости и искренности, являющихся обычно следствием смирения. Речь также идет о любви и братской солидарности, которые не позволят нам замкнуться в себе; о духе аскезы, благодаря которому мы становимся умеренными, воздержанными, способными победить искушения своекорыстия и эгоизма, способными отказаться от удовлетворения собственных прав любой ценой, следствием чего может стать отдаление от Господа… Верность нуждается и в молитвенном духе. Стяжав его, мы сможем беседовать с Господом как с Другом – Другом на всю жизнь и лучшим из наших друзей. Тот, кто не перестает продвигаться вперед, – учит нас святая Тереза, – рано или поздно дойдет до цели. Пренебрежение же молитвой равносильно утрате пути^[51].

   Скажем же Господу, что мы хотим быть верны Ему, что мы не желаем ничего иного, как только пребывать рядом с Ним и в хорошие и в плохие времена. Он – та ось, на которой вращается вся наша жизнь, тот стержень, на котором держатся все наши поступки и действия. Без Тебя, Господи, наша жизнь была бы одним сплошным заблуждением и неизбежно закончилась бы катастрофой.

   В заключение мы обратимся к Деве Верной, нашей Матери и Матери Божией.

   1. Ради десяти праведников Бог готов был простить тысячи жителей города.

   2. Наше соучастие в безмерных заслугах Христа.

   3. Как звезды в мире.



   4.1 Священное Писание говорит об Аврааме – отце нашем по вере – как о человеке праведном, особо угодном Богу. Бог возлюбил его и доверил ему обетования спасения человеческого рода. Послание к Евреям весьма трогательно описывает этого Патриарха, как и других праведников Ветхого Завета, которые умерли, так и не дождавшихся исполнения данных им обетований, а только издали видели оные, и радовались^[52]. Это сравнение, – поясняет святой Иоанн Златоуст, – взято из практики моряков, которые, издали завидев город – цель их путешествия, – хотя и не вошли еще в порт, все же выражают трогательную радость^[53].

   Праведники Ветхого Завета не были участниками обещанного искупления. Они не стали, подобно нам, сопричастниками Единородного Сына Божия. Тем не менее, Господь отнесся к ним как к самым близким друзьям, достойным самого высокого доверия. Ради их веры и любви Он иногда готов был “закрыть глаза” на падения прочих людей. Многие люди были спасены как раз потому, что были ближними этих друзей Божьих. Когда Бог принял решение уничтожить Содом и Гоморру из-за многочисленных грехов их жителей, Он сказал об этом Аврааму^[54]. Авраам же пожалел обреченных людей: И подошел Авраам, и сказал: неужели Ты погубишь праведного с нечестивым, и с праведником будет то же, что с нечестивым? Может быть, есть в этом городе пятьдесят праведников? Неужели Ты погубишь, и не пощадишь всего места сего ради пятидесяти праведников, если они находятся в нем? Господь ответил: Если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу весь город и все место сие. Однако пятидесяти праведников не нашлось, и Авраам вынужден был снизить “квоту святых”: Может быть, до пятидесяти праведников не достанет пяти, неужели за недостатком пяти Ты истребишь весь город? На это Господь сказал: Не истреблю, если найдется там сорок пять. Но не было и сорока пяти. Авраам продолжал ходатайствовать перед Господом: Может быть, найдется там сорок?… тридцать?… двадцать?… В конечном счете оказалось, что в этом городе не было и десяти праведников. На последнее из прошений Авраама Господь ответил: Не истреблю ради десяти. Ради любви к десятку праведников Бог готов был простить весь город. Вот какую ценность имеют святые души у Господа! Вот на что Он готов решиться ради них!

   Священное Писание часто повествует нам о том, что грех отдельных людей может повредить всему обществу^[55]. Однако Авраам предлагает взглянуть на ситуацию по-другому: он просит Бога, столь ценящего праведность, сделать святых источником благословения для всех людей, в том числе и для многих грешников. И Бог готов согласиться с этим предложением.

   Сегодня нам следует задуматься о той радости и о том веселии, которые испытывает Бог при виде наших усилий сохранить Ему верность. Нам следует задуматься, сколь значимыми могут стать наши поступки, если мы совершаем их для Бога: даже те из них, которые носят скрытый от посторонних глаз характер. Бог высоко ценит поступки тех, кто стремится к святости. Бог радуется о святых Своих. Их ради Его милосердие и прощение изливается и на других людей: тех, кто сам по себе этого не заслуживает. Есть один чудесный, таинственный, но от этого не менее реальный факт: Бог счастлив от того, что люди стремятся к святости.



   4.2 В лице Иисуса Христа исполнилось древнее пророчество: смертью одного могут спастись многие^[56]. Тайна человеческой солидарности достигает во Христе небывалой высоты. Ничто никогда не было и никогда не будет так угодно Богу, как жертва всесожжения, принесенная Иисусом. Этой жертвой стала сама Его жизнь, а алтарем – крест на вершине Голгофы. Чтобы на земле, в человеческой душе стал возможен акт любви к Богу, имеющий бесконечную ценность, необходимо было, чтобы человеческая душа стала душой Божественной Личности. Это была душа Слова, ставшего плотью. Ее акт любви в Божественной Личности Слова приобрел бесконечную ценность: ценность удовлетворения и заслуг^[57].

   Святой Фома Аквинский учит, что Иисус Христос принес Богу несравненно большую жертву, нежели та, которая была необходима для умилостивления за все оскорбления, нанесенные Ему человеческим родом. Жертвой стала и величайшая любовь, с какой Иисус переносил страдания; и достоинство Его Жизни – жизни Богочеловека, – которую Он посвятил всем людям; и безмерный характер Его физических страданий…^[58] Любовь страждущего Христа превышала злобу тех, кто Его распял, а потому удовлетворение посредством Страстей Христовых превышало оскорбление, нанесенное теми, кто Его распял и предал на смерть. Таким образом Страсти Христовы могли с избытком покрыть грехи тех, кто Его распял^[59]. Страсти Христовы стали умилостивительной Жертвой за грехи всех людей во все времена: как за их личные грехи, так и за первородный грех каждого из них, как если бы лекарь приготовил лекарство, которым можно излечить любую болезнь, даже ту, которая появится в будущем^[60].

   Иисус в полной мере явил вечную любовь Отца и принес ей жертву умилостивления^[61]. Так всегда учила Церковь^[62]. Любовь Христа, умершего за нас на Кресте, перевесила то отвращение, которое пробуждал в Боге грех мира – грех всех людей вместе взятых. Мы присваиваем себе заслуги Христа в той мере, в какой подчиняем свою волю Его воле. Мы приносим Богу жертву умилостивления, считая своими любовь и заслуги Его Сына! Отсюда – ни с чем не сравнимая ценность перед Богом даже одного единственного святого. Ежедневно совершается множество грехов, но есть и множество людей, которые, несмотря на всю свою немощь, изо всех сил стремятся быть угодными Богу!

   И пусть наша жизнь – в глазах внешнего наблюдателя – выглядит вполне заурядно. Главное в ней – решимость сохранить верность Богу, превратить ее в одно непрерывно длящееся жертвоприношение. Тот, кто способен увидеть в Боге Отца, тот, кто относится к Нему с доверием и любовью Авраама, не поддастся искушениям пессимизма, даже если его усилия служить Господу не будут изобиловать осязаемыми плодами и не оправдают чьих-то ожиданий. Это сатана пытается повергнуть нас в печаль при виде незначительных результатов нашего служения. Зато Господь радуется, глядя как мы изо дня в день вступаем в духовную брань, как мы постоянно готовы начать наш путь заново!

   Nam, et si ambulavero in medio umbrae mortis, non timebo mala – ”если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла”. Меня не устрашат ни мое собственное ничтожество, ни искушения врага, quoniam tu mecum es – ”потому что Ты со мною”^[63]. Ты всегда присутствовал в моей жизни, Господи.



   4.3. Не истреблю ради десяти^[64]. Хватило бы и десяти праведных! Святые самой своей жизнью с избытком восполняют Богу преступления, злоупотребления, коварство, неверность, измены, несправедливость, эгоизм всех жителей большого города. Так и ради нашего единения с искупительной жертвой Иисуса Христа Бог с особой благосклонностью будет взирать на наших родственников, друзей и знакомых…, согрешающих против Него из-за своего невежества, заблуждений, слабостей или потому, что они не получили тех даров благодати, которые были даны нам. Как же часто мы обязаны по-дружески и с любовью ходатайствовать перед Иисусом за других людей – подобно тому, как Авраам ходатайствовал перед Яхве! Взгляни, Господи, – должны сказать мы, – этот человек лучше, чем кажется, у него добрые намерения…, помоги ему! И Иисус, хорошо знающий жизнь, коснется их Своей благодатью ради нашей с Ним дружбы.

   Бог относится к прошениям избранных мира сего с исключительным вниманием. Это – молитвы чистых сердцем детей, это – молитвы тех, кто уподобился детям. Бог слышит и молитвы особенно близких Его Сердцу больных, и наши многократно повторяемые молитвы. В них мы свидетельствуем, что не хотим иметь иных желаний, кроме Его, что стремимся служить Ему, занимаясь обычным, повседневным трудом. Те, кто ищет единения со Христом, воистину держат на своих плечах этот мир. Единение же со Христом выражается отнюдь не в экстравагантных, изумляющих всех поступках. Куда чаще имеют место события, чье сокровенное сияние до поры до времени остается сокрытым. Есть огромное множество людей, проживших свою жизнь в уничижении анонимности домашнего хозяйства, фабрики, офиса; людей, чья жизнь протекла в молящейся затворнической общине; людей, посвятивших себя Богу в ежедневном мученичестве болезни. Когда все это откроется во время Парусии (Второго Пришествия), обнаружится и решающая, вопреки видимости, роль подобных явлений в истории мира. И этот факт также станет предметом радости блаженных: в нем они увидят еще один повод для вечных славословий Всесвятому Богу^[65].

   Апостол Павел сравнивал первых христиан со светилами в мире^[66]: они освещают всех окружающих светом Христа. Бог взирает с небес на землю и радуется при виде всех, кто способен оценить достоинство своего христианского призвания. Господь радуется при виде наших трудов, почти всегда мелких, кажущихся незначительными, но имеющих своей целью сохранить верность призванию.

   1. Господь всегда слышит прибегающих к Нему.

   2. Доверие Богу.

   3. Если кажется, что Бог молчит.



   5.2. Все Евангелия свидетельствуют о том, что Иисус держит Себя просто и естественно. От тех, кто решит последовать за Ним, также не требуется крикливых жестов. Он совершает чудеса, насколько это возможно, не производя шума. Он запрещает исцеленным свидетельствовать о полученных ими дарах. Он учит, что Царство не приходит видимым образом, и иллюстрирует эту тайну притчами о горчичном зерне и закваске. Он спокойно, в тишине выслушивает прошения о помощи, а затем исполняет их. Молчание Иисуса во время суда у Пилата и Ирода исполнено высокого достоинства. Мы видим Его стоящим перед бушующей, возбужденной толпой, подстрекаемой лжесвидетелями, нарочно искажающими Его слова… Божие молчание среди шума, спровоцированного людскими страстями, особенно впечатляет. Молчание Иисуса обусловлено отнюдь не равнодушием к окружающим Его творениям или презрением по отношению к ним: оно исполнено милости и прощения. Иисус Христос ожидает нашего обращения и всегда готов принять его. Господь умеет ждать! Он куда терпеливее нас.

   Молчание на Кресте не имеет ничего общего с временным отказом от гнева и проклятий. Здесь перед нами Бог, Который прощает всегда. Он открывает врата, ведущие в новую эру милосердия. Бог всегда слышит тех, кто идет за Ним, хотя порой кажется, что наши молитвы до Него не доходят. Бог весьма чуток к человеческим немощам: Он их прощает, Он принимает их на Себя, Он приходит на помощь тем, кто ими обременен. Если же иногда Он хранит молчание, то только с тем, чтобы наша вера, наша надежда и наша любовь достигли необходимой зрелости.

   В сегодняшнем Евангелии^[67] мы встречаем Иисуса, чувствующего Себя весьма усталым после целого дня непрерывного учительства. Господь со Своими учениками вошел в лодку, чтобы перебраться на другой берег озера. Когда они плыли, разыгралась сильная буря, так что волны начали заливать лодку. Между тем, утомленный дневными трудами Господь спал. Он был настолько измучен, что не проснулся даже от сильнейшей качки. Перед лицом смертельной опасности Иисус кажется отсутствующим. Это – единственное место в Евангелиях, где Иисус показан спящим.

   Апостолы – в большинстве своем – рыбаки, отдавали себе отчет в грозящей опасности: их собственных усилий было явно недостаточно, чтобы удержать лодку на плаву. Они поняли, что находятся на волосок от смерти. Тогда они приблизились к Иисусу и разбудили Его, восклицая: Господи! спаси нас; погибаем!

   Иисус успокоил их: Что вы так боязливы, маловерные? Он как будто хотел сказать: “Разве вы не знаете, что Я – с вами, и что этот факт должен дать вам абсолютную уверенность даже в самой трудной ситуации?” Потом, встав, запретил ветрам и морю, и сделалась великая тишина. Ученики были изумлены. Вместе с тем, на них снизошли мир и блаженство. Они в очередной раз убедились: путь, разделяемый с Иисусом – это безопасный путь, даже в тот момент, когда Иисус хранит молчание. Они говорили: Кто это, что и ветры и море повинуются Ему? Этот “Кто-то” был их Господом и Богом. Позднее, после сошествия Святого Духа в день Пятидесятницы, они поймут, что отныне им часто придется находиться среди бушующих волн, но Иисус всегда пребудет в их лодке – Церкви – хотя, порой, и будет казаться спящим или хранящим молчание. И все-таки, Иисус всемогущ и благ; Он – всегда здесь, рядом. Апостолы прекрасно поняли это. Пройдет совсем немного времени, и они столкнутся с гонениями и горьким непониманием со стороны языческого окружения, в котором они будут проповедовать. Тем не менее, их Наставник поддержит их, укрепит решимость и побудит к новым начинаниям. Таким же образом Он относится и к нам.



   5.2 Сон Иисуса в ситуации, когда Его ученики оказались один на один с бурей и изо всех сил сражались за свою жизнь, часто сравнивают с молчанием Бога, Который порой кажется отсутствующим и равнодушным перед лицом страданий отдельных людей и всей Церкви.

   В тех случаях, когда на нас обрушивается ураган, а наши усилия спастись оказываются недостаточными, нам следует поступать подобно апостолам и со всей доверительностью прибегать к Иисусу: Господи! спаси нас; погибаем! И тогда мы ощутим силу Его всемогущества, а в наши сердца снизойдут уверенность и покой.

   Что вы так боязливы, маловерные? – говорит Господь Своим ученикам, ощущающим себя на краю гибели. Чего вы боитесь, если Я – с вами? Господь – наше прибежище, единственное надежное прибежище. Для того, чтобы победить все страхи и опасности, для того, чтобы оказаться на высоте в минуты тьмы и растерянности, в минуты испытаний, непонимания и искушений, достаточно оставаться с Ним в одной лодке, в поле Его зрения. Неуверенность возникает по мере того, как ослабевает вера. Вместе с неуверенностью приходит и недоверие: мы склонны забывать, что чем значительнее трудности, тем сильнее ощущается помощь со стороны Господа. Так бывает всегда, если только мы стремимся вполне соответствовать своему призванию христианина: в семье, на рабочем месте, в апостольском служении.

   Господь хочет, чтобы мы во всех жизненных ситуациях сохраняли спокойное и мирное расположение духа. Не бойтесь. Вот Я, – говорит Он Своим встревоженным при виде бурных волн ученикам. В другой раз Он скажет друзьям Своим: не бойтесь…^[68] Уже в момент Своего зачатия Он продемонстрировал, какой характер будет иметь Его присутствие среди людей. Весть о Воплощении начинается следующими словами: Не бойся, Мария^[69]. Ангел Господень скажет и Иосифу: Иосиф, сын Давидов! не бойся^[70], а затем повторит пастухам в поле: Не бойтесь^[71]. Нам не следует ничего бояться. Даже святой страх Божий есть ничто иное, как форма любви: страх потерять любовь.

   Совершенное упование на Бога (что не исключает использования и человеческих средств) делает христианина необычайно сильным: он не теряет мирного расположения духа даже при наступлении ужаснейших событий и тягчайших испытаний. Если мы на протяжении всего дня будем помнить о своем Богосыновстве, то сможем взывать к Богу не как к абстрактному существу, равнодушному, холодному и безмолвному, но как к Отцу, заботящемуся о детях Своих. Мы увидим в Его лице Друга, на Которого всегда можно положиться, Который всегда готов прийти на помощь, а если нужно – и простить. Будучи рядом с Ним, мы поймем, что все испытания и трудности послужат нам во благо, если только мы сумеем принять их с верою и не покинем Его. Благословенны беды земные! Бедность, слезы, злоба, несправедливость, бесчестие... Все сможешь перенести в Том, Кто тебя укрепит^[72]. Святая Тереза, весьма искушенная на пути святости, написала для нас следующие строки: Если вы на Него уповаете и не теряете мужества, что весьма угодно Его величию, не опасайтесь, что вам чего-либо будет недоставать^[73]. Господь бодрствует рядом с учениками Своими, даже если кажется спящим.



   5.3 Некоторые христиане, по видимости, следуют за Христом, но лишь до тех пор, пока все происходит в соответствии с их желаниями. Между тем, они покидают Христа, причем как раз в тот момент, когда Его помощь всего нужнее: в случае болезни ребенка, супруга, жены, брата, в случае появления финансовых затруднений, в случае неприятностей, причиненных ложью и клеветой, в случае конфликта с кем-то из друзей. Это происходит, поскольку в душе исчезает то приятное расположение, которое прежде облегчало нам самоотверженные труды и апостольское свидетельство. Ему на смену приходят сухость и подавленность. Однако и такую перемену можно рассматривать как знак особой благодати Божией, как дар, необходимый, чтобы очистить наше сердце и намерения. В состоянии депрессии может показаться, что Бог не слышит нас или не отвечает на наши молитвы, что Он равнодушен к тому, что происходит с нами. Как раз в этот момент мы и должны от всей души сказать Господу: Господи! спаси нас; погибаем! Он всегда слышит нас. Он ждет, что наша молитва станет еще более пламенной, что наше желание упокоиться в Его могучих объятиях станет еще горячее. Непрестанно молитесь (1 Фес 5,17). Молиться можно всегда. Это даже жизненная необходимость. Молитва и христианская жизнь неотделимы друг от друга^[74].

   Во всех испытаниях, трудностях и искушениях нам следует тотчас обращаться к Иисусу. Ищите лица Того, Кто постоянно рядом, реально, телесно пребывая в Своей Церкви. Делайте хотя бы то, что делали ученики. Они были маловерны, не имели ни великого упования, ни душевного мира, и, однако, не покидали Христа (…). Не защищайтесь от Него. Больше того: когда к вам придут испытания, обращайтесь к Нему изо дня в день, ревностно и настойчиво просите Его о дарах благодати, которые только Он может преподать. И как в случае, рассказанном в Евангелиях, Он упрекнул учеников в маловерии, но сделал им то, о чем они просили, так и в нашем случае, Он, хотя и обнаружит в нас недостаток упования, которому не должно быть места, все же пожелает укротить ветры и море и скажет им: “Умолкни, перестань”. И сделается великая тишина^[75]. И тогда, несмотря на переживаемые испытания, в нашу душу снизойдет несказанный покой.

   В этом мирном расположении духа, наполняющем наши сердца, мы вновь бросимся в бой, не теряя надежды и радуясь испытаниям, которые лишь очищают нас и еще теснее соединяют со Христом. В этих обстоятельствах мы не должны терять из виду, что Господь поставил рядом с нами Ангела. Его обязанность – хранить нас, помогать нам и возносить наши молитвы к престолу Божию. Когда будет в чем-либо у тебя нужда, возникнут затруднения – незначительные или большие – прибегни к твоему Ангелу Хранителю, чтобы он разрешил их со Христом или помог тебе в зависимости от того, что требуется в каждом отдельном случае^[76].

   1. Иногда Господь приходит к нам не так, как мы рассчитывали.

   2. Необходимо отрешиться от своих привязанностей: лишь тогда мы сможем видеть Иисуса и творить Его волю, даже если она расходится с нашими желаниями.

   3. Необходимо с верой взирать на неблагоприятные, с человеческой точки зрения, ситуации, и учиться открывать в них присутствие Господа.



   6.1. Иисус прибыл на другой берег озера, в страну Гергесинскую, населенную язычниками^[77]. Там Он исцелил двух встреченных Им бесноватых. Поблизости паслось большое стадо свиней. Бесы просили Иисуса позволить им войти в тела свиней, раз уж Он изгоняет их из человеческих тел. Господь согласился. И они, выйдя, вошли в стадо свиное. И вот, все стадо свиней бросилось с крутизны в море, и погибло в воде. Пастухи же побежали, и, придя в город, рассказали обо всем, и о том, что было с бесноватыми. И вот, весь город вышел навстречу Иисусу; и, увидев Его, просили, чтобы Он отошел от пределов их^[78].

   Они просили, чтобы Он отошел от пределов их. Эти люди не использовали исключительный шанс: среди них был Бог, а они не сумели распознать Его присутствия. Вероятно, Он уже больше никогда не появился на их территории. Но тогда Он был так близко! А они просили Его уйти! Просили уйти Того, в Ком источник всех благ! Как же негостеприимен бывает порой мир по отношению к своему Господу! Многие люди ценят лишь материальные блага. Мы видим, как они пытаются созидать общество без участия Бога. Исключают Того, Кто придает смысл всему. Того, Кто одухотворяет страдания, радость, труд, жизнь и смерть… Того, без Которого все ничтожно!

   У истоков нравственной позиции, связанной с игнорированием или отрицанием истины приходящего свыше Откровения, обычно находится радикальный практический материализм, приоритет, отдаваемый материальным благам, вследствие чего благие деяния Божии, проникающие собой повседневность, остаются незамеченными.

   Мы откроем Иисусу наши желания: мы хотим предоставить Ему центральное место в нашей жизни и подтвердить это трудом на совесть; мы хотим, чтобы Он наполнил Собой нашу жизнь, чтобы Он пришел в нашу семью, чтобы Он сделал осмысленным все, что мы делаем и чем владеем, включая наш разум, наше сердце, наши дружеские связи и чистую любовь: короче говоря, все, чем располагает человек в соответствии с его личным призванием. Мы скажем Ему, что всегда хотим бодрствовать как страж в ночи, чтобы впустить Его в наш внутренний мир, как только Он – пусть даже совершенно неожиданным образом – появится.



   6.2 Жители страны Гергесинской не пожелали принять Иисуса, несмотря на засвидетельствованное пастухами чудо и присутствие двух исцеленных бесноватых. Как же могли обогатиться их жилища, но, прежде всего, их души! Однако они оказались нечувствительными к духовным дарам. То же происходит сегодня и со многими людьми: они строят собственные проекты счастья, а Богу обычно отводят роль помощника в реализации этих проектов. Истинное же положение вещей совсем иное. Это Бог имеет Свои планы относительно нашего счастья и ожидает, что мы поможем Ему их реализовать.

   Некоторые христиане, будучи не в меру привязаны к собственным прихотям и капризам, просят Иисуса уйти из их жизни, причем делают это как раз в тот момент, когда Он максимально близок, и когда они наиболее в Нем нуждаются. Так происходит при появлении болезней, неприятностей, материальных потерь… Весьма вероятно, однако, что подобные происшествия необходимы для достижения высшего Блага, которое порой приходит к нам в форме, не соответствующей нашим ожиданиям. Мы ожидаем, что оно явится на вершине нашего триумфа, а оно приходит на пепелище личных неудач. Речь, разумеется, идет не о неудачах, обусловленных небрежностью или нежеланием приложить нужные усилия и старания: в таком случае требуется глубокое сокрушение и твердое решение, исправившись, начать все заново. Неудачи, связанные с благословением свыше, наступают несмотря на то, что были использованы все средства: как чисто человеческие, так и дарованные по благодати. Бог часто приходит к нам не тем путем, на котором мы ожидаем Его встретить. Логика Божия часто не соответствует человеческой логике: Как выразить согласие с волей Божией? Вот так: “Ты хочешь этого, Господи? Значит, хочу и я!^[79]. Эти слова на разный манер повторяют люди, на которых неожиданно обрушились испытания.

   Кто-то однажды сказал, что замыслы Божии повергают в изумление. Быть может, из-за потери свиней их хозяева научились не слишком ценить материальные блага и, следовательно, сделали первый шаг на пути обращения? Быть может, именно они стали первыми язычниками, принявшими крещение после гонения на Церковь в Иудее? В конце жизни, а часто – гораздо раньше, у нас появляется возможность убедиться, сколь значимым было то, что прежде казалось бессмысленным: ведь любящим Бога все содействует ко благу^[80].

   Чтобы познать волю Божию во всех жизненных ситуациях, даже неблагоприятных, связанных с потерями и страданиями, чтобы следовать за Христом в любой ситуации, необходимо довериться совету святого Хосемарии Эскривы: Не привязывайте ваши сердца к ложным кумирам – даже если это ваше здоровье, ваши умственные способности, доброе имя, или самые благородные устремления. Мы не должны увлекаться даже собственными благородными порывами, подчиняя их ясному и безусловному правилу: “Господи, я хочу того или этого только в том случае, если это приятно Тебе – иначе зачем мне это?”. Нанесем же этот удар по эгоизму и тщеславию, гнездящимся в самых укромных уголках наших душ! Пусть в них воцарится подлинный мир и бескорыстие, ведущие к обладанию Богом, все более ощутимому и напряженному^[81].

   Необходимо очистить свое сердце от суетных увлечений (речь может идти и о чрезмерной привязанности к себе самому, и о чрезмерной привязанности к вещам, которыми мы владеем или собираемся завладеть, и о привязанности к собственным суждениям и мнениям, и о привязанности к собственным планам достижения счастья…), чтобы дать место упованию на небесного Отца – Бога. Тогда мы научимся видеть вещи в их истинном свете, правильно оценивать события и открывать в них присутствие Иисуса.



   6.3 Если бы не массовая гибель свиней, пастухи, скорее всего, не пошли бы в деревню, а ее жители так и не узнали бы, что Иисус близко. Если бы женщина, встретившая Наставника в Капернауме^[82], не болела столько лет, она не подошла бы к Нему, чтобы коснуться края Его одежд, и, наверное, никогда не услышала бы слов утешения, сказанных Иисусом – самых главных слов в ее жизни, слов, которые стоили всех ее страданий и расходов… То, что нам кажется злом, может в действительности не быть им. Лишь грех является злом абсолютным, однако – если не иссякла любовь, если мы готовы смириться и покаяться – может состояться еще одна встреча с Иисусом^[83], после которой мы внутренне обновимся.

   За видимостью зла (болезнью, усталостью, страданием, крушением личных планов…) скрывается Сам Иисус. Он улыбается нам, Он протягивает нам руку, Он помогает нам справиться с ситуацией и способствует нашему духовному совершенствованию. Как же мог быть благодарен Ему прокаженный^[84] за страшное зло своей болезни: ведь это она привела его ко Христу! Неприятности земной жизни преображаются в непрестанный вопль нашего сердца, в котором мы явственно различаем слова: Учитель здесь, и зовет тебя! ^[85]. Если же мы больше, чем волю Божию (часто непостижимую и кажущуюся непонятной), ценим свои планы, свое здоровье, свою жизнь, то не сумеем увидеть в наших несчастьях ничего, кроме потерь. Это происходит потому, что относительные и преходящие блага расцениваются нами как абсолютные и окончательные. Не замечать Иисуса, приходящего к нам под покровом несчастий, – значит впадать в тягчайшее заблуждение!

   Господь руководствуется собственной, отличной от нашей логикой. Он создает ситуации, побуждающие нас (иногда – с болью, а иногда – и с радостью) отрешиться от сотворенных вещей, чтобы Бог смог до краев наполнить наше существование. Нам следует научиться видеть действие Божие: ведь это Он устраивает все так, что простые житейские обстоятельства помогают нам стать счастливыми. Благодаря им мы можем отрешиться от себя самих, от своих планов… Благодаря им мы можем стать святыми. Перед Богом одна единственная душа значит больше, чем вся вселенная, а чудеса, совершаемые Богом в сокровенных глубинах сердца, куда более поразительны, нежели все великолепие физического космоса^[86]. Если бы жители Гергесинской страны поняли, Кто стоит перед ними, если бы они поняли смысл чуда освобождения двух бесноватых от власти дьявола, они легко могли бы смириться с материальными потерями: ведь благодаря им они познали Иисуса. Они воздали бы хвалу Богу за происшедшее, они устроили бы большой праздник – в честь присутствующего среди них Учителя и в честь возвращения к нормальной жизни двух членов их общины.

   Если мы взираем на большие и малые несчастья, случающиеся в нашей жизни, в свете веры, то неизменно благодарим за них. Благодарим за болезни, за унижения со стороны близких, от которых мы подобного поведения не ожидали, за голод, за жажду, за увольнение с работы… Благодарим Тебя, Господи, – скажем мы про себя, – за то, что Ты пришел тем путем, на котором мы меньше всего рассчитывали встретить Тебя! Мы попросим Пресвятую Деву Марию – Ту, Которой пришлось пережить столько неприятностей, страданий и испытаний, – научить нас дорожить каждым шансом встретиться с Иисусом и не терять ни одного из них, какими бы неблагоприятными, с человеческой точки зрения, ни казались сопутствующие обстоятельства.

   1. Жертва Исаака – это прообраз и предвосхищение Голгофской Жертвы Христа. Безмерная ценность святой Мессы.

   2. Прославление и благодарение.

   3. Умилостивление и удовлетворение за наши грехи; ходатайство о всех наших нуждах.



   7.1. В Книге Бытия^[87] мы читаем, как Бог пожелал испытать веру Авраама. Бог обещал Аврааму, что его потомство будет многочисленно как звезды небесные. Патриарх же, оборачиваясь на прожитые годы, трезво оценивал возможности своего пожилого возраста. Кроме того, его жена была бесплодна. Однако он продолжал верить в Божие слово.

   Яхве обещал Аврааму сына, и Авраам поверил Богу сверх надежды^[88]. Когда же на свет появился сын, Авраам назвал его Исааком. Уже подросший мальчик стал как бы наградой Аврааму за его безграничное упование. И вот, Бог – Господь жизни и смерти – повелел принести Исаака в жертву: Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе. Однако в то мгновение, когда жертвоприношение должно было совершиться, Ангел Господень удержал руку Авраама, и патриарх услышал слова обильного благословения: Так как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня: то Я благословляя благословлю тебя, и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твое городами врагов своих; и благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего^[89].

   Отцы Церкви рассматривали жертвоприношение Исаака как прообраз и предвосхищение Жертвы Иисуса. Исаак – единственный сын Авраама, несущий древо на вершину горы, на которой он будет принесен в жертву, – указывает на Христа, Единородного Сына Отца, Возлюбленного, восходящего с крестным древом на спине на вершину Голгофы, чтобы там принести Себя в жертву совершенную за всех людей.

   В ходе святой Мессы, после пресуществления, Римский канон вспоминает жертву нашего “отца в вере” – Авраама, посвящение им единственного сына. Удостой ее взора милостивого и благосклонного, и прими, как благоволил принять дары отрока Твоего праведного Авеля, жертву праотца нашего Авраама, и приношение первосвященника Твоего Мелхиседека, – святое возношение, жертву непорочную^[90].

   Послушание Авраама стало недвусмысленным выражением его безоговорочного доверия Богу. По вере он и получил Исаака обратно: тот, кого намеревались принести в жертву, стал своего рода символом. Авраам был уверен, что Бог в Своем всемогуществе может воскресить Исаака из мертвых, потому-то он и получил его живым, а все происшедшее стало предвосхищением грядущих событий^[91].

   В свое время Ориген утверждал, что жертвоприношение Исаака позволяет нам глубже проникнуть в смысл тайны Искупления. Тот факт, что Исаак нес дрова для всесожжения, указывает на Христа, несшего крест на плечах Своих. Вместе с тем, носить дрова для всесожжения – это обязанность священника, а потому Исаак был и жертвой, и священником. (…) Христос – одновременно Жертва и Первосвященник. По духу Он приносит жертву Отцу, а по плоти – Он Сам жертва, приносимая на алтаре Креста^[92]. По этой причине каждая святая Месса бесконечно ценна: мы никогда не сможем в полной мере постичь ее безмерное величие. Месса служит причиной ликования слуг небесного двора, она приносит облегчение бедным душам, страдающим в чистилище, она низводит на землю всякое благословение, Бог прославляется ею в большей мере, нежели всеми страданиями мучеников, в большей мере, нежели покаянием всех святых, нежели всеми их слезами, пролитыми от сотворения мира, нежели всем тем, что они еще совершат до скончания веков^[93].



   7.2 Все дела, совершенные Иисусом, имеют спасительное значение. И все же, в Его жизни было одно, отличающееся от всех прочих, событие. Это событие придает смысл всему, что происходило с Иисусом на протяжении Его земного пути. Речь идет о том мгновении, когда Сын в Своем послушании и любви принес Отцу беспримерную жертву – беспримерную в том, что касается достоинства самой Жертвы и достоинства Священника, который ее принес. Так и во время Божественной Литургии Христос по-прежнему является и Первосвященником, и Жертвой – жертвой, которая приносится реально и сакраментально.

   Святая Месса, вне зависимости от достоинства участников и ревности священника, приносит совершенный и не имеющий изъяна плод Богу: плод прославления и благодарения. Во время каждой святой Мессы Богу неизменно приносится жертва хвалы, умилостивления и благодарения. Эта жертва имеет бесконечную ценность: ведь жертву приносит Сам Христос, а жертвует Он Самого Себя. Поэтому невозможно прославить Бога, почтить Его всеблагое владычество над всеми людьми и всем творением более совершенным образом, нежели отслужить святую Мессу. Отслужить Мессу – значит совершенным образом исполнить заповедь: Господу Богу твоему поклоняйся, и ему одному служи^[94].

   Невозможно принести Богу более достойное удовлетворение за наши ежедневные прегрешения, чем посвятить Ему Всесвятое Таинство Алтаря и набожно в нем участвовать^[95]. Что воздам Господу за все благодеяния Его ко Мне? Чашу спасения прииму, и имя Господне призову^[96]. Месса – это превосходный шанс, чтобы воздать хвалу Богу за все Его бесчисленные благодеяния: ведь мы так часто забываем поблагодарить Бога за Его дары. Порой мы ведем себя подобно прокаженным, которых исцелил Иисус…

   Прославление, заступническая мольба и благодарение – это обязательное следствие жертвоприношения святой Мессы, непосредственно относящееся к Богу^[97], ибо Он Сам – и Жертвователь и Жертва. Какой же чести удостаиваются священники, предоставляющие Христу для совершения Евхаристического Жертвоприношения свой голос и свои руки! Какой же чести удостаиваются верные, допущенные к участию в совершении столь великого Таинства!

   Время бежит, а для меня самым важным и самым прекрасным в моей жизни остается тот факт, что я в течение 50-ти лет являюсь священником, что я ежедневно могу служить святую Мессу! Евхаристия – это основа каждого моего дня. Она наполняет мою деятельность на благо Церкви и мира смыслом и энергией^[98].

   Скажи Господу, что впоследствии, каждый раз как служишь Божественную Литургию или присутствуешь на ней, раздаешь или принимаешь Святую Евхаристию, ты будешь делать это с великою верой, с пылающей любовью, так, словно это – последний день твоей жизни.

   – И исполнись скорби, вспомнив прошлое небрежение твое^[99].



   7.3 Исаак, единственный сын Авраама, не был принесен в жертву на горе Мориа. Иисус же на Голгофе страдал и умер за нас, pro peccatis, из-за наших грехов. Этот плод умилостивления и удовлетворения полезен и людям, раньше нас расставшимся с земной жизнью и пребывающим теперь в чистилище в ожидании брачной одежды^[100], в которой только и можно взойти на небеса.

   Принося Себя в Жертву Отцу, Иисус Христос молится за всех. Он жив, чтобы ходатайствовать за нас^[101]. Есть ли более подходящий, чем святая Месса, момент, чтобы попросить Его о том, в чем мы более всего нуждаемся?

   Любая святая Месса служится, чтобы исполнились молитвы всей Церкви, которая, в свою очередь, ходатайствует за весь мир. Всякий раз, когда отправляется святая Месса, кровь Креста, подобно дождю, орошает мир^[102]. Вместе с Церковью мы особым образом молимся за Папу, за нашего епископа и всех верных исповедников вселенской и апостольской веры^[103]. Кроме этого, общего для всех плода святой Мессы, с ней сопряжены и специфические дары для участников Пресвятой Жертвы – тех, кто позаботился о ее совершении. Особый дар дается священнику: ведь от его воли зависит, будет ли вообще отслужена Месса. Особый плод Мессы вкушают и аколиты (прислужники), и певцы, и весь присутствующий народ. Каждый получает в свою меру. Помяни, Господи, чад Твоих и всех здесь собравшихся, чьи вера и благочестие Тебе ведомы; тех, за кого мы приносим Тебе эту жертву хваления, и приносящих ее Тебе за себя и за ближних своих, во искупление душ, в надежде на спасение, и возносящих молитвы свои Тебе вечному, живому и истинному^[104].

   Кроме плода прославления и восхваления Бога, с отправлением Мессы сопряжено бесчисленное множество иных плодов – плодов прощения наших грехов и удовлетворения наших потребностей. Однако эти плоды имеют конечный и ограниченный характер, пользование ими зависит от нашего расположения. Достойно совершаемые в вере, таинства даруют благодать, которую знаменуют. Они действенны, потому что в них действует сам Христос (…). Однако плоды таинств зависят также от предрасположения того, кто получает их^[105]. Поэтому так важно подготовить свою душу к участию в этом исключительном Таинстве. Приходите ли вы на Мессу, – вопрошает своих слушателей святой Жан Вианней, – с тем же расположением, с каким Пресвятая Богородица пришла на Голгофу, не забывая о присутствии Того же Бога и поддерживая в себе готовность к той же жертве?^[106]

   Помолимся Пресвятой Богородице, чтобы участие в Евхаристической Жертве стало для нас источником умиротворения и все возрастающего желания соединиться с Богом.

   1. Самоотречение порождается любовью и, со своей стороны, подпитывает ее.

   2. Самоотречение сопряжено с помощью иным людям и с желанием облегчить им жизнь. Ежедневные мелкие неприятности. Дух самопожертвования и исполнение необходимых обязанностей.

   3. Другие формы самоотречения. Дух самоотречения.



   8.1 Евангелист Матфей в сегодняшнем чтении^[107] рассказывает нам о том, как он ответил на призыв Иисуса, а затем устроил у себя дома угощение, в котором приняли участие другие ученики, а также многие мытари и грешники – наверное, его друзья. Наблюдавшие за происходящим фарисеи спросили: Для чего Учитель ваш есть и пьет с мытарями и грешниками? Иисус услышал разговор фарисеев с учениками, и Сам ответил оппонентам. Суть Его ответа сводилась к следующему: не здоровые люди нуждаются в помощи врача, а больные. Затем Он процитировал слова пророка Осии: Милости хочу, а не жертвы^[108]. Господь не отвергает приносимых Ему жертв, но при этом настаивает: жертвам должна сопутствовать любовь, укорененная в благом расположении сердца. Эта любовь пронизывает все поступки христианина. Ею, в первую очередь, вдохновляются славословия, возносимые Богу.

   Фарисеи, стремившиеся в совершенстве исполнить Закон, не добавляли к приносимым ими жертвам благовоний любви к Богу и ближнему. Поэтому Господь скажет о них словами пророка Исаии: Этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня^[109]. Вопрос, заданный фарисеями во время трапезы у Матфея, свидетельствует об их пренебрежении к гостям и об их нежелании помочь им приблизиться к Богу и Его Закону – тому Закону, верными исполнителями которого они себя считали. Слова осуждения в их устах обнаруживают чрезвычайную узость их взглядов и отсутствие у них любви. “Предпочитаю добродетели самоистязанию”, – так, но иными словами, говорит Яхве избранному народу, который обманывает себя внешними формальностями. Вот и мы должны каяться, отрекаться себя – только это покажет, что мы истинно любим Бога и ближнего^[110].

   Мы проявляем свою любовь к Богу, прославляя и восхваляя его, но также – занимаясь повседневными делами, ограничивая себя в мелочах. Эти акты самоотречения придают всему, что мы делаем, оттенок особого благородства. Ими мы свидетельствуем о нашей преданности Господу, о нашем желании всегда быть угодными Ему.

   Если же это глубинное расположение души отсутствует, механическое повторение одних и тех же актов благочестия представляется бессмысленным. В этом случае все, что мы делаем, не имело бы никакой ценности. Малые жертвы, которые мы ежедневно приносим Господу, вдохновлены любовью и, со своей стороны, питают ту же любовь.

   Столь угодный Господу дух самоотречения не несет ничего деструктивного или негуманного. Самоотречение не имеет ничего общего с презрением к тварному миру, к тому, что есть в нем высокого и благородного. Самоотречение не предполагает и отказа от пользования и наслаждения земными благами. С другой стороны, самоотречение сопряжено с дарованным по благодати господством над собственной плотью, с умением взять под контроль свои отношения с тварными существами, с другими людьми и миром, с готовностью посвятить себя добросовестному труду… Акт самоотречения, исполненный добровольно или продиктованный извне, – это не просто лишение или отказ от чего бы то ни было. Акт самоотречения – это свидетельство любви, ибо страдать от недостатка чего-либо приходится всем, в то время как умение переносить страдания с достоинством отличает великие души^[111] – души, которые “много возлюбили”.

   Самоотречение не сводится к одному только воздержанию, к умению обуздывать эмоции и сохранять духовное равновесие. Оно предполагает действительную победу над самим собой. Благодаря самоотречению становится возможной духовная жизнь личности – жизнь, посвященная стяжанию славы, которая откроется в нас^[112].



   8.2 Милости хочу, а не жертвы… Как раз по этой причине ареной самоотречения должны стать, прежде всего, наши отношения с другими людьми. Мы должны всегда поступать милосердно, подобно тому, как был милосердным по отношению к встреченным Им людям Сам Христос. Уважение ко всем, с кем мы ежедневно имеем дело в семье, на работе, на улице, побуждает нас к самоотречению и обуславливает его конкретные проявления. По тем же соображениям мы будем стремиться облегчить жизнь ближним, особенно тем из них, кто страдает физически или нравственно. Мы будем оказывать им мелкие услуги, отказываясь при этом от собственных удобств.

   Самоотречение побудит нас бороться с мрачным расположением духа: ведь таким образом мы неизбежно оказываем негативное влияние на других людей. Мы научимся улыбаться, несмотря на неприятности, мы воздержимся от “мелочей”, которые, однако, могут огорчить окружающих, повредить делу их прощения и искупления… Таким образом мы постепенно избавимся от себялюбия, столь глубоко присущего человеческой природе, мы научимся быть смиренными. Стиль жизни, несущий радость другим людям, может быть лишь плодом глубокого духовного самоотречения, ибо отказ от пищи, питья и отдыха для многих не так уж и труден… Однако снести обиду, причиненный ущерб или злое слово могут лишь немногие…^[113]

   Господь ждет от нас добровольных, продиктованных любовью самоограничений. Он также желает, чтобы мы умели замечать Его присутствие в том, что было Им попущено вопреки нашим склонностям, планам и интересам. Это – так называемые пассивные очищения – терпеливо переносимые лишения, связанные, например, с тяжелой болезнью, с кажущимися неразрешимыми семейными проблемами, с крупными неприятностями на работе… Гораздо чаще, однако, мы имеем дело с мелкими неприятностями и непредвиденными затруднениями. Они случаются практически ежедневно и касаются нашей работы, семейных отношений, установленного графика труда и отдыха… Именно в этих обстоятельствах, которые в первую минуту многие отказываются принять, мы имеем возможность засвидетельствовать нашу любовь к Господу. Неважно, велика или мала неприятность. Если мы принимаем ее с любовью и посвящаем Господу, то можем стяжать мир и радость даже среди страданий. Если же не принимаем, то оказываемся во власти печали и разочарования, что может привести нас к бунту и отдалить от Бога и других людей.

   Еще одно поле самоотречения, на котором мы можем засвидетельствовать свою любовь к Богу, – это примерное исполнение наших обязанностей. К ним относятся: работа на совесть, своевременное исполнение неприятных обязательств, борьба с умственной ленью, тщательность в мелочах, поддержание порядка, пунктуальность, предупредительность к сотрудникам, готовность посвятить Богу свою усталость, без которой не обходится ни один серьезный труд…

   Одерживая малые победы – в труде, в отношениях с другими людьми, вообще в любой житейской ситуации, – мы доказываем, что любим Бога больше всех, в первую же очередь – больше самих себя. Перенося лишения, мы возносимся к Нему; избегая лишений – ползаем по земле. Мелкие жертвы на протяжении всего дня побуждают нас молиться и наполняют наши сердца радостью.



   8.3 Господь требует от нас жертв, продиктованных любовью. Самоотречение не находится непосредственно на “линии фронта”, если речь идет о борьбе с грехом или с искушениями, грозящими привести нас к падению. Его место – на широком поле благородного великодушия: ведь оно предполагает готовность отказаться даже от того, что само по себе не оскорбляет Бога. Самоотвержен не тот, кто умеет не обижаться, но тот, кто умеет любить. Ежедневные упражнения в самоотречении для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, – сила Божия^[114]. Так наставлял первых христиан Коринфа апостол Павел.

   Любовь к Господу повелевает нам взять под контроль воображение и память, избегать суетных мыслей и воспоминаний. Она же велит нам обуздать свою чувственность, свою склонность рассматривать материальное благополучие как главное дело жизни. Самоотверженность предписывает нам побеждать сонливость по утрам, держать “на коротком поводке” наше зрение и прочие органы чувств, быть воздержанными в еде и питье, избегать прихотей и капризов… Речь может идти и о добровольных физических лишениях, применяемых по совету духовника.

   Иногда мы концентрируем внимание на некоторых лишениях, отдаем им приоритет перед всеми прочими, особенно их ценим… Все это потому, что они в наибольшей мере помогают нам исполнить наши обязанности по отношению к Богу, помогают нам любить ближних и тщательно исполнять свои обязательства. Порой полезно записать некоторые важнейшие дела самоотречения, чтобы вспоминать о них на протяжении всего дня, чтобы поручить их попечению Ангела-Хранителя в надежде, что он поможет нам их реализовать. Если принять во внимание склонность каждого человека к рутине и забвению, такие записи могут оказаться весьма полезными. Небольшие дела самоотречения, совершаемые на протяжении всего дня – как запланированные заранее, так и спонтанные – это то мощное оружие, которое обеспечит нам победу на многих “фронтах” сразу. В конце концов, самоотречение должно стать нашим постоянным навыком. Таким образом мы сумеем освободиться от одной фундаментальной склонности – склонности противиться Кресту и забывать о нем.

   Самоотверженный человек легко сможет убедиться в истинности обетования, однажды данного Господом: потерявший душу свою ради Меня сбережет ее^[115]. Именно так мы встречаемся с Иисусом – в мире, среди мирских трудов и благодаря им.

   1. Подготовить душу к принятию дара Божией благодати; новые меха.

   2. Сокрушение обновляет нас. Оно делает нас способными принимать все новые дары благодати.

   3. Таинство исповеди – это средоточие духовной жизни и условие ее расцвета.



   9.1 Слушатели хорошо понимали то, чему их учил Иисус. Земляки Господа, впервые услышавшие слова, приведенные в евангельском чтении сегодняшней Литургии^[116], имели опыт латания одежды, а также опыт полевых работ: они прекрасно знали, что будет, если “молодое вино”, т.е. вино, сделанное из винограда последнего сбора, вливают в “старые мехи”. Посредством этих простых и хорошо известных образов Господь иллюстрировал глубочайшие тайны Царства, хотел приблизить их людям: И никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани; ибо вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже. Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают. Но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое^[117].

   Иисус настаивает, что Его учение следует принимать обновленным духом, стремясь к коренному преображению. Ибо как энергия брожения молодого вина разрушает ветхие емкости, в которых оно хранится, так и Христово благовестие разбивает скорлупу конформизма, рутины и неподвижности. Апостолы не забывали о днях, проведенных вместе с Иисусом, и рассматривали их как подлинное начало новой жизни. Они правильно поняли смысл учения Иисуса: оно – не новая интерпретация Закона, но новая жизнь, с небывалой силой вошедшая в их сердца и требующая коренного духовного обновления.

   Всякий раз, когда на протяжении двадцати веков христианства кто-то встречал Христа, в его душе рождалось нечто новое, а прежние, обветшавшие основы жизни упразднялись. Еще пророк Иезекииль предрекал, что Бог вложит Своему народу новое сердце и даст ему новый дух^[118]. В своем комментарии к этому фрагменту Святой Беда Достопочтенный считал исполнением пророчества события Пятидесятницы, когда огонь Святого Духа преобразил сердца апостолов и, одновременно, наполнил их изнутри^[119]. То же самое будет отныне происходить в Церкви постоянно и с каждым из ее членов: в таинствах Крещения и Миропомазания. Новые мехи – или обновленные души – всегда должны быть наполнены, ведь если они опустеют, то их источит моль и ржавчина; хранит же их полными благодать^[120].

   Новое вино благодати предполагает постоянно обновляемую готовность включиться в служение, а также постоянную готовность идти по пути святости, заново начиная его после каждого очередного падения. Эта постоянная готовность свидетельствует о молодости духа, той молодости, которая отличала святых – людей, влюбленных в Бога. Мы можем приготовиться к принятию Божия дара благодати, откликаясь на внушения Святого Духа, проявляя чуткость к Его движениям. Именно Святой Дух делает нас способными принимать все новые дары благодати, все новое вдохновение. Если прежде мы не были полностью верны Господу, то теперь мы попросим Его исцелить нас. Мы скажем Ему вслед за Святым Амвросием Медиоланским: Господи Иисусе, упраздни мерзость грехов моих. Я прикован к Тебе узами любви, Ты же исцели всякую мою немощь (…). Я встретил Врача, живущего на небесах, но изливающего на землю Свое лекарство. Только Он может исцелить мои раны – ведь Сам Он не имеет ни одной; только Он может изгнать из сердца боль, а из души гробовую бледность – ведь Он знает самые сокровенные ее уголки^[121].

   Лишь Твоя любовь, Господи, может подготовить мою душу к восприятию еще большей любви.



   9.2 Святой Дух неустанно изливает в наши души новое вино – освящающую благодать, которая должна в нас постоянно возрастать. Новое вино не устаревает, однако мехи могут устареть. Как только они порвутся, вино пропадает, а их выбрасывают на свалку^[122]. По той же причине необходимо постоянное обновление души, ее омоложение: ведь многочисленные проступки против любви, повседневные грехи изнашивают ее “ткань”, а потому делают ее ветхой, неспособной вместить обильный дар благодати. В этой жизни мы обречены получать многочисленные ранения, причиняемые грехом: неустранимые недостатки собственного характера, неумение должным образом ответить на призыв благодати, нетерпение, рутину в исполнении духовных обязанностей, неспособность быть снисходительным…

   Сокрушение готовит нас к принятию новых даров благодати, утверждает в надежде, позволяет избежать рутины, помогает забыть себя и заново обратиться к Богу в акте еще более сильной любви. Сокрушение имеет своим следствием отвращение ко греху и обращение ко Христу. То глубокое покаяние, которое называют “сокрушением сердечным”, не идентично душевной горечи, вызванной неприятными последствиями грехопадений (обострением отношений в семье, разрывом дружеских отношений…). Оно не идентично и простому признанию, что мы сделали “то” или “это”. Сокрушение равнозначно решительному осуждению греховного поступка, обращению к добру, к явленной во Христе Божией святости.

   Иисус дает нам возможность видеть наши дела и поступки в их истинном свете. Оставаясь один на один со своими грехами, не принимая во внимание Лица, Которого мы ими оскорбили, мы склонны приуменьшать их значимость и оправдывать самих себя. С другой стороны, какой-то большой грех, великое падение способны ввергнуть нас в безысходное отчаяние. Между тем, Господь учит нас узнавать правду о себе. И тогда, несмотря на свои многочисленные слабости и пороки, мы пребываем в мирном расположении духа, мы искренне хотим исправиться и заново начать свой путь.

   Смиренный человек ощущает необходимость молить Бога о прощении многократно на протяжении целого дня: а именно, всякий раз, когда он не оправдывает связанных с ним Божиих ожиданий. И тогда он, подобно блудному сыну, чувствует потребность вернуться к Отцу и с глубоким раскаянием сказать Ему: Отче! я согрешил против неба и пред тобою, и уже не достоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих^[123]. И Господь, “Который близок сокрушенным сердцем”^[124], услышит наши молитвы. Кающаяся душа всегда готова принять новое вино благодати.



   9.3 Зная нашу немощь, Господь оставил нам таинство Покаяния, в котором душа не только обновляется, но и вновь возрождается – если прежде она умерла духовно, утратив освящающую благодать. Под воздействием благодати человек обращается к Богу и отворачивается от греха, принимая, таким образом, прощение и справедливость свыше. Оправдание… означает не только отпущение грехов, но также освящение и обновление внутреннего человека^[125]. Мы должны приступать к этому таинству с полной искренностью, со смирением, с сокрушением и с желанием принести жертву умилостивления. Хорошая исповедь предполагает тщательное испытание совести (“тщательное” не значит очень долгое, особенно если мы часто исповедуемся) – по мере возможности – перед Дарохранительницей, в присутствии Божьем. В ходе испытания совести становится очевидным, чего Бог ждал от человека, и чего человек не исполнил. Становятся очевидными добро и зло наших поступков, упущения, нереализованные возможности, масштаб допущенных промахов, упорство в заблуждении, прежде чем мы созрели для того, чтобы попросить прощения^[126].

   Христианин, желающий иметь чуткую совесть, будет часто приступать к исповеди. Он не удовлетворится формально-действительной исповедью, но позаботится о хорошей исповеди, такой, которая поможет ему сблизиться с Богом. Чтобы практика частой исповеди достигла своей цели, необходимо всерьез отнестись к принципу: там, где нет сокрушения, нет и прощения грехов. Отсюда следует основное правило для каждого, кто часто приступает к исповеди: не исповедоваться ни в одном из повседневных грехов, если исповедь не была предварена глубоким и искренним раскаянием.

   Общее сокрушение – это раскаяние во всех, совершенных в ходе прежней жизни грехах, и готовность порвать с ними. Как раз общее сокрушение имеет исключительно важное значение для частой исповеди^[127]. Сокрушение помогает залечить раны, причиненные нашей немощью, оно очищает душу и способствует ее возрастанию в Господней любви.

   Быть искренним – значит принимать во внимание детали, благодаря которым мы можем лучше познать собственную немощь: как?, когда?, как долго? Нам следует избегать как второстепенных подробностей и болтливости, так и абстракций, применимых абсолютно к каждому человеку, типа: “не проявил смирения”, “предался лени”, “не хватило любви”… Необходимо просто и деликатно сказать о том, что в действительности произошло, обнаружить истинное расположение своей души и при этом не отходить от темы. Часто прибегая к исповеди, мы не должны терять из виду важного требования: всякая исповедь должна быть актом личности, актом, в котором мы просим Господа простить нам конкретные, вполне реальные немощи, а не двусмысленные, абстрактные “несовершенства”. Поэтому во время исповеди нет места стыду. Необходимо сказать обо всем кратко, искренне и точно, как если бы военный отдавал рапорт своему командиру. Искренность исповеди есть условие sine qua non отпущения грехов. Нельзя ничего утаивать, драпировать шелком, не следует приуменьшать собственных грехов, “припудривать” их, иначе говоря, представлять их духовнику, подыскивая красивые слова и дипломатичные выражения. При всем том необходимо избегать болтовни^[128].

   Таинство Божия милосердия – это надежное убежище: место, в котором излечиваются раны, место, в котором омолаживается старое и изношенное, место, в котором изглаживаются все преступления. Исповедь – это не только суд, посредством которого прощаются грехи, но и духовное лекарство от последствий греха.

   За формальной исповедью часто скрываются гордыня и себялюбие. Они стремятся скрыть или оправдать все то, что уничижает, что, с человеческой точки зрения, связано с унижением. Чтобы акт исповеди стал более личным, нам следует позаботиться и о его форме: “я оскорбил Господа Бога…”. Это таинство не имеет ничего общего с отчетом о происшедшем, оно – смиренное и простое самообвинение в падениях и немощах перед лицом Самого Бога, посредством священника прощающего нас и одаривающего благодатью. Благословен Господь! – так говорил ты после исповеди. И думал ты: ”Я словно заново родился”.

   И затем ты продолжал говорить в тишине сердца: Domine, quid me vis facere? – ”Господи, что хочешь Ты, чтоб я сделал?”

   – И ты сам ответил себе: ”С помощью благодати Твоей, невзирая на всех и на вся, я исполню Твою Святую Волю! Serviam! – Я буду служить тебе, не ставя условий!^[129]

   Я буду служить Тебе, Господи, так, как ты всегда ждал этого от меня: со всей простотой, в повседневности, исполняя свои обычные житейские обязанности.

   1. Пример Христа.

   2. Сострадание и милосердие. Бремя греха и невежества.

   3. Тяжкие житейские бремена побуждают нас прибегнуть к Господу. Учиться побеждать эгоизм у Пресвятой Богородицы.



   10.1 Иисус поступает с людьми совершенно иначе, нежели фарисеи: Он берет на Себя их бремена и, таким образом, освобождает их. Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас, – обращается Иисус к людям всех времен. – Возьмите иго Мое на себя, и научитесь от Меня: ибо Я кроток и смирен сердцем; и найдете покой душам вашим. Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко^[130].

   Со Христом никакой труд не покажется тяжелым. Не смутят нас и многочисленные скорби, связанные с исполнением Божественной воли. Любая требуемая от нас жертва, благодаря Христу, будет делом приятным, а не чем-то, вызывающим ужас и отвращение. Все это потому, что Сам Христос взял на Себя наши немощи и понес наши болезни. Самое тяжкое бремя Он взвалил на Себя. Евангелия содержат многочисленные свидетельства Его постоянной заботы о нас. Он повсеместно оставил образцы Своего милосердия, – замечает Святой Григорий Великий^[131]. Иисус воскрешает умерших, исцеляет слепых, прокаженных, глухонемых, освобождает одержимых… Порой Он даже не ждет, пока к Нему принесут больного, а Сам проявляет инициативу: Я приду и исцелю его^[132]. Так и в момент Своей смерти Он не перестает заботиться об окружающих. Он отдает Себя им с любовью: Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира^[133].

   Мы должны подражать Господу. Это значит, не только не возлагать на окружающих собственных бремен, но еще и разделять с ними их заботы. Мы должны, насколько это возможно, помогать решать их проблемы, участвовать вместе с ними в трудах, из которых и складывается жизнь: Окончив свою работу, возьмись за чужую, помоги твоему брату Христа ради – да так незаметно, так деликатно и просто, чтобы он даже не заметил, что ты делаешь больше положенного. – Вот это и впрямь чуткость, достойная сына Божия!^[134]

   Никакой акт самоотречения, никакая жертва для блага другого человека не должны казаться нам чрезмерными. Любовь побуждает нас питать уважение к ближним и проявлять его на деле – в конкретных поступках. Постараемся же быть полезными, облегчать другим людям их бремена, доставлять им радость. Будем помогать как можно большему числу людей: ведь помощи никогда не может быть “слишком много”.

   Нам следует приложить все усилия, чтобы освободить ближних от того, что их угнетает: именно так поступил бы на нашем месте Иисус Христос. Иногда все может ограничиться небольшой услугой, словом поощрения или утешения. В другом случае необходимо обратить внимание страдающего от одиночества человека на близкое присутствие Христа: только так он сможет взглянуть на свою ситуацию в положительном свете. Кроме того, нам следует спросить самих себя: не портим ли мы ненароком жизнь другим людям своими прихотями, опрометчивыми суждениями, огульной критикой, вспыльчивостью, неосторожным словом?



   10.2 Любовь помогает нам открыть в других людях тот образ Божий, по которому все мы были сотворены. Мы должны признать за каждым человеком его бесконечную ценность: ведь он был искуплен Кровью Самого Христа^[135]. Чем сильнее любовь, тем глубже уважение к ближнему, тем больше сочувствие его скорбям и лишениям. Нам следует принимать во внимание не только оказавшегося в отчаянной ситуации человека, но и отождествившего Себя с ним (как и с каждым человеком) Христа: Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне^[136]. Если мы творим дела милосердия, в нас пребывает Христос. Господь постоянно действует в мире – посредством членов Своего Мистического Тела. Ощущение живого единства с Иисусом позволяет и нам сказать: Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Любовь – это действительность Царствия Божия в мире.

   Если мы хотим стать верными учениками Господа, нам следует непрестанно молить Его преобразить наши сердца по образу Его Сердца. Пусть же наше сердце будет чувствительным по отношению ко многим терзающим человечество болезням, в особенности же – чувствительным к греху: самому большему из зол, угнетающему и уродующему человека. Будем помнить, что сочувствие всякой человеческой нужде и немощи было отличительной чертой Иисуса. Жаль Мне народа^[137]. Эти Его слова евангелисты цитируют в разных вариантах. Господь глубоко тронут всевозможными несчастьями, случающимися на земле. Таким же образом Он относится и к человеческим скорбям, которых немало скопилось на протяжении веков. Если мы называем себя учениками Христа, то должны чувствовать как Он и подражать Его милосердию.

   В этом размышлении мы прежде всего попросим Господа об одном из даров благодати: об умении сопереживать тем, кто угнетен бременем греха и далек от Бога. Тогда мы обнаружим, что апостольство исповеди – это главное из дел милосердия: ведь благодаря этому таинству на покинувшего Отчий дом человека изливаются потоки прощающей благодати. Сколь же велико то бремя, от которого освобождается приступающий к исповеди грешник! Сколь безмерно испытываемое им облегчение! Спросим самих себя: скольким людям мы помогли совершить “хорошую” исповедь? Кому еще мы можем помочь?

   Мы должны помочь освободиться от бремени в первую очередь тем, кто рядом с нами идет по жизни: людям одной с нами веры, одного духа, одной крови, одной профессии… Взирайте с любовью на всех бедняков, – настаивает Святой Лев Великий, – но особенно часто вспоминайте тех, кто является членом Христова Тела и соединен с нами единством католической веры. Ведь мы прежде всего должны нашим братьям – участникам одной и той же благодати, и лишь затем – всем прочим, участвующим в одной с нами природе^[138].

   По мере возможности мы должны облегчать и участь людей, угнетаемых бременем невежества, в первую очередь – религиозного невежества, которое в некоторых традиционно христианских странах достигает весьма значительных масштабов. По причине секуляризации системы образования, достойных сожаления заблуждений, множество крещеных на пороге юности не знают даже элементарных истин веры и нравственности, даже элементарных основ благочестия. Следовательно, учить невежд, в особенности религиозной истине, значит “евангелизировать их”, или свидетельствовать им о Боге и христианской жизни^[139]. О, как велико бремя тех, кто не знает Христа, кто был лишен христианского воспитания, кто упоен мерзостью греха!



   10.3 Нет более надежного пути следования за Христом и обретения счастья, нежели посвятить себя усталым и изнемогшим душам, с тем, чтобы освободить их от бремени. Сам Бог устроил все так, чтобы мы научались принимать на себя тяготы друг друга (ср. Гал 6,2), ибо нет никого, кто был бы без недостатков, нет никого, кто был бы без бремени, нет никого, кто был бы достаточен сам по себе, нет никого, кому доставало бы собственного разума^[140]. Все мы в числе нуждающихся. Обычное общежитие требует взаимопомощи, без которой мы не в состоянии продвинуться вперед.

   Если же порой на нас обрушивается непосильное бремя, вслушаемся в слова Господа: Придите ко Мне все. Лишь Он один может вернуть нам силы, лишь Он один может утолить жажду. Иисус говорит ныне и вовек: “Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. И в самом деле, Иисус стоит перед нами как тот, кто приглашает и сочувствует. Более того, для нас Он – дар, обетование, милость, благость, исцеление от болезней, утешение, пища, хлеб, источник сил и жизни^[141]. Христос есть наше упокоение.

   Непрерывное общение с Матерью нашей, Пресвятой Богородицей, научит нас чуткости к потребностям ближних. Ибо в Ее очах ничто не оставалось незамеченным: даже малейшие детали сохраняли всю свою важность. Так было, ибо в Ее Сердце жила великая любовь. События в Кане – это один из прекраснейших и выразительнейших образцов деяний Христа и Его Матери. Здесь нет громких речей, нет ученых наставлений, солидных монографий, исследовательских работ, углубленного изучения. Есть только открытость – посредством конкретного замечания: “вина нет у них” – действию Христа. При том, Бог видимо хотел, чтобы о потребностях и заботах людей Христу напоминала Его Мать^[142]. Богородица облегчит нам путь к Своему Сыну, особенно в тех ситуациях, когда мы должны будем доверить Ему свои проблемы: Ты найдешь силы, чтобы отдать себя всецело Воле Божией, и преисполнишься желанием служить всем душам человеческим. Ты станешь таким христианином, каким мечтаешь стать: творящим дела справедливости и любви, сильным и радостным, снисходительным к другим и требовательным к себе^[143].

   1. Господь помогает нам преодолевать препятствия, искушения и трудности.

   2. “Сумеешь”.

   3. Средства, полезные в момент искушений.



   11.1 Апостол Павел демонстрирует нам во втором чтении сегодняшней Литургии^[144] свое глубокое смирение. Рассказав коринфянам о своем служении Христу, о видениях и откровениях, данных ему Господом, он не забывает упомянуть и о своих немощах: И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился.

   Мы не знаем точно, что имел в виду Павел, когда говорил о жале в плоть. Некоторые Отцы Церкви полагали, что здесь идет речь о причиняющем много страданий физическом заболевании (Блаженный Августин). Другие считали, что это выражение относится к скорбям, вызванным постоянными гонениями, которым подвергался апостол (Святитель Иоанн Златоуст). Третьи указывали на труднопреодолимые искушения (Святой Григорий Великий). Однако в любом случае существовало нечто, смирявшее апостола, некоторым образом тормозившее его евангелизаторскую деятельность.

   Апостол Павел трижды просил Господа удалить это препятствие. И получил весьма красноречивый ответ: Довольно для тебя благодати Моей; ибо сила Моя совершается в немощи^[145]. Для того, чтобы справиться с затруднениями, достаточно той помощи от Господа, которую мы получаем. Павел славит силу Божию, с помощью которой он побеждает немощь. Полагаясь на помощь Божию, он чувствует себя сильнее, а потому восклицает: Я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда и силен^[146]. Сколько же раз Господь говорит нам в глубинах наших сердец: Довольно для тебя благодати Моей: ты в достаточной мере располагаешь Моей помощью, чтобы преодолеть все испытания и искушения!

   Искушения можно отразить, грехов можно избежать, ибо Господь вместе со Своими заповедями дает нам и возможность соблюдать их (…). В некоторых ситуациях сохранить верность закону Господню может быть делом трудным, иногда даже очень трудным, однако не невозможным. Об этом всегда свидетельствовало Предание Церковное. Так понимает проблему и Тридентский Собор: “Никакой человек, хотя бы он был и оправдан, не может считать себя свободным от соблюдения заповедей; никто не должен разделять ошибочного, осужденного Отцами мнения, согласно которому соблюдение заповедей Божиих невозможно для оправданного благодатью человека. Ведь Бог не требует невозможного, но, требуя, побуждает тебя делать все, что в твоих силах, и просить о том, что сверх твоих сил. Он поможет тебе, чтобы ты смог”^[147].

   Иногда на нашу долю выпадает болезненный опыт: одиночество, немощи, печали. Ищи тогда поддержку в Том, Кто умер и воскрес. Найди убежище в ранах на Его руках, Его ногах, Его груди. И возродится воля твоя, чтобы начать сначала и пуститься в путь с возросшей решимостью и энергией^[148].

   Порой наши немощи могут содействовать нашему же благу. В своем комментарии к данному фрагменту Святой Фома Аквинский поясняет, что временами Бог может допустить физическое или даже нравственное зло, чтобы таким образом сделать возможным еще более важное и насущное благо^[149]. Господь никогда не оставит нас в испытаниях. Наши немощи побуждают нас к еще большему упованию, к еще более ревностной молитве, к еще большему смирению. “Господи, не доверяй мне. Я же, напротив, доверяю Тебе бесконечно”. Лишь почувствовав, с какой любовью, с каким состраданием и нежностью Он взирает на нас (ибо Он всегда с нами), мы поймем всю глубину слов Апостола Павла: “virtus in infirmitate perficitur”, сила Моя совершается в немощи. Несмотря на все наши слабости – нет, наоборот, благодаря нашим слабостям, – мы будем твердо веровать в Бога, нашего Отца. И воссияет сила Божия, поддерживающая нас в нашей немощи^[150].



   11.2 Дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня… Складывается впечатление, что апостол Павел, написавший эти строки, куда острее переживал эту свою ограниченность, нежели события, связанные с явлениями силы Божией и успехами своей апостольской миссии. Вот так и нам случается переживать великолепные мгновенья, моменты истины, моменты непоколебимой твердости… Тем не менее, мы ощущаем, как в глубине души шевелятся корешки слабости, неуверенности в своих силах, темной немощи… По этой-то причине мы часто печалимся и говорим: я не могу^[151]. Мы знаем, чего ждет от нас Господь – в данной ситуации, в данных обстоятельствах – но при этом ощущаем себя слабыми, измученными, испуганными при виде испытаний и трудностей, которые нам предстоит преодолеть. Разум, освещенный верой, ясно показывает тебе не только путь, но оба очень разных способа идти по нему – героический и глупый. Более того, он раскрывает тебе величие и божественную красоту того, что препоручила нам Пресвятая Троица. А вот чувства привязываются ко всему, что ты презираешь. Так и кажется, что тысячи ничтожных мелочей ждут любой возможности – и как только (по физической усталости или потере духовного видения) твоя бедная воля слабеет, возникают перед тобой, превращаясь в твоем воображении в страшную, неприступную гору. Работа – нелегка; повиноваться – неудобно; средств не хватает; легкая жизнь пускает бенгальские огни; соблазны – так и кишат, маленькие и большие; налетает чувственность; ты устал; ты ощущаешь горький вкус духовной посредственности... А иногда еще и боишься, потому что знаешь: Бог хочет, чтобы ты был святым, а ты не свят. Позволь мне сказать тебе прямо: да, хватает причин, чтобы оглядываться назад, но недостает отваги, чтобы ответить на благодать, которую Он тебе дарует, призывая стать другим Христом, “ipse Christus!” – Самим Христом. Вспомни, что Он сказал Апостолу: “Довольно тебе благодати Моей!” Это значит: если хочешь – можешь”^[152].

   Довольно для тебя благодати Моей. С этими словами Господь и сегодня обращается к каждому из нас. Он призывает нас подготовиться к грядущим испытаниям, исполняясь силой и надеждой. Наша немощь принесет нам плод радости во Христе, наполнит нас Его силой, научит нас любить Его, воспитает в нас потребность постоянно быть с Ним. Наши неудачи, наши обманутые ожидания побуждают нас восклицать: когда я немощен, тогда силен, ибо со мной – Христос!

   Единственное, что мы можем и должны делать – это быть постоянно открытыми действию благодати^[153]. Когда умножаются препятствия, искушения, когда подступает усталость, дьявол пытается привить нам неуверенность, разочарование, растерянность. И тут нам необходимо учиться у апостола Павла. Во всех этих обстоятельствах Господь особенно близок нам: Он спешит нам на помощь. Нам же следует лишь прибегнуть к Нему. И тогда мы, вслед за апостолом, сможем сказать: Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа…



   11.3 Было бы весьма самонадеянным желать искушений или искусственно провоцировать их. Но ошибкой было бы и бояться искушений, как будто Господь не поддерживает нас в борьбе с ними. Мы с полным правом можем отнести к себе слова псалма:



   ибо Ангелам Своим заповедает о тебе –

   охранять тебя на всех путях твоих.

   На руках понесут тебя,

   да не преткнешься о камень ногою твоею.

   На аспида и василиска наступишь;

   попирать будешь льва и дракона.

   “За то, что он возлюбил Меня, избавлю его;

   защищу его; потому что он познал имя Мое.

   Воззовет ко Мне, и услышу его;

   с ним Я в скорби;

   избавлю его, и прославлю его;

   долготою дней насыщу его,

   и явлю ему спасение Мое”.^[154]



   Однако Господь требует от нас предупреждать искушения и использовать для победы над ними все средства, которыми мы располагаем. К ним относятся: молитва и добровольно принимаемые лишения; решимость избегать любого повода ко греху, ибо кто любит опасность, тот впадет в нее^[155]; постоянно проявляемое трудолюбие; образцовое исполнение служебных обязанностей и умение восстанавливать силы, меняя занятия; воспитание в себе глубокого отвращения даже к самому малому из грехов; а прежде всего – пробуждение сердечной любви ко Христу и Его Пресвятой Матери.

   Мы сможем успешно сражаться и побеждать, если только будем искренни с нашим духовником, если будем доверять ему любое искушение, вкравшееся в наше сердце, любую нашу неверность.

   Мы сможем извлечь немалую пользу из испытаний, скорбей и искушений, если только среди невзгод покажем свою великую любовь к Господу, свою потребность в Нем. Ярким пламенем вспыхнет любовь, засияют добродетели… Так и птица летает не только потому, что машет крыльями, но и потому, что воздух оказывает сопротивление. Нам же для возрастания в любви необходимы препятствия и трудности. Чем сильнее сопротивление окружающей нас среды, чем сильнее сопротивление нашего собственного немощного естества, тем больше мы получим от Бога даров благодати, тем больше Он нам будет помогать, и, следовательно, тем дальше мы продвинемся на пути к Нему. Наша Небесная Матерь тоже будет с нами в минуты серьезных испытаний. Поспешим же под Ее материнский Покров!

   1. Господь дарует миру столь необходимый ему мир.

   2. Насилие и агрессия коренятся в сердцах людей. Они – следствие греха.

   3. Мир душевный начинается с осознания того, что отделяет нас от Бога; с глубокого сокрушения о грехах.



   12.1. В центре этой воскресной литургии находится идея мира – величайшего блага для души человека и для всего общества. В первом чтении^[156] пророк Исаия возвещает наступление мессианской эры, которую будет отличать преизобильный дар мира Божия. Этот мир будет как река, как разливающийся поток, как неиссякающий источник прочих благ: радости, веселья, благополучия, обещанного Богом отстроенному после Вавилонского плена Иерусалиму. Как утешает кого-либо мать его, так Я утешу вас^[157]. Исаия имеет здесь в виду Носителя этого мира – Мессию. Он Сам – благодать и Спасение вечное для каждого отдельного человека и для всего Божия народа. Новый Иерусалим – это символ Церкви во все времена.

   Евангелие сегодняшней святой Мессы^[158] повествует о миссии учеников, которым было поручено возвещать благую весть о пришествии Царствия Божия. Везде, куда только не приходят ученики, творятся чудеса: слепые прозревают, прокаженные очищаются, грешники каются и водворяется мир Христов. Сам Господь, отправляя апостолов на проповедь, дает им следующее наставление: В какой дом войдете, сперва говорите: “мир дому сему”. И если будет там сын мира, то почиет на нем мир ваш… Эти слова будут звучать из уст Церкви до скончания веков.

   С тех пор прошло много лет, но, как мы легко можем убедиться, мир не живет в мире. Мир тоскует по миру, мир ищет мира, но не находит его. Никогда так много не говорили о мире, как теперь. Вместе с тем, мир никогда не был так недостижим, как теперь. Также и в каждом из регионов, и во многих государствах ситуация общественной стабильности имеет мало общего с миром. Нет войны в прямом смысле этого слова, но и мира недостает. Борьба между расами, классовая борьба, идеологическая борьба, политическая борьба. Терроризм, партизанское движение, взятие заложников, покушения, неуверенность, восстания, конфликты, насилие. Ненависть, обиды, оскорбления^[159]. Врачуют раны народа Моего легкомысленно, говоря: “мир! мир!”, а мира нет^[160]. Нет мира в обществе, его нет и в семье, и в душах. Почему же нет мира? Почему вокруг нас столько вражды и насилия? Почему столько тревоги и печали в душах? Ведь, как кажется, все люди искренне желают мира.

   Может быть, все дело в том, что мир ищет мира там, где его никогда и не было? Может быть, мир путает “мир” с простым отсутствием конфликтов? Или связывает наступление мира исключительно с внешними обстоятельствами, с материальными факторами, находящимися вне человека? Мир исходит от Бога и является даром Божьим. Дарованный Богом мир превыше всякого ума^[161], а обретают его лишь люди доброй воли^[162], те, кто изо всех сил стремится упорядочить свою жизнь согласно воле Божией. Такого покоя, несущего радость, мир сей не может дать.

   Люди все время ”мирятся” и постоянно ввязываются в войны, ибо они забыли о совете сражаться внутри себя и обращаться к Богу за помощью. Тогда Он будет победителем, и мы обретем мир для себя, для нашего дома, для общества и всего мира.

   Если мы поступаем таким образом, то обретем радость, ибо она – достояние тех, кто побеждает. И по милости Божией – а ведь Бог никогда не проигрывает сражений – мы сможем счесть себя победителями, пока мы храним смирение^[163]. При этом мы сами станем вестниками подлинного мира, мы принесем это великое сокровище всем тем, с кем мы встречаемся, среди кого находимся: в семью, на работу, к друзьям, всему окружающему миру…



   12.2 У истоков творения, еще до первородного греха, все в мире служило славе Божией и благу человека. Не было войн, ненависти, обид, недоразумений, несправедливости… Однако вследствие первородного греха, к которому потом присоединились и личные грехи, человек стал существом эгоистичным, горделивым, недостойным, алчным… Именно в этом – причины всех тех разделений, которые мы наблюдаем: насилие и несправедливость, – замечает папа Иоанн Павел II, – глубоко коренятся в сердце каждого человека, каждого из нас^[164]. В сердце коренятся причины всех восстаний, которые люди могут поднять против Бога, других людей и самих себя, провоцируя тем самым конфликт совести, глубокую подавленность, тревогу, что неизбежно сказывается и на общественной жизни. Однако человеческое сердце характеризуется и недюжинной способностью любить, великодушным самоотречением. Из него изливаются питаемые благодатью Христовой братские чувства и дела служения, которые, подобно реке мира (Ис 66,12), способствуют созиданию более справедливого общества, в котором водворится мир и проникнет собой все социальные структуры^[165]. Как агрессия в любой своей форме является следствием греха, так и мир является следствием освящающей благодати.

   Залог грядущего мира – в самом нашем сердце: ведь грех не настолько силен, чтобы изгладить образ Божий, которым запечатлена наша душа. Грех, в крайнем случае, может осквернить человека, изуродовать его, ослабить; ранить его душу, но не уничтожить его; помрачить его разум, но не разрушить его; открыть пути злобе, но не упразднить способности любить; ослабить волю, но не до такой степени, чтобы сделать невозможным исправление^[166]. Поэтому человек, хотя он и склонен ко злу, хотя он и идет на поводу у своего падшего естества, все же в состоянии с помощью благодати обуздать свои безумные страсти, обрести мир, дарованный нам Христом, и поделиться им с окружающими. И тогда вся жизнь христианина становится победоносным сражением со злом. В этом сражении за Христа его участник проникается оптимистичным чувством безопасности. Но лишь стоит начать переговоры с грехом, как уверенность тут же уходит, а человек превращается в носителя тревоги и агрессии по отношению к себе и к другим.

   Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас. Лишь во Христе мы сможем обрести мир, в котором так нуждаемся мы сами, в котором так нуждается наше окружение. Мы будем прибегать ко Христу всякий раз, когда жизненные испытания нарушат наш душевный покой. Мы приступим к Таинству Исповеди и воспользуемся помощью духовника лишь только – из-за недостатка бдительности с нашей стороны – зашевелятся в нашем сердце беспокойство и тревога.



   12.3 Присутствие Христа в сердцах Его учеников – это источник подлинного мира, отличающегося полнотой и богатством содержания. Этот мир не сводится к обычному покою, т.е. к отсутствию трудов и испытаний. Апостол Павел утверждает, что Сам Христос – это мир наш^[167]. Обладание Христом и любовь ко Христу – это условие подлинно мирного расположения духа.

   Мир нисходит в наши сердца, как разливающийся поток. Все начинается с признания собственных грехов, падений, упущений и ошибок. Если мы будем достаточно смиренны, если мы будем стремиться к близости со Христом, то познаем Его великое милосердие, как если бы Он скрывался где-то рядом, чтобы сказать нам: “именно эти немощи Я взял на Себя, чтобы в твоем одиночестве, в твоем страдании непосредственно явить тебе безмерную любовь Отца – Того, Кто один может избавить тебя от страданий и одиночества, повернуть их вспять, использовать их для твоего же спасения”. И тогда в нашем сердце смогут прозвучать слова: “Вера твоя спасла и исцелила тебя. Иди с миром”^[168]. Не может быть мира без сокрушения о грехах, без предельной искренности по отношению к самим себе (только искренний человек сможет открыть в себе то, что на самом деле отделяет его от Бога и братьев), без предельной искренности на исповеди (пусть даже такая искренность порой причиняет нам страдания).

   В том же мирном расположении духа, которое мы сумеем стяжать, ни на секунду не прекращая духовной брани и не вступая в переговоры с нашими недостатками и грехами, мы войдем в мир, в нашу повседневность, чтобы стать там миссионерами мира, которого мир не имеет и которого дать не может.

   В какой дом войдете, сперва говорите: “мир дому сему!”… Речь тут идет не о простом приветствии, а о том, что ученики должны повсюду нести мир Христов. Истинный мир зиждется на справедливости, на ощущении безусловного достоинства человеческой личности, на признании обязательного и столь желанного всеми равенства, на фундаментальных принципах человеческого братства, иначе говоря, на уважении и любви, на которые имеет право каждый человек^[169]. Мир во всем мире имеет своим источником сердце конкретного человека.

   Христианин, живущий верой, – это “мирный человек”: он буквально излучает душевный покой. Другим людям хорошо с ним, они стремятся быть в его обществе. Завершая наше размышление, мы попросим Пресвятую Деву Марию помочь нам в очень важном деле: чтобы мы, как только почувствуем, что тревога, опасения и горечь стучатся в наше сердце, сумели тут же со смирением приникнуть к источнику мира (Евхаристия, исповедь, помощь духовника). Regina pacis, ora pro nobis… ora pro me – Царица мира, молись за нас, молись за меня.

   1. Невозможно любить Христа, слушать Его, подражать Ему, если не любить, не слушать и не быть послушным Церкви.

   2. Будучи в Церкви, мы участвуем в жизни Самого Христа.

   3. Вера, надежда и любовь по отношению к Церкви.



   13.1 Иисуса ищут все. Все в Нем нуждаются. Со Своей стороны, Иисус всегда готов проявить милость к тем, кто прибегает к Нему с верой. Пока Он жил на земле, через Его Пресвятое Человеческое Естество обильно изливались дары благодати. По этой-то причине масса людей мечтала прикоснуться к Нему: потому что от Него исходила сила и исцеляла всех^[170].

   Женщина, о которой повествует сегодняшнее Евангелие^[171], также ощутила желание приблизиться ко Христу. Кроме физических страданий, продолжавшихся уже двенадцать лет, ее угнетал стыд: ведь по иудейскому закону она считалась нечистой. Среди иудеев нечистыми считались не только женщины, страдающие от такого рода болезней, но и все то, чего они касались. Поэтому, стремясь остаться незамеченной людьми, она подошла к Иисусу сзади и коснулась лишь Его плаща. Деликатно коснулась края плаща, приблизилась к Нему с верой, уверовала и была исцелена^[172].

   Эти исцеления, чудеса, изгнания бесов, совершаемые Иисусом на земле, доказывали, что Искупление – это реальность, а не только обетование. Толпы людей, приходивших к Учителю, предвосхищали поклонение Пресвятому Человеческому Естеству Христа в среде христиан. Тот же Иисус в преддверии Своего ухода на небеса – к Отцу, оставил нам средства, с помощью которых мы в любое время и в любом месте можем соприкоснуться с безмерным богатством Искупления. Он сделал это, поскольку знал, как мы будем в Нем нуждаться. Он основал видимую, существующую в пространстве и во времени Церковь. Благодаря ей и мы можем испытать то, что испытывали когда-то люди, приходившие к Сыну Марии. “Быть в Церкви – это значит быть с Иисусом”, быть причисленным к овцам Христовым – значит соединиться с Самим Христом, принадлежать к общине Христа – значит быть членом Его Тела. Лишь в Церкви мы можем найти Христа – Того же Христа, Которого ожидал избранный народ.

   Те, кто хочет идти ко Христу без Церкви или в оппозиции к ней, могут однажды попасть в ту же ситуацию, что и апостол Павел по дороге в Дамаск, могут услышать те же слова: Я Иисус, Которого ты гонишь^[173]. Святой Беда обратил внимание на одну важную деталь. Иисус не говорит: “зачем ты преследуешь члены Моего Тела?”, но: “зачем ты Меня преследуешь?”. Иисус и по сей день терпит оскорбления в Своем Теле, которым является Церковь^[174]. До этого момента Павел еще не знал, что гнать Церковь означает гнать Самого Иисуса. Однако позднее, говоря о Церкви, он представил ее Телом Христовым^[175] и даже отождествил ее со Христом^[176], а ее верных назвал членами Христа.^[177]

   Невозможно любить Христа, подражать Христу, слушать Христа, не любя, не внимая и не проявляя послушания Церкви. Ведь Церковь – это мистическое, скрытое под покровом Таинств присутствие нашего Господа. В Церкви Он продолжает Свою искупительную миссию вплоть до скончания веков. У Церкви нет иного света, кроме Христа; согласно образу, дорогому Отцам Церкви, она сравнима с Луной, весь свет которой есть отражение Солнца^[178].



   13.2 Никто не может утверждать, что он любит Бога, если не изберет Иисуса, как путь, указанный Самим Богом: Сей есть Сын Мой Возлюбленный… Его слушайте!^[179] С другой стороны, невозможно быть другом Христа, пренебрегая Его словами и пожеланиями.

   Приходящие отовсюду к Иисусу люди видят в Нем Того, Кто говорит о Боге со властью, иначе говоря, видят в Нем Учителя. Он Сам – Слово Божие, ставшее плотью. Мы вступаем в общение с Иисусом, принимая учение Церкви: Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается^[180].

   Кроме того, Иисус – это наш Искупитель. Он – Священник, причем Священник особого рода: Он Сам Себя принес в жертву умилостивления за грехи наши. Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему: “Ты Сын Мой…^[181] Мы приобщаемся к Иисусу – Священнику и Жертве, прославляющему Бога Отца и освящающему нас – участвуя в жизни Церкви, особенно же – приступая к таинствам, этим Божественным каналам, посредством которых благодать изливается в наши души. Принимая благодать, мы вступаем в общение с Самим Христом – единственным Источником благодати. Благодаря таинствам, безмерные заслуги Христа становятся уделом всех людей во все времена, пребывающим в их сердцах залогом жизни вечной. В Пресвятой Евхаристии – таинстве, которое Иисус завещал Церкви, – возобновляется Его Жертвоприношение: сие есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание^[182]. Именно Евхаристия делает нас сопричастниками той жизни, которую Иисус приобрел для нас: Ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую я отдам за жизнь мира^[183].

   Условием участия в этом жертвоприношении и в этой трапезе является иное таинство, завещанное Христом Своей Церкви, – святое Крещение: Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа^[184]. Кто будет веровать и креститься, спасен будет…^[185] Если же нам случится совершить грех и отпасть от Бога, та же Церковь станет средством восстановления нашего достоинства живых членов Христова Тела: кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся^[186]. Господь Сам решил, что духовное общение с Ним должно совершаться при посредстве видимых знаков церковных таинств. В таинствах мы встречаем Самого Христа.

   И хотя в Церкви время от времени возникают проблемы, нам все же нетрудно будет встретить в ней Христа. При этом не имеет никакого значения, сколько нас – большинство или меньшинство. На Голгофе стояли только Мать Иисуса, несколько женщин и юноша, однако в нескольких метрах от них был Сам Иисус! Мы знаем, где искать Господа, пребывающего в Своей Церкви: И дам тебе ключи Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, будет разрешено на небесах^[187]. Даже отречение Петра не повлекло за собой отмены данных ему прежде полномочий. После Своего Воскресения Господь торжественно подтвердил: Паси агнцев Моих… Паси овец Моих^[188]. Церковь – там, где находится Петр и его преемники, а также все епископы, пребывающие в общении с ним.



   13.3 В Церкви мы встречаем того же Иисуса, которого некогда мечтало увидеть множество людей, потому что от Него исходила сила и исцеляла всех^[189]. К Церкви принадлежат все, кто принимает Христа – Учителя, Священника и Царя – в Его учении, таинствах и в видимых формах Его царства. С Церковью нас связывают те же (до определенной степени) узы, что и с Господом: вера, надежда, любовь.

   Вера предполагает способность принять как истину то, что в силу ряда причин не является очевидным. Современники Иисуса видели в Нем человека, который работает как другие, устает как другие, как другие нуждается в пище, испытывает голод и холод, боль и страх… Однако Этот Человек был Богом! Так и в Церкви мы можем увидеть и святых людей, не сломленных прозой будней, и людей слабых, похожих на нас, людей отягощенных многими немощами, ленивых, своекорыстных… Однако если эти люди были крещены и не утратили освящающей благодати, они, несмотря на все свои недостатки, соединены со Христом и участвуют в Его жизни. Если же эти люди впадают в грехи, то Церковь тем более принимает их в свое лоно в качестве наиболее нуждающихся членов.

   Наше отношение к Церкви должно включать и элемент надежды. Сам Иисус Христос заверил нас: на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее^[190]. Церковь во все времена будет оставаться непоколебимой скалой, под сенью которой мы сможем найти убежище от бурь, свирепствующих в этом мире. Церковь не обманет: ведь в ней постоянно пребывает Христос.

   Если же мы призваны любить Бога, то такое же чувство мы должны испытывать и к нашей Матери Церкви. Тому Бог не Отец, кому Церковь не Мать^[191]. Церковь – это Мать, дающая нам жизнь: жизнь Христа, в Котором мы становимся детьми Небесного Отца. А мать следует любить. Лишь очень плохие дети проявляют равнодушие или даже враждебность по отношению к той, кто их родила. У нас очень хорошая мать. Потому-то мы так страдаем при виде ран, которые наносятся ей и извне, и изнутри, и при виде болезней, угнетающих ее членов. Потому-то мы, стремясь быть хорошими детьми, никогда не станем смеяться над человеческой немощью нашей Матери – прошлой или настоящей, никогда не станем осуждать других христиан, какое бы положение в Церкви они не занимали. Ведь эти немощи не касаются существа Церкви, которая настолько свята и так милосердна, что даже грешникам не отказывает в своей материнской заботе. Как же можно говорить о ней фривольно, непримиримо, бесстыдно? Как же можно оставаться равнодушным к Матери? Конечно, мы не поступаем так, и никогда не будем поступать! Дело Церкви – это наше дело. Мы не можем довольствоваться нейтральной позицией, подобно судье, разбирающему дело обвиняемого. Нам необходимо вести себя по отношению к Церкви, как любящий сын ведет себя по отношению к матери.

   Церковь – это все для меня, как и Христос. Я могу в эту минуту забыть обо всех прочих людях; я могу видеть только себя и отношение ко мне Христа, ради меня живущего в Церкви; все, что есть у Церкви, что Церковь взяла через Иисуса от Отца, все это – для меня, лично для меня. И это правда!^[192] Мы принадлежим Христу лишь в том случае, если принадлежим Церкви. Это в ней мы становимся членами Христова Тела – того Тела, которое зачала, носила во чреве и произвела на свет Пресвятая Дева Мария. Поэтому Пресвятая Богородица является Матерью Церкви или Матерью всего Народа Божия, как верных, так и пастырей^[193]. Последней жемчужиной, вплетенной народным благочестием в Литанию Пресвятой Богородице, является как раз воззвание Матерь Церкви. Титул Матерь Церкви равнозначен общеизвестному: Матерь Христа.

   1. Человеческое сердце ежедневно становится полем многих сражений. Постоянная помощь от Господа.

   2. Для того, чтобы следовать за Христом, нужны ежедневные усилия, предпринимаемые с радостью и смирением.

   3. Начинать снова и снова. Прибегать к Пресвятой Богородице.



   14.1 Таинственная борьба Иакова с Ангелом в человеческом обличии на берегу потока Иавок привела к радикальным переменам в жизни патриарха. До сих пор Иаков жил исключительно “естественной” жизнью, полагаясь лишь на земные средства. С этой же минуты он всецело доверился Богу, подтвердившему Свой Завет с избранным народом, представленным в его лице.

   Иаков сумел победить в борьбе только благодаря помощи, полученной свыше. Так у него сформировалось убеждение, что и в дальнейшем, перед лицом грядущих испытаний, он не будет испытывать недостатка в благословении и поддержке со стороны Бога^[194]. Вот как говорит об этом Книга Премудрости: В крепкой борьбе доставила ему победу, дабы он знал, что благочестие всего сильнее^[195].

   Стремление к святости требует духовного подвижничества. Это – тяжелое требование, и ему далеко не всегда уделяют необходимое внимание. В традиции Церкви символом духовного подвижничества стал таинственный поединок Иакова с Богом, в котором Иаков сражался за Его благословение и за право Его созерцать (ср. Быт 32,23-31)^[196]. Эта сцена иллюстрирует духовную брань, которую, пользуясь поддержкой свыше, должен вести каждый христианин. В ней изображена борьба человека с собственными страстями и злыми наклонностями, возникшими вследствие первородного греха, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной^[197]. Речь здесь идет о падших ангелах, побежденных Христом, но все еще могущих склонять человека ко злу на протяжении всей его жизни. Мы ежедневно даем сражения на поле боя нашего сердца, – учит нас Блаженный Августин. Любой из нас сражается на плацдарме своей души с целой армией. Наши враги – это гордыня, алчность, неумеренность в пище и питии, чувственность, лень… При этом бывает нелегко избежать ран, наносимых атакующим противником, – заканчивает свою мысль Святой^[198]. Тем не менее победа нам обеспечена, если мы прибегнем к средствам, рекомендованным нам Господом: к молитве, воздержанию, предельной откровенности с духовником, помощи Ангела Хранителя, а прежде всего – к помощи Пресвятой Девы Марии. Кроме того, если судьей поединка является Тот, Кто отдал за нас Свою жизнь, то что может поколебать нашу законную гордость и уверенность?

   В ходе олимпийских боев судья располагается между сторонами. Он не помогает ни одному, ни другому сопернику, но ждет, пока кто-то из них победит. Если судья находится между борцами, то это как раз потому, что его позиция нейтральна. В сражении же, которое дает нам дьявол, Христос ни в коей мере не остается равнодушным: Он выступает на нашей стороне. Как же это возможно? – Так, что прежде, чем мы выйдем на арену (Иоанн Златоуст говорит это христианам в день их крещения), Он уже помазывает нас, а противника – связывает. Он помазал нас елеем радости, а его связал крепчайшими узами, чтобы сдержать его натиск. Стоит мне споткнуться, как Он подаст мне руку, поможет мне подняться и встать на ноги^[199].

   Как бы ни велики были искушения, испытания и скорби, Христос обеспечит нашу безопасность. Он нас не оставит! Он не нейтрален! Он всегда на нашей стороне. Все мы, вслед за апостолом Павлом, можем сказать: Omnia possum in eo qui me confortat – Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе^[200] – в Том, Кто предоставляет мне всю необходимую помощь, стоит мне к Нему обратиться. От нас лишь требуется правильно использовать те средства, которые Он нам рекомендовал.



   14.2 Однажды некий альпинист искал убежища в высоких горах. Он взбирался по крутой тропинке все выше и выше. Каждый шаг давался ему с трудом. Холод обжигал лицо, однако все это не мешало его восхищению: вокруг царил величавый покой, а открывавшиеся взору пейзажи были на редкость прекрасны.

   Простая, сделанная на скорую руку хижина (это и было искомое убежище), оказалась очень уютной. Путник, войдя в нее, скоро обнаружил на печной трубе надпись, под которой он и сам мог бы подписаться: “Мое место – на вершине”. Вот там, на вершине, рядом с Христом, и наше место. Мы взбираемся к Нему по крутой тропинке, ведомые стремлением к святости. Мы делаем это в нашей повседневности, в нашем обычном окружении – там, где мы живем. Мы делаем это, несмотря на то, что отдаем себе отчет, из какой глины мы слеплены, знаем свои слабости и недостатки. Мы знаем также, что Господь требует от нас малых, каждодневных усилий, неустанной борьбы со страстями, увлекающими нас ко дну, отказа от любых переговоров с пороками и грехами. Удержаться на поле боя нам поможет любовь, глубокая любовь ко Христу, Которого мы неустанно ищем.

   Духовная брань христианина должна отличаться постоянством, а также радостным, оптимистичным, “спортивным” настроем. Святость обладает подвижностью, подобно гибким мускулам. Тот, кто хочет быть святым, умеет вести себя таким образом: в то время, как он жертвует собой в одном, он пропускает – если только это не оскорбляет Бога – другое, что тоже ему стоит усилий, и благодарит Бога за это удобство. Если бы мы, христиане, действовали по-другому, то рисковали бы стать негибкими и безжизненными, как тряпичная кукла.

   Святость – это не что-то жесткое, вроде картона: она умеет улыбаться, уступать и надеяться. Это жизнь: духовная жизнь^[201].

   В духовной брани могут быть и отдельные поражения. Некоторые из них будут незначительными, другие – достаточно серьезными, но и в том, и в другом случае раскаяние и жертвы умилостивления помогут нам стать еще ближе к Господу. Даже если мы разобьем вдребезги самый драгоценный из наших сосудов, Бог сможет восстановить его, если только мы будем Ему послушны. Господь прощает всех, кто приходит к Нему с сокрушенным сердцем, и помогает им. Нам же следует научиться начинать снова и снова: с новой радостью и новым смирением. Даже тот, кто глубоко оскорбил Господа и причинил вред другим людям, все же имеет шанс быть с Богом и в этом, и в будущем веке: при условии истинного сокрушения и жизни в покаянном духе. Смирение, искренность, сокрушение… и постоянная готовность начать сначала!

   Господь считается с нашей немощью и всегда нас прощает, однако необходимо быть искренним, каяться и желать исправления. За каждой нашей попыткой “начать новую жизнь”, следует взрыв радости на небесах. Мы должны начинать снова и снова многократно в ходе нашего путешествия, поскольку падения, ошибки, слабости и даже грехи – это наш удел. Только бы нам достало искренности в их исповедании, только бы нам до конца открыть свою душу Господу в молитве перед Святыми Дарами, в беседе с духовником…



   14.3 Неустанная духовная брань христианина проявляется в повседневных мелочах. Иногда это касается постоянства в исполнении обязанностей благочестия: в решимости не отказываться от них под предлогом плохого настроения в этот день и в данную минуту. В иных случаях это может выразиться в делах любви, в работе над своим характером, в умении вести себя с другими людьми: внимательно, с улыбкой, сердечно и деликатно. Или в добросовестном исполнении профессиональных обязанностей, посвящаемых Богу, в хорошо – без халтуры – сделанной работе. Или в умелом использовании средств воспитания души…

   Победы и поражения, взлеты и падения, постоянная готовность начать сначала, которой Господь ждет от каждого из нас, – из этого и складывается наша духовная брань. Для успеха в ней необходимы любовь и бдительность, неустанное искание Господа в течение всего дня. Духовная брань наполняет нас радостью, а мешают ей духовная немощь, недостаток заинтересованности в жизни с Богом, лень, уныние, с которым мы исполняем свои обязанности по отношению к Богу и ближним.

   В этой борьбе мы можем рассчитывать на помощь нашей Матери, Пресвятой Девы Марии, сопровождающей нас на пути к Ее Сыну. Господь Иисус Христос пришел к нам и дарит нам Себя через Марию; также и мы идем к Иисусу через Марию. Поэтому культ Господа Иисуса Христа теснейшим образом связан с культом Матери Иисуса. Почитание Богородицы проводит нас к почитанию Господа Иисуса, молитва к Марии порой равнозначна молитве к Господу Иисусу. Мария – это чудное эхо Бога и Иисуса, и это эхо всегда отвечает одним и тем же образом. Мы слышим: “Бог”, “Иисус”, лишь только воскликнем: “Мария!”^[202]

   В Литургии Часов священникам рекомендован для чтения антифон Alma Redemptoris Mater, который в русском переводе звучит следующим образом:

   Святая Мать Спасителя

   Ты – всего мира радость.

   Звезда морей, врата небес,

   Приди же к нам на помощь.

   Ты людям помоги Своим

   Встать от грехопадений…

   Этими людьми, падшими, но желающими подняться, являемся все мы. Всякий раз, когда мы начинаем сначала, в нас происходят громадные перемены. Это касается и таких, казалось бы незначительных моментов, как частное испытание совести, доверительная беседа с духовником, решения, принятые после общего испытания совести. И тем более – грандиозного перехода из состояния греховной смерти в жизнь благодати! Человечеству удались величайшие открытия. Оно достигло выдающихся результатов в сфере науки и техники, сумело совершить большие дела в ходе прогрессивного развития общества и цивилизации. Больше того, с недавних пор стало возможным утверждать, что человечеству удалось ускорить ход истории. Однако принципиальные перемены, перемены, которые можно назвать “уникальными”, всегда связаны с человеческим жизненным путем; посредством различных исторических событий они касаются всех и каждого. Речь идет о переходе от “падения” к “восстанию”, от смерти к жизни^[203].

   Всякий раз, когда мы начинаем сначала, когда мы решаемся продолжить сражение, к нам на помощь спешит Пресвятая Богородица, Посредница всех даров благодати. В бурном море искушений нам следует искать Ее защиты. Матерь моя! Земные матери больше внимания уделяют самому немощному чаду, самому хворому, самому увечному...

   Пресвятая Дева! Я знаю, что Твоя материнская любовь – больше, чем любовь всех матерей на земле. И так как я – сын Твой, и я слаб, я болен... я искалечен... и уродлив...^[204] – приди мне на помощь!

   1. Иосиф, Сын Иакова. Образ святого Иосифа – Обручника Пресвятой Девы Марии.

   2. Святой Иосиф – Покровитель Вселенской Церкви и каждого из нас. К нему необходимо прибегать в каждой нужде.

   3. Ite ad Ioseph… Пойдите к Иосифу!



   15.1 Многие христиане, понимая насколько исключительной была миссия Иосифа в жизни Иисуса и Марии, искали в многовековой истории еврейского народа факты и образы, предвосхищавшие появление целомудренного Обручника Богородицы. Как и следовало ожидать, их поиски увенчались успехом. Это не удивительно, поскольку весь Ветхий Завет – это предвосхищение Нового. Ряд Отцов Церкви считал пророческим предвосхищением Иосифа иного человека, носившего то же имя – сына патриарха Иакова. Папа Пий IX, провозглашая святого Иосифа Покровителем Вселенской Церкви, вспомнил об этих свидетельствах глубокой древности. Параллелизм двух фигур демонстрирует и Литургия. Оба упомянутых мужа не только носили одно и то же имя, но и отличались одними и теми же добродетелями, и сходным образом вели себя в радостях и испытаниях.

   Иосиф, сын Иакова, и Иосиф, целомудренный Обручник Марии Девы Богородицы, неисповедимыми путями Провидения оказались в Египте. Одного преследовали родные братья, завидовавшие ему и продавшие его в рабство, что предвосхищало грядущее предательство по отношению ко Христу. Второй бежал от Ирода, чтобы спасти Спасителя мира.

   Иосиф, сын Иакова, получил от Бога дар истолкования фараоновых снов и предсказал ему, что должно случиться в грядущем. Другой Иосиф получал от Бога во сне разъяснения и повеления. Тому было дано разумение таинственных сновидений, а этот заслужил стать поверенным сокровенных тайн Божиих и их непосредственным участником^[205].

   Все выглядит так, как если бы пророческие сны первого (хотя их пророчества и исполнились уже в его жизни), нашли свое полное исполнение в лице второго. И видел Иосиф сон, и рассказал его братьям своим… Он сказал им: выслушайте сон, который я видел: вот, мы вяжем снопы посреди поля; и вот, мой сноп встал, и стал прямо; и вот, ваши снопы стали кругом и поклонились моему снопу… И видел еще другой сон, и рассказал его братьям своим, говоря: вот, я видел еще сон: вот, солнце и луна и одиннадцать звезд поклоняются мне^[206]. Эти сны исполнились, когда отец Иосифа Иаков переехал в Египет со всей своей семьей и поклонился своему сыну, ставшему к тому времени правителем этой страны. Вместе с тем, можно утверждать, что сон Иосифа символически прообразовал Семейный Очаг в Назарете, где Иисус – Солнце правды, и Мария, литургически почитаемая как сияющая, светоносная Луна, оказались в подчинении у Главы Святого Семейства, а великое множество христиан с тех пор начали прибегать к нему в многоразличных нуждах.

   Первый Иосиф пользовался доверием и симпатией фараона, назначившего его правителем Египта. Когда соседние страны голодали, а толпы людей приходили к фараону с просьбой продать хлеба, тот отвечал им: Пойдите к Иосифу, и делайте, что он скажет^[207]. И был голод по всей земле; и отворил Иосиф все житницы, и стал продавать хлеб Египтянам… И из всех стран приходили покупать хлеб у Иосифа; ибо голод усилился по всей земле^[208].

   Вот и теперь, когда по всей земле усиливается голод – прежде всего, голод истины, набожности, любви – Церковь повелевает нам: Пойдите к Иосифу! В виду великого множества непреходящих нужд нам рекомендовано обратиться к Свету Патриарха из Назарета.

   Нам нередко приходится переживать минуты нерешительности, неуверенности, жгучих, но неудовлетворенных потребностей. Пойдите к Иосифу! – говорит нам Иисус. Пойдите к тому, кто всей своей жизнью исполнял важнейшую миссию: заботиться обо Мне и Моей Матери в наших земных нуждах. Это он столько раз спасал Нам жизнь в критические моменты. Он же будет опекать Меня в Моих членах – всех нуждающихся людях. Пойдите к Иосифу! – он даст вам все, в чем вы нуждаетесь.



   15.2 Вот верный и благоразумный домоправитель, которого Господь поставил над домашними Своими^[209]. Эти слова относятся в Литургии к святому Иосифу, верному и заботливому Опекуну, всем сердцем служащему нуждам великой семьи Господа – Церкви.

   Иисус бывает весьма обрадован, когда мы обращаемся с прошениями к тому, кого Он так любил на земле и любит на небесах, к тому, от кого Он так многому научился и к которому были обращены первые сказанные Им на земле слова.

   Иосиф управлял домом в Назарете, пользуясь своим авторитетом отца и главы семейства. Вместе с тем, Святое Семейство не только прообразует Церковь, но в некотором смысле включает ее в себя, подобно тому, как семя включает в себя дерево, а водный источник – реку. Домашний очаг в Назарете уже содержал предпосылки для появления Церкви. По этой-то причине Святой Патриарх уделяет самое пристальное внимание великому множеству верующих христиан, которые и составляют Церковь – эту огромную семью, рассеянную по всему миру, в которой он, будучи Обручником Марии и Отцом Иисуса Христа, пользуется, если можно так выразиться, отцовским авторитетом. Поэтому делом вполне естественным и достойным блаженного Иосифа является та опека по отношению к Церкви и готовность защитить ее, которую являет на небесах тот, кто некогда удовлетворял земные потребности Назаретского семейства^[210].

   Опекунство Иосифа над Вселенской Церковью – по преимуществу, духовной природы. Однако оно касается и земных нужд, подобно опекунским функциям Иосифа, сына Иакова, которого царь Египта назвал “спасителем мира”^[211].

   Святые, набожные христиане всех времен охотно прибегали к заступничеству Иосифа. Вот как святая Тереза Авильская описывает свои, проникнутые духом благочестия, отношения с Иосифом и ту помощь, которую она от него получала: Я избрала своим ходатаем и опекуном преславного святого Иосифа, от всего сердца вручая себя ему. Я смогла воочию убедиться, что как в этой нужде, так и в других, еще более настоятельных, прямо касавшихся моей чести и спасения души, Отец мой и Опекун спас меня и сделал мне больше добра, чем я осмеливалась просить. Я не припомню, чтобы он до сих пор отказал мне хотя бы в одной просьбе. Просто поразительно, сколь много сделал для меня Бог через заступничество сего славного Святого, от скольких физических и духовных опасностей меня избавил. Можно утверждать, что другим святым Бог поручил помогать нам в той или иной конкретной нужде, а сему славному Святому – во всех без исключения нуждах. В этом я смогла убедиться на собственном опыте. Таким образом Господь хотел показать нам, что как на земле Он был послушен Своему Опекуну, имевшему право Ему приказывать, так и на небесах ни в чем ему не отказывает (…).

   Если бы я была соответствующим образом уполномочена, то охотно продолжила бы свою мысль, во всех подробностях рассказывая о дарах благодати, данных мне и другим людям через сего преславного Святого (…). Я лишь заклинаю любовью Божией всякого, кто верит мне: попробуй сам, и ты на собственном опыте убедишься, как это хорошо, как полезно довериться сему славному Патриарху и почитать его. В особенности же те, кто посвятил себя духовной молитве, должны постоянно взывать к нему с упованием и любовью. Я не представляю, как можно размышлять о Царице Ангелов и о годах, проведенных Ею с Младенцем Иисусом, и при том не благодарить святого Иосифа за ту самоотверженность, с какой он заботился тогда о Них Обоих^[212].



   15.3 Нам следует прибегать к святому Иосифу, умоляя его хранить и защищать Церковь: ведь он – Защитник и Хранитель Церкви. Мы также будем просить его о помощи нашим семьям и нам, в наших духовных и физических нуждах: Sancte Ioseph, ora pro eis, ora pro me… Молись за них, молись за меня!

   Для наших современников, как и для людей любой эпохи, святой Иосиф – это личность, достойная всяческого уважения и восхищения. Мы склоняемся перед его великим призванием, мы от всего сердца благодарны ему за его верную службу Иисусу и Марии. Через святого Иосифа мы приходим непосредственно к Марии, а через Марию – к источнику всякой святости, Иисусу Христу^[213]. Святой Иосиф учит нас правильному отношению к Христу: с глубоким почтением, трепетом и любовью. Мы обратимся к нему словами древней церковной молитвы: О блаженный муж, благословенный Иосиф, которому не только было дано знать и слышать Бога – Того, Кого многие цари желали видеть, а не видели, желали слышать, а не слышали, – но и обнимать Его, целовать, одевать и хранить…, научи нас с любовью и трепетом приступать к Нему в святом Причастии, сделай наши души более чуткими. Святой Иосиф, Отец наш и Господин: чистейший, добродетельнейший, удостоенный чести держать Младенца Иисуса на руках, купать Его, обнимать Его: научи нас общению с Богом нашим, научи нас чистоте, чтобы нам удостоиться стать новыми Христами.

   И помоги нам ”делать и учить”, подобно Христу. Делать земной путь божественным, будь он темный или светлый, и учить людей делать то же, – возвещая им, что они могут здесь, на Земле, обрести необыкновенную и постоянную духовную плодотворность^[214].

   Кроме того, святой Иосиф – это тот человек, примеру которого мы можем и должны подражать. По-человечески Иосиф был наставником Иисуса и день за днем самоотверженно и радостно окружал Его своей заботой и нежностью. Не отличный ли это повод назвать учителем внутренней жизни этого праведника, Святого Патриарха, в котором достигает кульминации вера Ветхого Завета? Ведь внутренняя жизнь – это не что иное, как постоянное и интимное общение со Христом и отождествление с Ним. И Иосиф сможет многое поведать нам об Иисусе! Почитайте его и общайтесь с ним без устали: “Ite ad Ioseph”, Пойдите к Иосифу. Так гласит христианское Предание, беря слова из Ветхого Завета (Быт 41,45). Учитель внутренней жизни, трудолюбивый работник, верный служитель Божий, пребывающий в постоянном общении с Иисусом, – таким был Иосиф. “Ite ad Ioseph”, Пойдите к Иосифу. У него христиане учатся тому, что это значит: принадлежать Богу, оставаясь всецело среди людей и освящая мир. Пойдите к Иосифу – и найдете Иисуса. Пойдите к Иосифу – и найдете Марию, Которая всегда наполняла миром чудесную мастерскую в Назарете^[215].

   1. Церковь провозглашает Благую Весть об Иисусе Христе и продолжает на земле Его дело.

   2. Миссия Церкви имеет духовный характер. Тем не менее, Церковь не уклоняется от решения проблем, связанных с защитой достоинства человеческой личности.

   3. Следование за Христом предполагает участие христиан в делах справедливости и милосердия.



   16.1 Иисус искупил мир Своими Страстями, Смертью и Воскресением. После Своего Вознесения Он послал Святого Духа, чтобы дать возможность ученикам проповедовать Евангелие, а всех людей сделать участниками Спасения. Таким образом апостолы становятся делателями, посланными Господом на жатву, рабами, задание которых – пригласить званых на брачную трапезу, чтобы пиршество наполнилось возлежащими^[216].

   Кроме того, апостолы представляют Самого Христа и Бога Отца: Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня^[217]. Следовательно, миссия апостолов тесно связана с миссией Иисуса Христа: Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас^[218]. Как раз благодаря ученикам миссия Христа продолжится во все времена и охватит все народы. Церковь, основанная Христом и имеющая краеугольным камнем апостолов, проповедует все ту же Благую Весть и продолжает дело Господне в мире^[219].

   Евангелие сегодняшней святой Мессы повествует о том, как Иисус призывает Двенадцать, которых только что избрал, отправиться в путь и приступить к исполнению своей новой миссии^[220]. Это первое повеление предвосхищает и подготавливает Великое Миссионерское Поручение, данное Господом после Его Воскресения: Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари… Научите все народы… И се, Я с вами во все дни до скончания века^[221]. Ветхозаветные пророки вплоть до пришествия Христа возвещали избранному народу славное мессианское будущее. Те пророчества часто оперировали образами, близкими тогдашнему сознанию, все еще недостаточно зрелому, чтобы воспринимать духовную реальность. Ныне, впервые посылая апостолов на проповедь, Иисус велит им провозглашать близость обещанного Царствия Божия и свидетельствовать о его духовной реальности. Господь Сам формулирует принципиальное содержание их проповеди: Приблизилось Царствие Божие! Однако Он не упомянул об освобождении от римской оккупации, распространявшейся тогда на всю Палестину, ничего не сказал об идеальном общественном и политическом устройстве, в котором следовало бы жить людям, вообще не затронул ни одну из земных проблем. Не для этого пришел Христос, не для этого Он избрал учеников. Апостолы призваны всей своей жизнью дать свидетельство Христу, они призваны распространять Его учение и приблизить Спасение ко всем без исключения людям. Тем же путем шел и апостол Павел. Он сам отвечает на вопрос об обычном содержании своей проповеди и определяет его следующим образом: “…Я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого” (1 Кор 2,2). Способствовать тому, чтобы люди все глубже познавали Иисуса Христа, причем таким познанием, которое не ограничивается одной лишь сферой веры, но выражает себя в поступках – вот к чему всем сердцем, напрягая все свои силы, стремился Апостол^[222].

   Церковь – продолжательница служения Иисуса Христа во времени – разделяет миссию, однажды доверенную ее Божественным Основателем апостолам. Церковь создана для того, чтобы, распространяя Царство Христово по всей земле во славу Бога Отца, она сделала всех людей участниками спасительного искупления, а через них и весь мир действительно устремился бы ко Христу^[223]. Миссия Церкви намного превышает по масштабам задачи различных общественных движений, идеологий, претензии социальных групп… Вместе с тем, Церковь, располагая видением духовной перспективы, глубоко вникает во все земные проблемы, стремясь ориентировать их в направлении цели, поставленной Богом и служащей высшему благу человека. Мир был сотворен ради Церкви, – говорили первохристиане. Бог сотворил мир ради приобщения к Его Божественной жизни, приобщения, которое осуществляется “созывом” людей во Христе, а этот “созыв” и есть Церковь^[224].



   16.2 Идите… Ходя же, проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное! Миссия нашей Матери Церкви – подарить людям величайшее из имеющихся сокровищ: через вероучение и таинства привести их к окончательной, вечной цели. Цель Церкви – как раз эта, а не иная: спасти души, все до одной. Ради этого Отец послал Сына, “а как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас” (Ин 20,21). Отсюда следует повеление обучать истинам веры и крестить, чтобы в душе действием благодати поселилась Святая Троица^[225]. Иисус Сам провозгласил: Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком^[226]. Господь имеет здесь в виду не комфортабельную, беззаботную земную жизнь, но жизнь вечную. Он пришел, прежде всего, для того, чтобы освободить нас от единственного абсолютного зла – греха, мешающего нам достигнуть жизни вечной. Таким образом появляется возможность победить и многие следствия греха в земной жизни: отчаяние, несправедливость, одиночество… Если же их все-таки не удастся избежать, появляется иная возможность: с радостью посвятить их Господу, и тогда само страдание поможет отворить врата в жизнь вечную.

   Церковь, подобно своему Учителю, не вмешивается в процесс решения конкретных земных проблем. Люди неверующие, впервые увидевшие Иисуса распятым на кресте, могли подумать, что Он потерпел поражение как раз потому, что не принял сторону какого-либо предлагаемого людьми решения, так что ни иудеи, ни римляне не пошли за Ним. Между тем, произошло обратное: иудеи и римляне, эллины и варвары, свободные и рабы, мужчины и женщины, здоровые и больные – все они следуют за Богом, ставшим человеком, освободившим нас от грехов и указавшим нам вечное предназначение. Там вполне осуществятся возможности человеческого естества, сотворенного по образу и подобию Божию, раскроется потенциал его свободы: ведь сокровенные стремления человека выходят далеко за пределы его земных интересов, пусть даже самых возвышенных^[227].

   Задача Церкви – привести всех своих детей к Богу, их вечной цели. Однако Церковь не отделяет себя от земных проблем. Как раз ее духовная миссия помогает ее чадам и всем людям доброй воли осознать, в чем именно заключен корень всякого зла. Церковь побуждает их исправить последствия причиненной несправедливости, изменить те плачевные условия, в которых живет множество людей, и которые оскорбляют Творца и ранят человеческое достоинство. Надежда на будущую жизнь “не ослабляет усилий, способствующих прогрессу “града земного”, напротив, делает их осмысленными. Необходимо четко отличать социальный прогресс и расцвет Царства, поскольку они принадлежат к разным сферам бытия. Однако здесь нет и речи об их взаимной изоляции: ведь призвание человека к жизни вечной не упраздняет, а подтверждает его миссию – использовать всю свою энергию, все полученные от Творца средства для усовершенствования своей земной жизни^[228].

   Все мы – соискупители вместе со Христом. Как раз поэтому нам следует спросить самих себя: приносим ли мы своим родственникам и друзьям этот бесценный дар – веру во Христа? Если это и в самом деле так, то мы не можем не чувствовать побуждения – продиктованного объемлющей нас любовью Христа^[229] – созидать (прежде всего – в своем ближайшем окружении) мир более справедливый и более человечный.



   16.3 Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте…

   С самого начала своего существования Церковь несла людям веру, а ее дети посвящали свои силы и свою жизнь делу освобождения от любых форм угнетения ради утверждения человеческого достоинства. Опыт святых и пример многих дел служения ближним дают стимул и проливают свет на современные инициативы освобождения^[230], которые сегодня более необходимы, чем когда-либо в прошлом.

   Вера во Христа побуждает нас к солидарности с другими людьми, с их проблемами и недостатками, с их невежеством и нищетой. Такого рода солидарность – это не абстрактное сочувствие или показное возмущение при виде зла, касающегося такого множества людей – близких и дальних, но твердая и постоянная решимость включиться в служение общественному благу, иначе говоря, благу всех и каждого, поскольку все мы воистину отвечаем за всех^[231]. Вера накладывает на нас обязанность: питать глубокое уважение ко всем людям и не проходить равнодушно мимо их потребностей и нужд: Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте… Следование за Христом должно, в числе прочего, выразиться в делах справедливости и милосердия, в изучении принципов социального учения Церкви и в их реализации, прежде всего, в той среде, где мы находимся, где мы живем.

   Мы должны поступать так, чтобы о каждом из нас в конце жизни можно было бы сказать, как об Иисусе Христе: Он ходил, благотворя^[232]: в своей семье, среди коллег по работе, среди друзей и вообще всех, кто по каким-то причинам оказался на нашем жизненном пути.

   1. Господь показал нам пример простоты и мудрости. Эти добродетели взаимно дополняют друг друга.

   2. Обращаться за советом.

   3. Ложная мудрость.



   17.1 Иисус посылает Двенадцать ко всему Израилю, дабы они возвестили ему Благую Весть: Приблизилось Царство Небесное!^[233] Учитель дает апостолам вполне конкретные советы. Он подсказывает им, что они должны говорить и что делать, предупреждает их о грядущих опасностях. В сегодняшнем Евангелии мы читаем: Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби^[234]. Ученики должны быть благоразумны, чтобы не поддаться искушениям зла, чтобы разоблачить волков, притворяющихся овцами, чтобы отделить ложных пророков от пророков истинных^[235], чтобы не упустить ни одного шанса для проповеди Евангелия, не потерять ни одной возможности сделать добро. Вместе с тем, ученики должны быть просты, поскольку лишь простодушный человек может завоевать сердца других людей. Мудрость, не подкрепленная простотой, может обернуться коварством.

   Мы – христиане – должны идти в мир, вооружившись этими двумя добродетелями, которые поддерживают и дополняют друг друга. Простота предполагает правоту намерений, настойчивость в усилиях, цельность образа действий. Мудрость (благоразумие) помогает подобрать средства, необходимые для скорейшего достижения цели в конкретной ситуации. Блаженный Августин учит, что благоразумие – это форма любви, которая умеет отличать то, что помогает нам прийти к Богу, от того, что прийти к Богу мешает^[236]. Добродетель благоразумия делает возможным знание объективного положения вещей в свете окончательной цели; она помогает определить кратчайший путь к этой цели, и учит, как идти этим путем. Вопреки распространенному мнению, мудр не тот, кто умеет устроиться в жизни и извлечь из нее максимум удовольствий, но тот, кто созидает свою жизнь, следуя голосу неповрежденной совести и достойным уважения нравственным принципам. Таким образом, мудрость – это ключ к исполнению данного нам от Бога предназначения. Это предназначение – совершенство человека^[237], святость.

   Иисус учил нас мудрости не только словом, но и Своим примером. Когда Он в возрасте двенадцати лет впервые появился во дворе Храма, все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его^[238]. Позднее, в период публичного служения, Его слова и поступки были одновременно ясны и мудры, так что Его враги не могли отвечать Ему^[239]. Господь не прибегает к хитрости, но принимает во внимание состояние людей, к которым обращается. Постепенно, учитывая степень подготовленности и знаний Своих слушателей, Он открывает им Свое подлинное достоинство и цель Своего служения, включая крестную смерть. Нам же следует учиться этому у Христа.



   17.2 Быть мудрым, значит быть просвещенным светом разума. Правильно оценивать события и обстоятельства может лишь тот, кто имеет солидную религиозную подготовку – интеллектуальную и духовную. Для этого необходима и благодать. Именно она открывает нам путь, воистину приводящий к Богу, и помогает принять правильное решение. Кроме того, в сложных ситуациях мы должны обращаться за советом к другим людям. Первый шаг благоразумия – в том, чтобы определить границы собственных возможностей, то есть проявить добродетель смирения. Мы должны признать, что не всегда в силах разрешить возникающие проблемы и учесть все необходимые обстоятельства. Поэтому мы ищем советчика – но не какого угодно, а наделенного призванием и воодушевленного нашим желанием любить Господа. Нам нужно не просто чье-то мнение, но совет бескорыстный и точный^[240].

   Подобное наставление дает нам и святой Фома Аквинский: принимая решение, имеющее серьезные последствия для нас или для других людей, нам необходимо прежде спросить совета^[241]. Впрочем, просить совета нужно не только в чрезвычайных ситуациях. Порой молодые люди, как и люди постарше, очень нуждаются в советах, касающихся книжек, периодических изданий или зрелищ, которые иногда в грубой, а иногда в скрытой форме убивают в душе веру и сеют в сердцах семена зла. Эти семена, укореняясь, в конце концов приносят плод: плод всякого рода сомнений и искушений. Между тем, их можно было бы избежать, если бы в свое время быть чуть мудрее и смиреннее. Если мы не пытаемся избегать всего, что впоследствии может стать источником заблуждений, нам нет оправдания.

   Простота побуждает нас признавать свои ошибки. Так происходит всякий раз, когда новые обстоятельства заставляют нас изменить подход к проблеме, пересмотреть методы ее решения. Та же простота (эта духовная добродетель весьма близка смирению) побуждает нас просить прощения за наши многочисленные упущения и неправильные поступки.

   Папа Иоанн Павел II, рассуждая о мудрости, призывал к испытанию совести, к трезвой оценке своего образа действий. Слова Папы помогут нам совершить испытание совести сегодня, во время этого размышления: На самом ли деле я мудр? Проявляю ли я в своей жизни ответственность и последовательность? Подлинно ли служат добру те инициативы, реализацией которых я занят? Служат ли они Спасению, к которому нас призывают Христос и Церковь?^[242] Устремлен ли я к высшей цели, к которой нас призывает Господь, – к святости? Иду ли я к этой цели кратчайшим путем? Стремлюсь ли я освободиться от всего, что может замедлить мое движение? Спрашиваю ли я советов, столь нужных для блага моей души? Умею ли я признавать свои ошибки?



   17.3 Немногого однако стоит та мудрость, которая под предлогом анализа сложных обстоятельств избегает ответственных шагов, уклоняется от действительного решения проблем. Такая мудрость – не более, чем прикрытие трусости. Нельзя назвать мудрым и человека, руководствующегося в своем апостольском свидетельстве людскими мнениями, ожидающего “лучших времен”, упускающего, быть может, уникальные возможности. Эту лже-добродетель апостол Павел назвал однажды помышлениями плотскими^[243]. Такого рода мудрость прежде, чем посвятить себя служению Богу, пускается в длинные и запутанные рассуждения; она склонна задумываться об отдаленных последствиях, упуская из виду настоящее; она постоянно ищет повод, чтобы принять лишь половинчатое решение или не принять никакого.

   Не надо смешивать благоразумия ни с робостью или страхом, ни с двуличностью или фальшью^[244]. Благоразумие не имеет ничего общего с отказом от совершенного посвящения себя делу Божьему. Оно не имеет ничего общего и с поиском беспринципных соглашений или с попыткой оправдать собственную небрежность. Апостолы так не поступали. Несмотря на все свои слабости и опасения, они стремились распространять учение Иисуса Христа максимально эффективным образом, хотя это и приводило порой к неприятностям, ввергало во многие испытания, а заканчивалось мученичеством.

   Подражать Иисусу, предоставить Ему главное место в нашей жизни – это значит совершать большие и малые “безумства”, без которых нет настоящей любви. Если Господь требует от нас большего, – а Он требует этого постоянно, – мы не можем позволить себе следовать внушениям ложной мудрости, мудрости мира сего. Мы не можем подчиниться суждениям людей, которые, не будучи призваны, смотрят на вещи исключительно по-человечески, а порой даже “не по-человечески”, поскольку ограничивают себя одной лишь земной, низменной перспективой. До сих пор ни один мудрый по плоти человек не отдал себя Богу, не предпринял по-настоящему серьезных усилий в духовной сфере. Всегда найдутся причины и соображения, чтобы сказать “нет”, чтобы отказать, чтобы – в ожидании “лучших времен” – затянуть свое решение.

   Иисуса тоже считали безумным^[245]. Между тем, Ему хватило бы и минимума осторожности, чтобы избежать смерти. Хватило бы нескольких “формул приличия”, чтобы сгладить радикализм Своих взглядов и прийти к соглашению с фарисеями, чтобы иначе изложить Свое учение о Евхаристии в Капернаумской синагоге, в связи с чем многие Его оставили, чтобы добиться Своего освобождения на суде у Пилата… Во всех этих случаях хватило бы и пары “мудрых слов”, а ведь Иисус был Мудростью Предвечной! Все дело в том, что Он не был мудр мудростью мира сего, хотя и был мудрее змиев, людей, всех Своих друзей и близких. Его мудрость – иного рода. Эту мудрость должны стяжать и мы, пусть даже люди – по примеру Иисуса – назовут нас безумцами и глупцами. Мудрость, данная свыше, указывает нам кратчайший путь ко Христу в сопровождении друзей, родственников, сослуживцев… Она не оставляет нас ни на минуту.

   Хочешь проявить священную отвагу и добиться, чтобы Бог действовал через тебя? Прибегни к Марии – и Она поведет тебя дорогой смирения, чтобы даже в том, что вроде бы невозможно, твоим ответом были слова, объединяющие землю и Небо: Fiat! – “Да будет мне по слову Твоему!”^[246]

   1. Свидетельствовать о Боге и Его Откровении ясно, решительно и бесстрашно.

   2. Поступать по совести. Быть искренним по отношению к самому себе.

   3. Всегда говорить правду: и в важных делах, и когда речь идет о “мелочах”.



   18.1 Евангелие сегодняшней святой Мессы^[247] содержит еще один призыв Господа жить в истине. Такая жизнь – это плод принятой сердцем веры – веры, не страшащейся гонений и клеветы, которыми отмечен путь многих последователей Христа. Довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его, и для слуги, чтобы он был, как господин его. Если хозяина дома назвали веельзевулом, не тем ли более домашних его? Итак не бойтесь их…^[248]

   Может случиться, что нам иногда придется страдать от клеветы и наветов, что из-за нашей любви к истине, нашей верности ей, на нас обрушатся многие неприятности. Порой кто-то неправильно поймет наши слова или наши поступки. Однако Господь требует от Своих учеников – нас с вами – всегда выражать свои мысли ясно, без недомолвок: Что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях^[249]. Пользуясь методами Божественной педагогики, Иисус говорил народу в притчах, постепенно раскрывая Свое подлинное достоинство и истину Царства. Он никогда не скрывал Своих взглядов. Тем более Его последователи после сошествия Духа Святого призваны провозглашать истину при свете дня, на кровлях, нимало не опасаясь того, что их учение противоречит модным и общепринятым теориям. Как же иначе можно обратить мир, таящий в себе столько угроз?

   Иногда можно услышать (обычно подобные рассуждения продиктованы соображениями такта, а иногда – обыкновенной трусостью), что в трудных, чреватых конфликтом ситуациях нам не следует выставлять на показ свои христианские убеждения или демонстрировать свое благочестие. Христианам здесь предписано “спрятаться”, как бы раствориться в обществе, враждебном Христу, развивающемся в противоположном Его целям направлении. Однако в этом случае тот факт, что в мире есть мужчины и женщины, преданные Христу, видящие в Нем свой высший идеал, не имел бы ни малейшего значения. Как же это далеко от взглядов Самого Господа! “Ego palam locutus sum mundo – Я говорил явно миру, – отвечает Иисус Каиафе, когда приходит время отдать за нас жизнь. И все же есть христиане, которые стыдятся palam, явно проявлять свою любовь к Богу^[250].

   В обществе, в котором нам суждено жить, мы имеем призвание: уверенно, убедительно и в соответствии с истиной говорить на разные темы, имеющие первостепенное значение для семьи, социальных отношений и защиты человеческого достоинства. Нам следует говорить о нерасторжимости брака, о свободе слова, об учении Церкви по вопросам биоэтики, о высоком достоинстве и красоте целомудрия, о глубоком смысле безбрачия и целибата из любви ко Христу, о нарушениях социальной справедливости в связи с ненужными расходами, с занижением заработной платы… Не исключено, что в каких-то ситуациях мы должны промолчать – по соображениям благоразумия или любви. Однако благоразумие и любовь не имеют ничего общего с трусостью и своекорыстием. Молчание никак нельзя считать “благоразумным”, если в результате возникают растерянность и замешательство, умножаются соблазны и ослабляется вера других людей.

   Что говорю вам в темноте, говорите при свете… Господь говорит нам это в присутствии многочисленных врагов Бога и истины, которые изо всех сил стремятся, используя при этом все возможные средства, заставить христиан отказаться от их миссии быть светом и солью земной истории.



   18.2 В Евангелиях есть один эпизод, иллюстрирующий образ действий фарисеев, не слишком любивших истину^[251]. В тот момент, когда Иисус проходил через притвор Храма, к Нему приблизились первосвященники, книжники и старейшины и спросили Его: Какою властью Ты это делаешь? И кто Тебе дал власть делать это?^[252] Господь дал бы исчерпывающий ответ на этот вопрос, если бы Его собеседники были по-настоящему искренни. Но прежде Он попросил их высказаться относительно крещения Иоанна: было ли оно установлено свыше, с одобрения Бога, или же было чисто человеческой инициативой, которой не следует придавать большого значения? Однако собеседники Иисуса так и не высказали серьезного, по совести, суждения. Они не искали истины всем сердцем, не ценили ее. Они лишь пытались предугадать последствия возможных вариантов ответа и выбрать среди них наиболее в данном случае подходящий: Если скажем: “с небес”, то скажет: “почему же вы не поверили ему?” А если скажем: “от человеков”, то весь народ побьет нас камнями, ибо он уверен, что Иоанн есть пророк^[253].

   Эти люди – религиозные лидеры. Однако они лишены твердых нравственных принципов, которыми бы вдохновлялись их слова и дела. Они – люди “практичные”, посвятившие себя выработке “политики”. Их рассуждения выглядят вполне пристойно, однако их целью является их собственная польза, их собственный интерес. В своих поисках они не готовы выйти за эти пределы. Личный интерес заменил им совесть^[254]. Критерием их слов и поступков стали соображения выгоды и “пользы дела”. Фарисеи не живут в соответствии с истиной. Поэтому они отвечают: Не знаем. Реакция Иисуса весьма знаменательна: И Я не скажу вам, какою властью это делаю^[255]. Он как бы сказал им: “Если вы не хотите быть искренни, поступать по совести и следовать голосу истины, то и наш разговор не имеет смысла. Я не могу говорить с вами, а вы – со Мной. Мы просто не понимаем друг друга”. Нечто подобное происходит ежедневно. Тот, кто не искренен, кто не готов принять правды и прислушаться к голосу совести – в том случае, если ее требования суровы и “неудобны” – попросту лишает себя возможности общения с Богом. Кто боится прямого столкновения со своей совестью, тот боится встречи с Богом^[256]. Встретиться с Богом невозможно, если прежде безоговорочно не возлюбить истину. Без любви к истине невозможно и взаимопонимание между людьми, невозможны и сколько-нибудь прочные отношения.

   Правдивость есть добродетель, состоящая в том, чтобы… говорить правду, старательно избегая обмана, симуляции и лицемерия^[257]. Любовь к истине побуждает нас быть искренними, прежде всего, по отношению к самим себе, не интриговать, иметь чистую совесть, избегать, насколько это возможно, ошибок и заблуждений, не оправдывать себя незнанием, а стремиться знать больше, не бояться обращенных к нам требований, связанных с познанием истины. Если мы, с помощью благодати Божией, будем искренни по отношению к самим себе, то будем искренни и по отношению к Богу. Тогда наша жизнь будет спокойной и ясной, в душу снизойдет мир, а дух – укрепится. Ты читал в словаре синонимы слова ”неискренний”: “двусмысленный, изворотливый, скрытный, лукавый...” Потом закрыл книжку, моля Господа, чтобы никто и никогда не смог применить их к тебе. – И принял решение: еще лучше отшлифовать естественную и духовную добродетель искренности^[258].



   18.3 В мире, где ложь и притворство стали нормой поведения для многих людей, мы – христиане – должны возлюбить правду и не допускать ни малейшей лжи. Пусть такими нас знают люди, с которыми мы общаемся! Пусть они знают, что мы никогда не лжем – даже в мелочах, что мы решительно изгоняем из своей жизни все, что запятнано притворством, лицемерием, фальшью, что мы умеем признаваться в ошибках, если не правы. Лишь в этом случае станет плодотворным и наше апостольское свидетельство: ведь доверием пользуются люди цельные, умеющие сказать правду, причем сделать это с любовью, не травмируя собеседника, проявляя снисходительность к нему.

   Сколько же здесь слабости, сколько оппортунизма, сколько конформизма, сколько дикости! – воскликнул папа Павел VI, имея в виду тех хороших людей, которые забывают о том, как прекрасны и как важны обязательства, связывающие их с Церковью^[259]. Именно эта ситуация, еще более усугубившаяся в последнее время, требует, чтобы мы отказались от всякой лжи, даже лжи, кажущейся очень малой, поскольку ложь противится истине, как свет противится тьме, благочестие безбожию, праведность недостоинству, добродетель греху, здоровье болезни, а жизнь смерти. А потому, чем больше мы любим истину, тем больше должны брезговать ложью^[260]. Нет смысла разбираться, до какого момента можно обманывать, не совершая при этом тяжкого греха. Ложь во всех ее формах должна вызывать отвращение, а правду следует говорить всегда. Если же чего-то по соображениям благоразумия и любви сказать нельзя, то следует просто замолчать. Не будем же искать формальных отговорок, способных смягчить упреки совести и дать нашей душе иллюзию покоя^[261]. Истину необходимо любить ради нее самой, а не только ради того вреда или пользы, которые она приносит нам или нашим ближним. Так же и ложь нужно ненавидеть, как нечто безумное и низкое, независимо от цели, ради которой лгут. Ко лжи необходимо чувствовать отвращение, поскольку она оскорбляет Бога – высшую Истину.

   Мы легко готовы поверить тому, что совпадает с нашими желаниями. Поэтому многие враги Церкви проявляют постоянную склонность считать безусловно правдивыми всякие порочащие ее слухи и сплетни, хотя в большинстве случаев для этого нет достаточных оснований. Таким образом формируется общественное мнение. Подобный образ действий равносилен лжи: и с точки зрения намерений, и с точки зрения последствий. Однако против многократно и безответственно повторяемой лжи мы располагаем оружием истины. Мы готовы свидетельствовать об истине прямо и недвусмысленно, искренне и безоговорочно. Мы решительно принимаем сторону истины: в повседневном общении, в деловых отношениях, в семье, в научных исследованиях и в органах массовой информации, если только имеем к ним доступ. Не будем же отвечать ложью на ложь!

   Молитва Литургии Часов подсказывает нам слова: да славят Тебя, Господи, наши уста, славят души и вся жизнь наша…^[262] Будем же всегда правдивыми, как это пристало детям Божиим!

   1. Семя при дороге. Неумение сосредоточиться делает невозможным общение с Богом.

   2. Камни и тернии. Духовная жизнь требует самоотречения и жертвенности.

   3. Отклик на действие благодати. Плодоношение.



   19.1 Апостол Матфей в сегодняшнем Евангелии^[263] рассказывает нам об одном из дней служения Иисуса. Господь сидел у озера, а вокруг собралось множество людей, пришедших послушать Его слово. Для того, чтобы все могли его услышать, Иисус вошел в лодку, а люди стояли на берегу. Усевшись в лодке, Иисус стал учить: Вот, вышел сеятель сеять. Посеянные зерна попадали на неоднородную почву.

   В Галилее, с ее неровным, горным рельефом, под сев отдавали небольшие участки земли на равнинах и у берегов рек. Именно эта ситуация описывается в притче. Широко размахнувшись, сеятель бросает зерна, поэтому часть из них падает у дороги. Эти семена тут же поедаются птицами и топчутся прохожими. Галилейским реалиям отвечает и описание каменистой почвы, покрытой тонким слоем земли. На таких почвах семя очень быстро прорастает, однако молодые побеги столь же быстро сжигаются солнцем: у них нет сильной корневой системы, и им недостает влаги.

   Почва, на которую падает “семя доброе” – это весь мир и каждый живущий в нем человек. Мы сами – пашня, ожидающая Божественного зерна. Сев проводится как нельзя лучше, с любовью. Однако качество урожая зависит и от состояния пашни, в которую попадает зерно. Слова Иисуса со всей силой свидетельствуют об ответственности человека, которому предстоит принять благодать Божию и ответить на нее.

   И когда он сеял, иное упало при дороге; и налетели птицы, и поклевали то. Ко всякому, слушающему слово о Царстве и не разумеющему, приходит лукавый и похищает посеянное в сердце его. Почва при дороге – утоптанная, твердая. Она может символизировать легкомысленные, пустые, погруженные в поток внешних впечатлений, неспособные к сосредоточению мысли и к контролю за чувствами души. Они малочувствительны ко всему духовному, оставаясь во власти праздных фантазий и мечтаний. Их эмоции неупорядочены, они не способны задуматься ни о чем серьезном. Такие души можно назвать “запущенными” и уподобить земле, которую никогда не обрабатывали. Ожесточившиеся сердца тоже можно уподобить старым, вытоптанным бесчисленным множеством башмаков дорогам. Люди этого сорта могут услышать Божие слово, но дьявол с легкостью вырывает его из их душ. Ведь он совсем не ленивый. Напротив, он всегда бодрствует и находится в постоянной готовности, чтобы похитить у вас тот дар, которым вы не пользуетесь^[264].

   Мы должны молить Господа о даровании духовных сил, дабы нам не уподобляться тем, кто напоминает дорогу, у которой упало зерно: невнимательных, рассеянных, небрежных^[265]. Небрежность и духовная леность становятся причиной многих зол: отсутствия глубокого покаяния и подлинного сокрушения, нежелания освобождаться от повседневных грехов. Первый раз Сеятель бросил Свое семя в пашню нашей души во время святого Крещения. Сколько же раз с тех пор Он изливал на нас обильные дары Своей благодати! Сколько же раз шел рядом с нами, помогая, ободряя, прощая! И теперь, во время этого размышления, мы скажем Ему: Иисусе! Если Ты мне, такому! – столь ничтожному и убогому – сделал то, что Ты сделал, то что бы Ты совершил для меня, если бы я отвечал Тебе, как должно?

   Эта истина побудит тебя быть щедрым без меры.

   Плачь и скорби с болью и с любовью, ибо Господь и Матерь Его заслуживают иного отношения с твоей стороны^[266].



   19.2 Иное упало на места каменистые, где немного было земли; и скоро взошло, потому что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, увяло, и как не имело корня, засохло^[267]. Эта каменистая земля символизирует поверхностные, отличающиеся верхоглядством, непостоянные и нетерпеливые души. Обычно они руководствуются добрыми намерениями, с радостью принимают дары благодати, но при наступлении испытаний скоро сдаются и не проявляют должной самоотверженности, не исполняют ранее принятых решений, а потому и остаются бесплодными.

   Некоторые, – замечает святая Тереза Авильская, – сумели одержать первые духовные победы, но затем, чувствуя себя духовно усталыми и разочарованными, прекратили борьбу, хотя были буквально в двух шагах от источника воды живой, о котором Господь сказал самарянке: пьющий из него не будет жаждать вовек^[268]. Мы попросим Господа умножить нашу решимость исполнять однажды принятые намерения, мы попросим Его даровать нам дух самоотвержения, мы попросим Его придать нам мужества, чтобы неизбежные на нашем пути препятствия не смогли остановить нас. Мы будем начинать снова и снова, со святым упрямством, устремляясь к святости, к которой нас призывает и ради достижения которой предоставляет нам все необходимые средства наш Господь Иисус Христос. Ибо душа, истинно любящая Бога, не поколеблется сделать все, что в ее силах, чтобы найти своего Возлюбленного – Сына Божия. Она не удовлетворяется тем, что уже сделала все, что могла сделать; она вообще не считает, что сделала хотя бы что-то^[269].

   Иное упало в терние, и выросло терние, и заглушило его^[270]. Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово, и оно бывает без плода^[271].

   Стремление к богатству, чрезмерные властные амбиции, честолюбие, излишняя привязанность к житейским благам и комфорту – вот тернии, мешающие примирению с Богом. Тернии символизируют души, погруженные в материальные проблемы, живущие во власти “похоти очей”, ценящей лишь то, чего может коснуться; похоти очей, устремленной к земному и закрытой для небесного^[272]. Это – “слепые” души, не замечающие истинных ценностей.

   Сорняками, из-за которых Божия любовь не может укорениться в сердце, являются всевозможные страсти: страсть к деньгам, страсть к власти, страсть к одобрению окружающих, страсть соответствия последнему “крику моды”, страсть исполнения собственных прихотей, страсть к обладанию вещами. Тот, кто охвачен жаждой обладания, тот, кто ищет в жизни лишь “пользы”, легко впадает в многочисленные грехи. Наверняка поэтому Христос назвал в Евангелиях богатство “тернием”. Он хотел сказать, что всякий, кто добровольно приникнет к нему, будет ранен грехом^[273].

   Апостол Павел учит, что сердечная привязанность к земным благам, как если бы они были чем-то абсолютным, тождественна идолослужению^[274]. Хаос в душе приводит к грехам против воздержания, к торжеству чувственности, к утрате духовной интуиции. Поэтому всегда актуальными остаются слова Господа: где сокровище ваше, там и сердце ваше будет^[275]. Почва, зараженная тернием, непременно задушит всходы благодати.



   19.3 Посеянное же на доброй земле означает слышащего слово и разумеющего, который и бывает плодоносен, так что иной приносит плод во сто крат, иной в шестьдесят, а иной в тридцать^[276].

   Бог хочет, чтобы мы были “доброй землей”, принимающей семя благодати и приносящей плоды. Чем более открытыми мы будем по отношению к Господу, тем более зрелыми будут наши плоды. Самое главное, – напоминает нам Блаженный Августин, – чтобы мы не были дорогой или местами каменистыми, а землей доброй (…). Чтобы наше сердце не уподоблялось дороге, на которой враг, как птица, похищает зерна, где зерна топчут прохожие; чтобы оно не уподоблялось каменистой почве, где в неглубокой земле зерна быстро прорастают, но тотчас сжигаются солнцем; чтобы оно не уподоблялось пустоши человеческих страстей и житейских забот^[277].

   Все люди, вне зависимости от того, какой была их прежняя жизнь, могут стать “землей доброй”, способной воспринять семя благодати. Господь поселяется в человеческой душе и, в большей либо меньшей степени, наполняет ее: все зависит от того, как Его там примут. Господь доверяет каждому человеку и щедро одаривает его Своей благодатью. Никакая почва не покажется Ему слишком жесткой, если только сам человек готов помочь взрыхлить ее, если он откликается на Божий призыв и изменяется. Всякая душа, даже та, которая прежде была пустыней, может превратиться в райский сад: ведь она не испытает недостатка в Божественной благодати, а Господь будет ухаживать за посеянным Им семенем куда лучше, чем самый искушенный хлебороб. Свободная инициатива Бога требует свободного ответа человека (…). Душа может войти в общение любви только свободно^[278]. Окончательное качество плода зависит только от самого человека, который может совершенно добровольно сказать “да” или “нет”. Как же так происходит, что хотя земля хороша, а сеятель и семена – одни и те же, один раз мы получаем стократный урожай, другой раз – шестидесятикратный, а третий – тридцатикратный? Разница бывает от того, что семя принимают по-разному. Даже там, где земля хороша, один участок значительно разнится от другого. Итак, все дело не в сеятеле и не в семени, а в земле; и не в физических условиях, а в расположении воли^[279].

   Во время сегодняшнего размышления мы спросим самих себя: отвечаем ли мы взаимностью Богу, изливающему на нас Свою благодать? Испытываем ли мы свою совесть, стремясь обнаружить корни сорняков, мешающих произрастанию доброго семени? Пропалываем ли мы делянку своей души, часто приступая к исповеди? Укрепляем ли мы свою душу покаянием? Стремимся ли сделать ее более чувствительной к действию Божественного вдохновения? Мы никогда не будем довольны тем, как мы служим Богу, подобно тому, как художника никогда не может полностью удовлетворить картина или статуя, над которой он работает. Все говорят ему: ”это настоящее чудо!”, но он думает: ”нет, это не совсем то; я хотел большего”. Вот какое чувство должны мы испытывать.

   И, кроме того, Господь дает нам так много, Он имеет право требовать от нас самого полного соответствия…, нужно приноравливаться к Его шагу^[280]. Так не будем же отставать!

   1. Призвание священника.

   2. Распорядитель Божия имущества. Достоинство священника.

   3. Наша помощь священнику. Молитва. Уважение к священническому чину.



   20.1 Все крещеные могут считать, что слова апостола Павла, обращенные к христианам Ефеса и приведенные в первом чтении сегодняшней Мессы^[281], относятся к ним. Он избрал нас… прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви^[282]. Все верные, получившие благодать Крещения и Миропомазания, – это род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел^[283]. Они приносят самих себя в жертву живую, святую, благоугодную Богу^[284]. Будучи сопричастниками Христова священства, христиане принимают активное участие в совершении Евхаристического Жертвоприношения. Посредством же своих светских занятий они освящают мир, разделяя миссию Церкви и осуществляя ее в формах, соответствующих их личному призванию: например, призванию матери семейства и домохозяйки или призванию неизлечимо больного, с любовью посвящающего свои страдания Богу. Любой из нас, трудясь, может сделать каждый день своей жизни жертвой, угодной Богу.

   Среди верных, по воле Божией участвующих во всеобщем священстве, некоторые – принимая таинство Священства – призваны к исполнению обязанностей служебного священства. Служебное священство имеет своей предпосылкой священство всеобщее, однако существенно от него отличается. Принципиальное различие между всеобщим и служебным священством не выводится из священства Иисуса Христа, которое всегда остается единым и нераздельным, и не связано со степенью святости, к которой все верные в одинаковой мере призваны^[285]. Посредством таинства Рукоположения священник становится орудием Иисуса Христа, Которому он вручает всего себя без остатка, чтобы нести благодать Искупления другим людям. Он – человек, из человеков избираемый, для человеков поставляется на служение Богу, чтобы приносить дары и жертвы за грехи^[286]. Чем определяется идентичность священника? Идентичностью Иисуса Христа. Все христиане могут и должны быть уже не alter Christus, а ipse Christus – не “вторым Христом”, а “самим Христом”! Священнику же это дается непосредственно – через таинство^[287].

   Формы присутствия Божия среди нас многоразличны, однако в лице священника Господь особенно нам близок. В церковном служении рукоположенного священника Сам Христос присутствует в Своей Церкви как Глава Тела, Пастырь стада, Первосвященник искупительного жертвоприношения, Учитель Истины. Это выражает Церковь, провозглашая, что священник, в силу таинства Священства, действует в лице Христа-Главы (in persona Christi Capitis)^[288]. Любой священник – это великолепнейший подарок Бога миру: это – Иисус, который ходил, благотворя, исцеляя больных, даруя душам покой и радость; это – живое орудие Христа^[289]; это – человек, предоставивший Господу в пользование свой голос, свои руки, всего себя. Во время святой Мессы он обновляет – in persona Christi – само искупительное Голгофское Жертвоприношение. Он актуализирует, делает современным дело Искупления, совершенное Господом. Иисус до такой степени отождествляет нас с Самим Собой в том, что касается пользования данными нам полномочиями, что наша индивидуальность как бы растворяется в Его индивидуальности, поскольку это Он действует через нас^[290]. Во время святой Мессы Сам Иисус пресуществляет хлеб и вино в Свои Тело и Кровь. Точно так же Сам Иисус в таинстве исповеди произносит исполненные властной силы слова: “Прощаются тебе грехи твои.” Это Он проповедует, когда священник, исполняя свое служение от имени Церкви и в ее духе, возвещает Слово Божие. Это Сам Иисус заботится о больных, о детях, о грешниках, когда их окружает заботой и любовью пастырь, исполняющий свое святое служение^[291].

   Священник имеет большую ценность для рода человеческого, нежели все материальные и гуманитарные блага вместе взятые. Нам следует как можно больше молиться о святости священников, нам следует помогать им и поддерживать их своими молитвами и почтительным отношением. Нам следует видеть в них Самого Христа.



   20.2 Иисус избрал апостолов Своими представителями, а не только вестниками, пророками и свидетелями.

   Их новая идентичность – действие in persona Christi – должна проявляться в простой, скромной и святой жизни, а также в готовности до конца отдать себя ближнему. Евангелие сегодняшней литургии^[292] рассказывает о том, как Иисус послал Своих учеников на проповедь и дал им власть над нечистыми духами. Он приказал им взять с собой в путь лишь посох и ничего больше: ни сумы, ни хлеба, ни меди в поясе…

   Бог превращает того, кого призывает к священству, в Свою собственность, определяет его на служение людям – своим братьям – и помогает ему стать новым человеком. Этот человек, избранный к служению Богу и душам, посвященный на это служение, сохраняет свой статус служителя не только в определенных ситуациях, например, непосредственно исполняя свою святую миссию, но остается служителем всегда, в любое мгновенье, и совершая свое блистательное, высокое служение, и занимаясь самым малозначительным и прозаическим из повседневных дел. Как христианин, приняв святое Крещение, не может проигнорировать свой статус нового человека и поступать, как будто бы ничего не произошло, так и священник не может отрешиться от своего священнического помазания и вести себя так, как если бы он не был священником. Что бы он ни делал, как бы себя ни вел, его поступки и поведение, хочет он того или нет, всегда будут поступками и поведением священника: ведь он – священник навсегда, священник во всякое время, священник вплоть до сокровенных глубин своего естества, священник во всем, что он делает и мыслит^[293].

   Священник – это Божий вестник, посланный, чтобы свидетельствовать миру о Спасении. Он поставлен распорядителем Божия имущества, домостроителем Божиих тайн^[294]: Тела и Крови Христовых, преподаваемых им во время Мессы и святого Причастия, благодати Божьей в таинствах и слова Божия в проповеди, катехезе и душепопечении. Священнику доверено “самое божественное из божественных дел” – Спасение душ. Он – Божий посланник и посредник между Богом и человеком.

   Я восхищаюсь достоинством этой человеческой и благодатной избранности, присущей моим, рассеянным по всей земле братьям. И по праву уже теперь их окружает любовь, поддержка и сердечное отношение многих христиан. Когда же для них наступит время предстать перед Богом, Иисус Христос выйдет им навстречу, чтобы ввести в вечную славу тех, кто действовал от Его Имени и в Его Лице, щедро изливая на них благодать, распорядителями которой были они сами^[295].

   Сейчас мы, в присутствии Господа, спросим самих себя: молимся ли мы за священников, и как именно мы за них молимся? С достаточной ли почтительностью мы к ним относимся? Благодарны ли мы им за то, что они нашли в себе силы ответить на обращенный к ним Божий призыв? Помогаем ли мы им хранить верность своему призванию и достигать святости? Попросим Господа Бога нашего даровать нам, священникам, благодать благочестиво исполнять святое служение и всей своей жизнью являть великолепие и величие Господне^[296].



   20.3 Они пошли, и проповедовали покаяние; изгоняли многих бесов, и многих больных мазали маслом и исцеляли…^[297] Священники как бы продолжают присутствие Пресвятого человеческого естества Иисуса Христа: ведь через них в душах совершаются те же чудеса, которые совершал Господь во время Своей земной жизни: слепые видят, хромые ходят, умершие (от смертного греха) воскресают в таинстве исповеди…

   Священник не ищет вознаграждения здесь, на земле: почитания от людей, престижного положения. Он вообще не мерит своих трудов человеческой меркой. Он не будет судьей в имущественных спорах между людьми^[298], он не решит их материальных проблем^[299]: этим должны заниматься все христиане и вообще все люди доброй воли. Священник дарит людям вечную жизнь – в этом и состоит смысл его служения, в котором так нуждается мир. Нам же следует особо молиться, чтобы в Церкви никогда не было недостатка в священниках, стремящихся к святости. Нам необходимо не только молиться, но, если это возможно, и пробуждать священнические призвания среди членов нашей семьи, среди наших детей, среди наших братьев… Какую же радость будут испытывать члены семьи, которую Бог благословил таким образом! Все верные обязаны благодарно помогать священникам, в первую очередь – своей молитвой. Необходимо молиться за священников, чтобы они достойно служили святую Мессу и внимательно исповедовали, чтобы они охотно преподавали таинства старикам и больным и не забывали о катехизации, чтобы они заботились об убранстве Дома Божия, были радостными, терпеливыми, великодушными, порядочными и неутомимыми строителями Христова Царства. Мы должны от всей души помогать им, в том числе, и в их финансовых потребностях, предлагать им свое содействие и сотрудничество… И никогда не говорить о них плохо. Священников Христовых только хвали!^[300]

   Если же у кого-то из священников мы обнаружим недостатки или пороки, то постараемся оправдать их, понять, подобно добрым сыновьям Ноя укрыть их покровом почтительной любви^[301]. Слабости священников – это еще один повод, чтобы помочь им своей поддержкой и молитвой, а также – если это уместно – своими увещеваниями, одновременно братскими и сыновними.

   Утвердиться в любви и уважении к священникам нам помогут слова, вложенные Святой Екатериной Сиенской в уста Господа: Я не хочу, чтобы падало уважение к священникам, поскольку это уважение и почитание относятся не к ним, а ко Мне, в силу Крови, которую Я им дал, чтобы они разделили ее со Мной. Если бы не этот факт, им следовало бы оказывать ту же честь, что и светским, не больше (…). Не следует их оскорблять: оскорбляя их, оскорбляют Меня, а не их. Поэтому Я запретил это и прямо сказал, что не позволю коснуться Моих Помазанников^[302].

   1. Наш ближний – это любой человек, который приходит к нам и нуждается в нашей помощи. Главное из дел любви – помочь ближнему уверовать.

   2. Грехи неисполнения долга любви. Иисус – предмет нашей любви.

   3. Любовь практическая и действенная. Там, где речь идет о потребностях других людей, наши собственные интересы должны отойти на второй план.



   21.1 Возлюби… ближнего твоего, как самого себя, – правильно и без колебаний ответил законоучитель. И Иисус подтвердил: Правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить. Об этом нам рассказывает Евангелие сегодняшней святой Мессы^[303].

   Заповедь любви к ближнему была уже в иудейском Законе, где ее выражением стали конкретные правила практического порядка. Например, в Книге Левит мы читаем: Когда будете жать жатву на земле вашей, не дожинай до края поля твоего, и оставшегося от жатвы твоей не подбирай, и виноградника твоего не обирай дочиста, и попадавших ягод в винограднике не подбирай; оставь это бедному и пришельцу^[304]. Затем в Святой Книге перечисляются и иные практические проявления милосердия. В конце концов, следует заключение: Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего; но люби ближнего твоего, как самого себя^[305].

   Это – отдаленное предвосхищение заповеди Христовой. Однако здесь существовали определенные сомнения относительно термина “ближний”. Кого считать “ближним”: члена собственной семьи? друга? того, кто принадлежит к Богоизбранному народу? Толкования были разными. Поэтому законоучитель и спрашивает Господа: а кто мой ближний? Иначе говоря, по отношению к кому я должен поступать с любовью и милосердием?

   Иисус ответил на этот вопрос замечательной притчей, записанной евангелистом Лукой: Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон, и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. Вот кто мой ближний – человек – любой человек – нуждающийся в моей помощи. Господь не упоминал о национальности, не определял степень дружеской близости или родственных связей. Ближний – это тот, кто в данную минуту рядом с нами и ожидает от нас помощи. В притче ничего не говорится о происхождении этого человека, его образовании, его социальной принадлежности: он – просто homo quidam, какой-то человек.

   Так и нам на нашем жизненном пути приходится встречать людей, израненных физически и духовно, обнаженных, полумертвых. Если мы будем с Господом, заботы о ближних помогут нам изменить наш прежний образ жизни, отказаться от эгоизма, научиться великодушию, и приобрести иммунитет от заурядности. Нам часто приходится иметь дело с людьми, страдающими от непонимания и невнимания со стороны окружающих, с людьми, у которых нет необходимых для жизни средств. Мы встречаем и тех, кто тяжело ранен унижениями их человеческого достоинства, кто лишен “одеяния” фундаментальных человеческих прав. Порой эти люди находятся в отчаянной, “вопиющей к небесам”, ситуации. Христианин не имеет права проходить мимо них, как это сделали некоторые персонажи притчи.

   Нам ежедневно приходится встречаться с едва живыми людьми – с теми, кто не знает основных истин веры, кто соблазнен недостойным поведением окружающих, кто сам, быть может поддавшись внушениям средств массовой информации, стал служителем зла. Мы никогда не должны забывать о том, что высшим благом для человека – намного превосходящим все прочие, духовные и материальные блага – является вера. Может случиться так, что прежде, чем обучить человека истинам веры, нам придется подойти к нему – раненному, лежащему на обочине – чтобы исцелить его раны. Это – само собой разумеется. Однако мы – как христиане – ни в коем случае не можем отказаться от свидетельства о вере, от воспитания в вере, от возвещения христианского понимания жизни^[306]. Конечно же, следует проявить заботу и об иных благах: о культуре, образовании, воспитании характера, трудолюбии, порядочности в отношениях между людьми, высокой нравственности, социальной справедливости, истинной, продиктованной любовью, доброжелательности.

   Христианин не может игнорировать социальных и личных проблем нуждающихся людей, однако он ни в коем случае не может отодвигать на второй план усилий, имеющих своей целью просветить совесть, приобщить ее к миру веры и религиозной жизни^[307].



   21.2 Вот следующая сцена из притчи: По случаю один священник шел тою дорогою, и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел, и прошел мимо.

   Господь говорит нам здесь о грехах неисполнения долга. “Прошедшие мимо” не причинили искалеченному и брошенному человеку никакого вреда, они ничего у него не отобрали, не надругались над ним. Они просто шли по своим делам – может быть, важным делам – и не хотели осложнять себе жизнь. Они больше ценили свои собственные занятия, нежели человека в нужде. Их грех состоял в том, что они прошли мимо.

   Эта, так и не оказанная услуга стала словно бы негативным комментарием к словам Господа: она доброе дело сделала для Меня^[308]. Ведь все, что мы делаем (или не делаем) для других людей, мы делаем (или не делаем) для Бога. Христос ждет нас в лице нуждающегося. Я не говорю тебе: измени Мою жизнь и избавь Меня от нищеты, отдай Мне, что имеешь: ведь Я беден из любви к тебе. Я лишь прошу у тебя хлеба и одежды, Я прошу лишь немного облегчить Мои страдания. Я – узник. Я не прошу, чтобы ты Меня освободил. Я лишь хочу, чтобы ты – для твоего же блага – посетил Меня. Мне этого вполне достаточно, и за это Я подарю тебе Рай небесный. Я избавлю тебя от куда худшего заключения. Я обрадуюсь, если ты будешь приходить ко Мне хотя бы время от времени.

   Я мог бы наградить тебя венцом и без этого, однако Я хочу, чтобы ты понял, что такое благодарность, и сам заслужил себе награду. Поэтому Я – Тот, Кто Сам может тебя возвысить – прохожу мимо тебя как нищий и протягиваю руку у твоих дверей. Я так далеко зашел в Моей любви к тебе, что жду, пока ты Меня накормишь. Как твой друг, Я хочу сидеть у тебя за столом. Я очень горжусь, если ты Меня туда допустишь, и рассказываю о тебе всем, как о Моем благодетеле^[309].

   Как можно возвыситься над разнородностью рас, культур, возрастов и характеров? Секрет прост: необходимо возлюбить Иисуса. Мы встречаем Его в других людях, а потому с полным основанием можем сказать, что Сам Христос в лице бедных словно бы громко взывает к любви Своих учеников^[310].



   21.3 Самарянин же некто, – продолжает Евангелие свой рассказ, – проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился. И, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу, и позаботился о нем. А на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: “позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе”.

   Несмотря на великую пропасть, разделявшую иудеев и самарян, этот самарянин сразу же сжалился при виде несчастья, был им глубоко тронут. Одни закрывают глаза на неприятные для них факты, а другие тотчас чувствуют боль, раздирающую сердце ближнего. Прежде всего, необходимо захотеть увидеть чужое несчастье, а не нестись галопом по жизни, оправдывая спешкой свое равнодушие к чужим бедам и страданиям.

   Сочувствие самарянина – отнюдь не абстрактно и не умозрительно. Как раз наоборот, самарянин применяет все средства, чтобы обеспечить конкретную и действенную помощь. То, что делает этот путник, может быть и нельзя назвать героизмом. Вместе с тем – перед нами пример самоотверженной поддержки в нужде. Прежде всего, самарянин подошел к раненному. Это первое, что мы должны сделать, столкнувшись с несчастьем или нуждой: подойти вплотную, а не наблюдать издалека. Затем последовали необходимые действия: самарянин позаботился о нем. Любовь, которой Господь ждет от нас, выражается в поступках, в исполнении своего долга в данной конкретной ситуации.

   Бог размещает “ближних” с их нуждами на нашем жизненном пути. Если мы их в самом деле любим, то будем всегда действовать так, как того требуют обстоятельства в данный момент. Не всегда от нас ждут предельного самоотвержения и великих усилий, гораздо чаще нужно сделать что-то простое, незначительное. Итак, любви нужно следовать не только в великих делах, но – и прежде всего – в условиях обычной жизни^[311]: оказывая небольшие услуги, ободряя спешащих рано утром на работу угрюмых людей, уделяя им внимание, улыбаясь, обстоятельно отвечая на вопросы, охотно их выслушивая…

   Самарянин отодвинул все свои дела на второй план: по крайней мере, на какое-то время. Он, не колеблясь, пожертвовал, ради нуждающегося, своим временем. Так и мы обязаны чем-то жертвовать ради нужд других людей: не только нашим временем, но и нашими личными привязанностями, нашими склонностями – не говоря уже о наших капризах.

   Иисус завершил беседу сердечным обращением к законоучителю: Иди, и ты поступай так же. Сам стань “ближним” – интеллигентным, активным, сочувствующим всем нуждающимся. Эти слова обращены и к нам – тем, кто сейчас заканчивает это размышление. Попросим Пресвятую Деву Марию помочь нам воплотить их в жизнь: Самое человечное сердце – то, которое переполнено сверхъестественным чувством. Подумай о Марии Деве, благодатной Дочери Отца, Матери Сына и Невесте Святого Духа – в Ее сердце вмещается все человечество, без различий и лицеприятия. Каждый – Ее сын, каждая – Ее дочь^[312].

   1. Предоставить полную свободу в следовании за Христом. Призвание – это величайшая привилегия.

   2. Уход, в определенный момент, от своих родителей – это закон самой жизни.

   3. Желать своим детям самого лучшего.



   22.1 Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня, – читаем мы в сегодняшнем Евангелии^[313]. Если мы совершаем свободный выбор и решаемся безоговорочно последовать за Господом, то должны отдавать себе отчет в том, что прочие планы (связанные с отцом, матерью, женихом, невестой…) уйдут на второй план. Самое главное – это призвание от Господа; все остальное должно быть отодвинуто.

   Слова Иисуса не провоцируют конфликт между требованиями первой и четвертой Божиих заповедей. Они лишь указывают порядок, которого необходимо придерживаться. Наша любовь к Богу должна быть абсолютной и беззаветной; она выражает себя в рамках конкретного, полученного свыше призвания. Такой же должна быть и наша любовь к данным Богом родителям. Эту, питаемую чувством постоянной благодарности, любовь необходимо проявлять на практике: в наших словах и наших поступках. Однако требования любви к родителям нельзя предпочитать требованиям любви к Богу. Обычно между ними не бывает противоречий, однако если они все же появятся, необходимо вспомнить слова подростка-Иисуса, сказанные Им в Иерусалимском храме: Зачем было вам искать Меня? или вы не знали, что мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?^[314] Так Иисус ответил Марии и Иосифу, которые в великой тревоге разыскивали Его несколько дней. Ситуация содержит урок и для детей, и для родителей. Детям следует знать, что нельзя отдавать приоритет сыновнему чувству, пренебрегая любовью к Богу, особенно, если Бог требует полного посвящения в служении Ему. Родителям же необходимо понять, что их дети принадлежат – прежде всего – Богу: это Он имеет право распоряжаться ими и даже требовать от них великих жертв.

   Каким нелепым было бы решение не послушаться Бога только для того, чтобы не огорчить родителей! Однако куда нелепее было бы родительское утешение – утешение “смертью их чада”, по выражению Святого Бернарда Клервосского^[315]. Большего горя даже и представить себе невозможно!

   За Господом следуют лишь свободные, вполне отрешившиеся от всего прочего люди. Эта свобода – свобода сердца – исключает меланхолию и тоску о прошлом, духовную заурядность и раздвоенность. Эта свобода обеспечивает сознательное и добровольное исполнение воли Божией. С помощью же компромиссных решений “раздвоенного сердца” нельзя достичь ничего. Порой может случиться и так, что наш добровольный выбор – полностью отдать себя Христу – не встретит понимания в среде наших близких. Так происходит потому, что они не понимают наших мотивов, или потому, что имеют другие планы (может быть, сами по себе весьма достойные) относительно нашего будущего, или потому, что не хотят смириться с одиночеством, ожидающим их в старости. Мы не можем не считаться с родительскими чувствами. Вместе с тем, нам следует знать, что наша верность призванию – это величайшее благо и для нас, и для нашей семьи. Не теряя решимости в любых обстоятельствах, мы на всех этапах нашего пути должны любить своих родителей. Получив призвание, мы должны любить их несравненно сильнее, чем раньше. Нам следует особо молиться о них: просить Бога помочь им понять одну простую вещь: Это вовсе не “жертва” со стороны родителей, когда Бог просит у них их детей. И для тех, кого Он призывает, это тоже не жертва – следовать за Ним.

   Напротив, это огромная честь, повод для великой и святой гордости, знак особой любви, которую Бог являет в определенный момент времени, но на самом деле это – предвечная любовь^[316]. Призвание сына или дочери – это величайшая привилегия, дарованная Господом семье, это – величайшее из благословений.



   22.2 Тот, кто без остатка отдал свое сердце Господу, получит его обратно обновленным, очищенным, способным возлюбить всех без исключения людей. В этом случае любовь к родителям и братьям проходит через Сердце Самого Христа и безмерно Им обогащается.

   Святой Фома Аквинский обращает внимание на следующее обстоятельство. Апостолы Иаков и Иоанн последовали за Христом и оставили своего отца. Господь одобрил этот их поступок, но не потому, что отец учил их плохому, а потому, что они считали, что их отец сможет устроить свою жизнь иначе, если они последуют за Христом^[317]. Господь вошел в их жизнь, призвал их, а все прочее отошло для них на второй план. Между тем, родителей в этом случае ждет особая награда на небесах – плод отклика их детей на призыв Божий. Призвание – это благо и благословение для всех без исключения.

   Призвание всегда происходит по инициативе Бога. Господь же лучше знает, что нужно для самого призванного и для его семьи. Многие родители безоговорочно и с радостью принимают волю Божию относительно своих детей: они благодарят Христа за то, что Он призывает кого-то из их семьи. Другие вырабатывают иное отношение к происходящему, руководствуясь разными соображениями. Иногда эти рассуждения кажутся логичными и понятными, однако почти всегда в них обнаруживается примесь эгоизма. Обычная при этом отговорка – ссылка на молодость и неопытность их детей (хотя непонятно, почему они не могут ответить на призыв Бога, если уже способны принимать другие весьма ответственные решения) – связана с серьезнейшим искушением, о котором предупреждал папа Пий XI. Даже среди тех, кто гордится своей католической верой, немало таких родителей, которые не желают смириться с призванием своих детей и без зазрения совести борются с ним при помощи всякого рода аргументов, используя при том такие средства, которые угрожают не только высокому призванию, но и самому вечному спасению тех, кого они якобы любят^[318]. Эти родители забывают о том, что и сами они призваны быть “соработниками Бога”, как и о том, что уход детей из отчего дома – это закон жизни. Все дети так или иначе уходят: чтобы основать собственную семью, чтобы работать или учиться. Нередко в еще очень юном возрасте они переезжают в другой город или даже в другую страну, и в этом нет ничего трагического. Иногда сами родители поощряют детей отделиться – для их же блага. Почему же тогда они сопротивляются, если их дети хотят пойти за Христом? Ведь Он никогда не разделяет души^[319].



   22.3 Хорошие родители всегда желают своим детям всего самого лучшего. Они готовы на любые жертвы ради их по человечески понимаемого (земного) блага. Но это должно касаться и блага вечного, духовного! Родители призваны приложить все усилия, чтобы их дети росли здоровыми, достигали успехов в учебе, имели хороших друзей, жили в согласии с волей Божией, вели добропорядочную христианскую жизнь. С этой целью они и были призваны Богом к жизни в браке. Обязанность воспитания детей – это явно выраженная воля Божия, касающаяся супругов, это – естественный нравственный закон.

   Так и в Евангелиях мы встречаем многочисленные примеры того, как родители ходатайствуют за своих детей: одна женщина упорно следует за Иисусом и просит Его исцелить ее дочь^[320]; некий отец молит изгнать беса, мучащего его сына^[321]; начальник Капернаумской синагоги Иаир с нетерпением ожидает Господа, могущего спасти его умирающую двенадцатилетнюю дочь^[322]… Удивительна решимость, с какой мать Иакова и Иоанна пришла к Иисусу, чтобы изложить просьбу, которую сами сыновья Зеведеевы не отваживались представить. Забыв о себе самой, она приступила ко Христу, кланяясь и чего-то прося у Него^[323]. Сколько же матерей и отцов на протяжении многих веков просили у Бога даров благодати и благополучия для своих детей – тех даров, о которых сами дети не осмеливались просить!

   И Иисус, тронутый великой любовью матери, не отвергает ее просьбы. Он обращается к обоим ее сыновьям и обещает им высочайшую из привилегий, которыми только может быть отмечен человек: возможность разделить с Господом Его чашу, Его предназначение, Его миссию.

   Родители должны молить Бога за своих детей: они должны просить для них самого лучшего. Самым же лучшим, чего только можно пожелать, является верность полученному от Бога призванию. Быть счастливым на земле и обрести безмерное, вечное блаженство на небесах – вот великая тайна нашего Спасения. Всякое призвание имеет ценность само по себе, однако не вызывает сомнений, что жизнь в целибате ради любви к Богу – это высшее из призваний. Церковь на протяжении всей своей истории неизменно защищала превосходство этого дара в сравнении с даром супружества в силу его особой связи с Царствием Божиим^[324]. Очень часто Бог дарил такое призвание – призвание к полному посвящению – детям как раз благодаря молитвам их великодушных родителей! Более того, очень часто Господь пользуется самими родителями, чтобы создать нужный климат, в котором может возрастать и развиваться семя призвания. Христианские супруги – соработники благодати и свидетели веры друг для друга, для своих детей и для других родственников. Для своих детей они – первые глашатаи и наставники веры: словом и примером они воспитывают детей для христианской и апостольской жизни, мудро помогают им избрать призвание и со всяческой заботой пестуют в них священное призвание, если таковое откроется^[325]. Родители и не должны заходить дальше, поскольку распознать призвание и принять решение о его наличии либо отсутствии могут только сами дети. Родители, однако, могут как следует воспитать их совесть и, не оказывая давления, помочь им определиться относительно своего жизненного пути.

   Призвание, которого удостаивается семья, предполагает особенную любовь к Господу, особенное упование на Него. Это – привилегия, за которую следует бороться, бесценное сокровище, которое необходимо тщательно хранить – прежде всего, поверяя его Богу в молитве. Бог несомненно благословит ту семью, в которой созрело призвание: Как хотел бы я крикнуть на ухо стольким людям: “Отдать своих детей на службу Богу – это не жертва, но честь и радость!”^[326]

   1. Некоторые города так и не покаялись, несмотря на многочисленные совершенные Господом чудеса. Иисус и сегодня проходит рядом с нами.

   2. Плоды раскаяния в грехах.

   3. Просить о даре сокрушения. Дела покаяния.



   23.1 Иисус, оставив Назарет, поселился в Капернауме. Евангелия иногда называют Капернаум Его городом^[327]. Отсюда проповедь Иисуса распространялась по Галилее и всей Палестине. Весьма вероятно, что Иисус жил в доме Петра и оттуда отправлялся в миссионерские путешествия по всему региону^[328]. Ни в каком другом месте Иисус не совершил столько чудес, как в Капернауме.

   На северном побережье Геннисаретского озера, неподалеку от Капернаума, расположились другие цветущие города, в которых много явлено было сил Его. Однако, несмотря на обилие знамений, благословений и прочих знаков Божия милосердия, жители этих городов, встретившись с Иисусом, так и не обратились. Господь сурово отозвался о городах, не внявших Его призыву к покаянию, не пожелавших сокрушаться о своих грехах. Эти Его слова приводятся в сегодняшнем Евангельском чтении^[329]: Горе тебе, Хоразин! горе тебе, Вифсаида! ибо, если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись… И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься; ибо, если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня^[330].

   Сколько же было чудес, сколько даров благодати! Однако многочисленные обитатели названных городов так и не изменились, так и не раскаялись в своих грехах. Они неоднократно поднимали бунт против Господа. Расторгнем узы их, и свергнем с себя оковы их^[331]. Эти слова, процитированные во 2-ом псалме, много раз повторялись всякого рода бунтовщиками.

   Как же часто Иисус проходит рядом с нами и раздает дары Своей благодати и Своего милосердия! Нет числа тем ситуациям, тем мгновеньям, когда Господь останавливается, чтобы нас исцелить, нас благословить, поощрить нас делать добро. Мы получили от Господа очень много. Он же ожидает нашей взаимности: искреннего сокрушения о грехах, отвращения к повседневным грехам, ко всему, что нас от Него отделяет. Он всегда слышит нас. Однако особенно Он внимателен к нам тогда, когда мы просим Его помочь нам измениться, твердо встать на истинный путь, начать сначала с сердцем сокрушенным и смиренным^[332]. Каяться мы должны всегда: ведь мы так часто отвергаем – сознавая то или нет – Его благодать, так часто оскорбляем Бога, несмотря на бесчисленные доказательства Его любви. Кто из нас слеп настолько, что не может заметить Иисуса, уже в который раз устремляющегося нам навстречу?



   23.2 Сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже. Слово “сокрушение” пробуждает ассоциации камня или скалы, разбиваемой на куски. Cердце, ожесточенное грехом, некоторым образом “разбивается” или “разрывается” раскаянием, ужасом перед оскорблением, нанесенным Богу^[333]. Так и в повседневной речи существует выражение: “мое сердце разрывается”. Таким образом мы выражаем свое ощущение при виде несчастья, потрясшего нас до глубины души. Нечто подобное мы должны испытывать и при виде собственных грехов, которыми мы оскорбляем святость и любовь Божию. Сокрушаться следует не столько по поводу очередного поражения, каким является всякий грех, сколько из-за спровоцированного грехом отдаления от Господа, из-за той душевной тяжести, которой это отдаление всегда сопровождается. Вот эта тяжесть и становится исходной точкой раскаяния или сокрушения о грехах. Необходимо удалить от себя все, что оскорбляет Бога, испытывать отвращение к совершенному ранее греху и принять твердое решение воздерживаться впредь от всякого греха^[334]. Это – то обращение к добру, которое должно стать в нас источником новой жизни.

   Именно любовь должна побуждать нас как можно чаще искать прощения: ведь мы так часто попусту расточаем дары благодати. Друг вспомнил о грехах, и из страха перед адом решил заплакать, но не смог. Он просил о даре слез, а Премудрость ответила ему, что ему следовало бы плакать часто и сильно скорее из любви к Возлюбленному, чем из страха перед адскими муками, поскольку слезы любви куда более угодны, чем слезы страха^[335]. Именно любовь должна привести нас к исповеди.

   Сокрушение исполняет душу мужеством, пробуждает надежду, мир, радость. Христианин забывает о себе и отдает себя Господу во всем богатстве своей духовной жизни, до самых потаенных уголков своей души. Чтобы обратиться к Господу с сердцем сокрушенным и смиренным, необходимо признать свои несовершенства и грехи, не пытаясь оправдать их, не удивляясь тому, что нам случилось в них впасть, хотя мы полагали, что уже сумели от них освободиться. Если же мы будем искать причину собственных слабостей вовне, если мы будем считать себя жертвой обстоятельств, то наша душа не сможет следовать путем смирения и не приблизится к Богу. Совершая ежедневное испытание совести, мы должны видеть в собственных прегрешениях не столько проявление личной слабости, сколько оскорбление, нанесенное Богу. Если мы не признаем, что источник всех наших падений – это недостаток любви к Богу, то не избавимся от склонности всегда оправдывать их. В этом случае у нас не будет должных мотивов для раскаяния, сокрушения и умилостивления за грехи. Никто не может утверждать, что он “в порядке” перед Богом. Как раз наоборот, каждый из нас – это должник, не имеющий, чем заплатить^[336], и нуждающийся в бесконечном милосердии Божием. Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный^[337], – так мы должны обращаться к Богу – словами человека, хорошо сознающего подлинное состояние своей души и благоговеющего перед святостью Божией.

   Мы не можем считать наших прегрешений, пороков, недостатков чем-то неизбежным, почти естественным. Мы не можем “вступать в переговоры” с ними. Нам, скорее, следует просить прощения и всякий раз начинать сначала. Мы скажем Господу: Отче! я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих^[338]. И Господь, Который неизменно близок к сокрушенным сердцем^[339], обязательно услышит нас!

   Иисус время от времени проходит рядом с нами, подобно тому, как Он проходил по дорогам Галилеи, и приглашает нас выйти навстречу Ему, оставляя за спиной свои грехи. Не будем же откладывать своего обращения – обращения любви – “на завтра”. Nunc coepi: Теперь начинаю, еще раз, с твоей помощью Господи!



   23.3 Горе тебе, Вифсаида!… Горе тебе, Хоразин!… Господь наверняка с болью произносил эти слова. Он был очень огорчен тем, что жители упомянутых городов не приняли щедрых даров благодати. Они ходили за Ним много дней, они восхищались при виде каждого совершенного Им чуда, но в душе были далеки от Него. Сердце человеческое отягощено и ожесточено. Нужно, чтобы Бог дал человеку новое сердце. Обращение есть, прежде всего, дело благодати Бога, Который возвращает наши сердца к Себе: “Обрати нас, Господи, и обращены будем” (Иер 5,21)^[340].

   Нам следует испросить у Святого Духа неизреченный дар сокрушения. Постараемся почаще прибегать к раскаянию и сокрушению, особенно если нам доведется серьезно оскорбить Бога, а также перед исповедью и в ходе испытаний совести, совершаемых на протяжении дня. Весьма полезно в этой связи участвовать в богослужениях Крестного Пути, размышлять о Страстях Христовых, а также о Его бесконечной любви к нам и о Его великом огорчении при виде наших грехов, при виде недостатка у нас любви и благодарности.

   Искреннее раскаяние в грехах не всегда сопровождается скорбным чувством. Так и любовь – это не столько чувство, сколько акт воли. Можно любить Бога, не испытывая эмоциональных потрясений. Точно так же можно глубоко раскаиваться в грехах, не стеная и не проливая слез. Раскаяние должно быть сопряжено с твердой решимостью отныне и впредь избегать всех тяжких грехов и всего, что может к ним привести. Эта решимость неотделима от подлинного раскаяния: тот, кто искренне раскаивается, испытывает отвращение не только к прошлым грехам, но и к будущим^[341]. Раскаяние должно выразиться в конкретных делах умилостивления – умилостивления Бога за то, что мы прежде не были верны Его благодати. Эти дела позволят нам избежать заслуженного (за грехи) наказания, побороть склонность к злому и утвердиться в добром.

   Какие дела покаяния угодны Богу? Молитва, пост, милостыня, а также добровольное самоотвержение в мелочах, терпение в неприятностях и скорбях, стремление взять на себя как можно больше обязанностей по месту работы, умение не обращать внимание на усталость после трудового дня… С особым трепетом и любовью мы должны принимать благодать исповеди, приступать к ней как следует подготовившись, с искренним раскаянием в своих падениях и грехах. Обратись к Пресвятой Деве и попроси Ее – в знак Ее любви к тебе – о даре сокрушения сердца и сожаления, с Любовью-страданием, о своих грехах и о грехах всех мужчин и женщин во все времена.

   И, настроившись таким образом, имей мужество добавить: ”Матерь, Жизнь моя, Надежда моя, веди меня Своей рукою... И если что-то во мне неугодно Богу, моему Отцу, сделай так, чтобы я мог это увидеть, чтобы мы, вдвоем, смогли это устранить”.

   Продолжай без страха и скажи Ей: ”О всемилостивейшая, милосердная, сладчайшая Пресвятая Дева Мария, молись обо мне, чтобы, исполняя желанную и любезнейшую мне Волю Твоего Сына, я удостоился бы достичь и вкусить обетований Господом нашим Иисусом”^[342].

   1. Бог всегда с нами.

   2. Чтобы стать благодарными детьми Бога Отца, необходимо подражать Иисусу Христу.

   3. Дар Богосыновства позволяет нам отождествить себя со Христом.



   24.1 Однажды, когда Моисей пас овец своего тестя Иофора вблизи святой горы Хорив, ему явился Бог в виде горящего, но несгорающего тернового куста. Моисей был призван исполнить важнейшую в своей жизни миссию – вывести избранный народ из Египетского рабства и ввести его в Землю Обетованную. Гарантией успеха этого предприятия были слова Господа: Я буду с тобою^[343]. Тогда Моисей еще и вообразить себе не мог, до какой степени Господь отождествит Себя с ним и с его народом в грядущих скорбях и испытаниях.

   Так и мы – в силу нашей человеческой ограниченности – не понимаем, насколько близок к нам Бог в любой момент нашей жизни. Своей кульминации эта близость достигает, если мы следуем путем святости. Тогда Бог – как отец – печется о своих малых детях. Иисус – совершенный Бог и совершенный человек – постоянно напоминает нам в Своем Евангелии о реальной близости Бога, о Его отцовской любви. Только Иисус мог произнести следующие слова: Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть^[344]. Сын знает Отца тем же знанием, что и Отец Сына. Не существует отношений столь близких, как отношения Отца и Сына. Абсолютное единство знания и взаимопроникновения предполагает единство Их Божественного естества. Иначе говоря, Иисус свидетельствует здесь о Своем Божестве.

   Единосущный Отцу Сын открывает, кем является Бог Отец по отношению к нам, и изливает на нас дары Святого Духа. Сущность Его Откровения людям – это тайна Пресвятой Троицы и великолепие Божия Отцовства. В последнюю ночь Своей земной жизни, подводя в Сионской горнице итоги нескольких лет Своего самоотверженного, ревностного служения, Иисус провозглашает: Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне^[345]. “Открыть” означает обнаружить чей-то принцип существования, чью-то сущность. Господь дает нам прикоснуться к глубинам тайны Пресвятой Троицы – отцовству Бога, Который всегда рядом с нами. Иисус неоднократно в личных беседах и публичной проповеди именует Бога Отцом. Он подробно рассказывает о благости Отца: Отец щедро вознаграждает даже самое малое из дел, принимает во внимание всякое сделанное нами добро, в том и числе и добро, остающееся никем незамеченным^[346]; Он настолько великодушен, что изливает Свои дары на праведных и неправедных^[347], Он с неизменной заботой и вниманием спешит удовлетворить все наши нужды^[348]. Отец никогда не отдаляется от нас. Он – подобно земному отцу – всегда следит за Своим малюткой: и в минуты благополучия, и в минуты опасности. Если мы будем стремиться быть угодными Ему всегда и повсюду, то непременно обнаружим Его рядом: Когда ты поистине возлюбишь Волю Божию, то даже и переживая великое смятение, ты будешь постоянно чувствовать, что наш Отец Небесный всегда рядом, совсем рядом с тобой, в Своей вечной Любви, безграничной нежности Своей^[349].



   24.2 Бог – не только творец человека, подобно тому, как художник является творцом картины. Бог – это (неким таинственным, духовным образом) Отец человека, Бог делает человека причастником Божественного естества^[350]. Отец хочет, чтобы нам называться и быть детьми Божиими^[351]. Богосыновство – это не наша заслуга, не результат исторического прогресса, но Божий дар – дар неизреченный, предмет наших размышлений и постоянного – на протяжении всего дня – благодарения. Богосыновство – это источник нашей радости и надежды в реализации миссии, доверенной нам Господом. В нем – надежное убежище от всевозможных страхов и тревог: Отче, отче мой, – так должны мы как можно чаще обращаться к Нему, так должны мы лелеять это имя. Оно звучит так ласково и благодарно, так сильно и сочно! Отче! – взываем мы к Богу в минуты радости и в минуты опасности: Взывай к Отцу много раз на дню и, уединившись в сердце своем, говори Ему, что ты Его любишь, ждешь, что чувствуешь гордость и силу оттого, что ты – Его сын^[352].

   Мы участвуем в деле Божием через Иисуса Христа по мере того, как мы, с помощью благодати, стремимся уподобиться Ему – Первородному между многими братьями, не переставшему при этом быть Единородным Сыном Отца. Тот, кто верует во Христа, становится сыном Божиим. Это усыновление преображает его, позволяя ему следовать примеру Христа. (…) В союзе со своим Спасителем ученик достигает совершенства любви, то есть святости^[353].

   Бог Отец, по мере нашего уподобления Его Сыну, все в большей степени видит в нас Своих детей. Так бывает, если мы стараемся трудиться, как Он трудился, если мы с милосердием относимся ко всем, кого встречаем на жизненном пути, если мы приносим умилостивительную жертву за грехи мира, если мы умеем быть благодарными, как был благодарным Иисус. Все это бывает, когда в молитве мы обращаемся к нашему Богу и Отцу так, как обращался к Нему Иисус: благодаря и прославляя Бога при виде бесчисленных свидетельств Его любви к нам. Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, – читаем мы в сегодняшнем Евангелии^[354]. Благодарю Тебя, – говорим мы Богу, – за то и за это, за то, что тот человек приступил к таинствам, за то, что Ты помогаешь мне содержать семью, за то, что я могу раскрыть свое сердце духовнику, короче говоря – за все. Мы будем вести себя как благодарные дети Божии. Так пусть же наши мысли, наша воля, наши чувства как можно чаще устремляются к Богу Отцу – не только в критических, но и в счастливых ситуациях – чтобы прославлять и славословить Его:



   Благослови, душа моя, Господа,

   и вся внутренность моя – святое имя Его.

   Благослови, душа моя, Господа,

   и не забывай всех благодеяний Его.

   Он прощает все беззакония твои,

   исцеляет все недуги твои;

   избавляет от могилы жизнь твою,

   венчает тебя милостью и щедротами.^[355]



   Мы должны стремиться видеть людей такими, какими их видел наш Учитель… Как же сильно преобразится этот мир, если мы взглянем на него глазами Христа! Святой Дух побуждает нас все больше уподобляться Христу. Ибо все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии^[356]. Святым Духом мы принадлежим Христу, – учит нас Святитель Иоанн Златоуст, – обладаем Им и превышаем достоинством ангелов. Святым Духом распинается наша плоть, а нам дается предвкушение бесконечной жизни, залог грядущего Воскресения и возможность беспрепятственно следовать путем добродетели^[357]. Путь Богосыновства – это кратчайший из путей, ведущих к постижению тайны Пресвятой Троицы.



   24.3 Мы часто размышляем о милосердии Бога, восхотевшего стать человеком, чтобы человек получил возможность стать, в некотором смысле, Богом, об?житься^[358], реально участвовать в Божием естестве. Освящающая благодать, которую мы получили в таинствах, приобщает нас ко Христу до такой степени, что отныне мы – одно с Ним. У Бога Отца только один Сын, а потому стать чадом Божиим возможно только во Христе – по мере того, как мы, будучи членами Его Мистического Тела, соединяемся с Ним. Уже не я живу, но живет во мне Христос, – писал апостол Павел галатам. Следование за Христом – это не внешнее подражание: ведь оно касается сокровенных глубин человеческого естества. Быть учеником Христа значит уподобиться Ему (…). По вере Христос входит в сердца верных. Благодаря этому ученик уподобляется Господу, отражает в себе Его лик. Это – плод благодати, действенного присутствия в нас Святого Духа^[359].

   По той же причине всякий раз, когда мы обращаемся к Отцу, в нас молится Христос; всякий раз, когда мы от чего-то отказываемся ради любви ко Христу, Он дает нам частицу Своего жертвенного духа; всякий раз, когда мы хотим кого-то привести к таинствам, наша апостольская ревность – это только слабое подобие ревности Иисуса. По милости Божией наши труды и страдания дополняют труды и страдания Господа для блага Его Мистического Тела – Церкви. Сколь же важными становятся при этом работа, страдание, ежедневные трудности!

   Такого рода аскетическая практика, подкрепляемая действием благодати, ведет нас ко все большей идентификации с Господом, к тем чувствованиям, какие были и во Христе Иисусе^[360]. По мере того, как мы соединяемся со Христом, в нас расцветает и сознание Богосыновства. Мы, если можно так выразиться, полнее и глубже ощущаем себя детьми Божиими. В земной жизни нельзя быть сыном своего отца “в большей или меньшей степени”. Каждый из нас – это либо сын данного человека, либо нет. Можно, однако, быть хорошим или плохим сыном. Иначе обстоит дело в духовной жизни: здесь, чем мы более святы, тем более являемся детьми Божьими. Вступая во все более близкие отношения с Богом, мы не только становимся “хорошими детьми”, но и “в большей мере детьми”. Постоянное возрастание в Богосыновстве должно стать целью христианской жизни.

   Пресвятая Богородица – совершенный образец величия, достижимого при помощи благодати Божьей. Никто, за исключением Христа в Его Пресвятом человеческом естестве, не вступал в столь близкие отношения с Богом, как Она. Ни одно творение не может достичь степени Богосыновства, ставшей уделом Пресвятой Богородицы – Дочери Бога Отца.

   Мы попросим Ее пробудить в наших душах духовную жажду, благодаря которой мы сможем услышать голос Святого Духа, призывающий нас подражать Христу. По Его вдохновению мы в любое мгновенье нашей жизни, а особенно – во время святой Мессы, ощутим в своем сердце жгучую и насущную потребность – немедленно вернуться к Отцу. Мы будем призывать Его как всемилостивого Отца^[361], сознавая при том свою сопричастность к жертве Его Сына. Мы осмелимся взирать на Бога как на Отца и называть Его “Авва”. Все это – потому, что мы помазаны Духом Сына Его, взывающим в сердцах наших Авва – Отче!^[362]. Дух заставляет нас испытывать голод и жажду – голод и жажду Бога и Его славы. Как раз эти чувства доминировали у Его Воплотившегося Сына. Мы прославляем Отца, все более уподобляясь Его Единородному Сыну. А Тому, Кто действующею в нас силою может сделать несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем, Тому слава в Церкви во Христе Иисусе во все роды, от века до века. Аминь^[363].

   1. Иисус Христос снимает с нас тягчайшее бремя.

   2. Необходимо считаться с бременем боли, скорбей и тревог.

   3. Спортивная динамика, настойчивость и радостное расположение духа станут залогом успеха в испытаниях.



   25.1 Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас, – взывает Иисус в сегодняшнем Евангелии^[364]. В свое время Он обращал эти слова к множеству людей – пренебрегаемых, покинутых, как овцы без пастыря^[365], – и они шли за Ним, в то время как Он избавлял их от непосильного бремени. Как же это отличалось от практики фарисеев, чьи мелочные, невыполнимые предписания^[366] не могли даровать духовного мира!

   Самым тяжким бременем, которое только выпадает на долю человека, является грех. Так говорит об этом Блаженный Августин: Иисус обращается к людям, несущим тягчайшие и ненавистные бремена, к людям, без нужды изнемогающим под их тяжестью. “Придите ко Мне…, и Я успокою вас”. Облегчить же греховное бремя можно не иначе, как отпуская грехи^[367]. Любая исповедь несет освобождение: ведь грехи – даже легкие – давят на нас неимоверной тяжестью и сжигают нас изнутри. Таинство же исповеди возрождает нас, дает нам силы продолжать борьбу, дарует душевный мир. Все вы, измученные, скорбящие и согбенные под гнетом ваших забот и страстей, уйдите от них и придите ко Мне. Я дам вам жизнь, а вы найдете у Меня тот мир душевный, которого вас лишают ваши страсти^[368].

   Господь приглашает нас сложить с себя бремя грехов, гордыни, малодушия и разделить с Ним Его бремя: Возьмите иго Мое на себя, и научитесь от Меня: ибо Я кроток и смирен сердцем; и найдете покой душам вашим. Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко. Блаженный Августин так комментирует этот фрагмент: Этот груз не грозит раздавить того, кто его несет. Напротив, он дает крылья тому, кто хочет летать^[369]. Обязанности христианина, та частица креста, которую приходится нести каждому из нас – это и есть благое иго, то иго, которое позволяет нам вознестись к престолу Божию.

   Кроме того, житейские неприятности и проблемы, случающиеся в жизни каждого человека, приобретают, благодаря Христу, совершенно иной смысл. Они перестают быть только “нашим крестом” и превращаются в Крест Христов. Участвуя в нем, мы становимся соискупителями мира, освобождаемся от грехов и утверждаемся в добродетелях. Между тем, нередко приходится слышать голос “хороших людей”, лишенных, однако, живой веры, ищущих одних только удобств, не понимающих, что такое личная жертва. Он сказал тебе: “Этот путь очень тяжел”. Ты гордо согласился, вспомнив, что Крест – верный знак истинного пути... Но твой друг заметил только тяжелое, забывая обещание: “Иго Мое благо, и бремя Мое легко”. Напомни ему об этом – быть может, тогда он отдаст себя Богу^[370] и поймет, что и он призван к святости.

   Мы должны засвидетельствовать всему миру, что путь следования за Христом – это счастливый путь, путь оптимизма и мира, несмотря на то, что он пролегает вблизи Креста. Как раз переносимые для Господа скорби наиболее плодотворны. Помни, – советует нам Святой Франциск Сальский, – что пчелы, производящие мед, едят при этом весьма горькую пищу и поддерживают ею свои силы. Так и мы можем стяжать дух благой и произвести мед добродетелей лишь в том случае, если будем вкушать хлеб скорбей и жить в испытаниях^[371].



   25.2 Встретить человека, который не знал бы, что такое боль, что такое болезнь, что такое тревога, трудно, а то и невозможно. Христианину не следует уподобляться людям, о которых пишет Святой Григорий Великий: Некоторые хотели бы быть смиренными, но не терпя унижений; хотели бы довольствоваться тем, что имеют, но не испытывая нужды; хотели бы оставаться целомудренными, но не смиряя плоть; хотели бы быть терпеливыми, но при условии, что их никто не обижает. Те, кто утверждают, что ищут добродетели, но при том избегают жертв ради добродетели, уподобляются воинам, бежавшим с поля боя, которые мечтают выиграть войну, спокойно живя в городе^[372]. Без скорбей и многих усилий не может быть добродетели.

   Мы не можем не считаться с возможностью появления трудностей, тревог и страданий. Иногда они могут являться в острой форме, иногда протекают мягче. И, тем не менее, они легки всегда – если только мы делим их со Христом. Большие и малые испытания, будучи приняты с благодарностью и посвящены Богу, не угнетают нас своей тяжестью. Как раз наоборот, они побуждают молиться, отправиться на поиски Бога в повседневной жизни. Господь не допустит, чтобы на нас обрушились страдания и несчастья, которых мы были бы не в состоянии перенести с Его помощью. Чем б?льшие обрушиваются на нас испытания, тем б?льшей благодати удостоит нас Господь. Если Бог возлагает на тебя бремя, то Бог и даст тебе силы переносить его^[373].

   В земной жизни испытания являются чем-то естественным. На этот факт обращал внимание первых христиан апостол Петр: Возлюбленные! огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного. Но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явлении славы Его возрадуетесь и восторжествуете^[374]. Креста не следует чуждаться, ибо как раз в его близи мы обретаем цель жизни, становимся по-настоящему счастливыми. Господь часто испытывает тех, кого любит, чтобы они принесли еще больше плода, чтобы была изобильна истинная виноградная лоза^[375]. Он, однако, никогда не оставляет нас в одиночестве. Иисус всегда рядом со Своими учениками, но особым образом Он поддерживает тех, для кого жизнь стала тяжким бременем.



   25.3 Господь творит одно только добро. Если же Он допускает страдания, испытания, трудности с деньгами или проблемы в семье, то делает это потому, что желает для нас чего-то большего.

   Часто Бог “благословляет крестом” как раз тех, кого больше всего любит. Но при этом Он дает и благодать, чтобы они могли нести свой крест с достоинством – достоинством человека и христианина. Однажды, когда Святая Тереза Авильская в последние годы своей жизни решила посетить один из основанных ею монастырей, она, из-за распутицы, была вынуждена остановиться в дешевой придорожной гостинице. В ней было очень холодно, не было еды, не было даже ложек^[376]. В таких условиях Святая Тереза провела всю ночь. Тем не менее, она приняла решение продолжить свое путешествие, ибо этого ожидал от нее Господь. Он сказал ей: Не бойся холода. Подлинный жар – это Я. Дьявол прилагает все усилия, чтобы не допустить заложения монастыря. А ты препоручи свои усилия Мне. Не отказывайся от личной поездки туда: от нее будет много пользы^[377]. На следующий день святая решила переправиться через реку Арлянсо. Когда путешественники приблизились к реке, их глазам открылась бескрайняя водная гладь, по которой плавали едва заметные деревянные плоты^[378]. Стоявшие тут люди увидели, как повозка, в которой ехала святая, оказалась на краю крутого берега. Казалось, еще мгновенье, и она перевернется. Тереза поспешно выскочила из нее и тут же оказалась по колено в воде. Кроме того, она выпрыгнула неловко, а потому сильно ушиблась. Тогда Тереза обратилась к Господу с деликатным упреком: “Господи, к столь многим неприятностям добавилась еще одна!”, на что Иисус ответил: “Вот так, Тереза, Я отношусь к Своим друзьям”. Тереза тотчас среагировала – с блестящим остроумием и любовью: “Потому-то, Господи, у Тебя их так мало!”^[379] Хорошее настроение вернулось к ней очень скоро, и, как только подошли спутники, “опасность миновала, а беседа о происшедшем принесла утешение”^[380].

   Господь хочет, чтобы мы переносили испытания со смирением, мужеством, радостью и упованием на Его помощь: ведь Он никогда не подводит Своих друзей. Тем более Он не подведет тех друзей, которые неукоснительно исполняют Его волю. Молитва перед Святыми Дарами, когда мы читаем Adoro te devote, latens deitas… – Славлю Тебя, Боже сокровенный…, поможет нам убедиться, что даже в самых трудных и безнадежных ситуациях “иго Господне” будет благим, а бремя – легким. Господь дает нам надежду. Он учит нас решительно, “по-спортивному” преодолевать препятствия, не теряя при том веселого расположения духа. Именно так поступали святые. Именно так должны поступать и мы. Сколько же пользы принесет такой образ действий и нам самим, и тем, кто рядом с нами!

   Для того, чтобы успешно преодолевать все препятствия и справляться с неприятностями, для того, чтобы не спасовать перед непредвиденными обстоятельствами, перед тем, что причиняет нам страдание и боль, мы нуждаемся в радости и уповании. Мы также нуждаемся в добродетелях простоты и смирения для того, чтобы не выдумывать себе несуществующих проблем и страданий. Хотя жизненные трудности, несомненно, реальны, и с ними необходимо считаться. Имеет место и искушение: переоценить проблемы и, из-за этого, “выбиться из колеи”. Порой нам может показаться, что у нас ничего не получается, что ситуация неуклонно осложняется, что наше апостольство бесплодно, что общество не дает нам “жить не как все”… На самом же деле это ошибка, такой взгляд не соответствует истине. Те, кто так думает, забывают, что мы – дети Божии, а потому никогда не будем испытывать недостатка в благодати, чтобы продвигаться по пути святости, ко все большему благу. Вместе с Господом и при поддержке Пресвятой Богородицы – refugium nostrum et virtus, нашего прибежища и силы – мы сможем определить, что именно является самой большой из наших проблем. И здесь нам следует прибегнуть к помощи духовника: тогда то, что прежде виделось таким трудным, окажется легким. Дух оптимизма, радости и мужества совершенно необходим, чтобы возрастать в любви к Богу и доводить до конца наши апостольские задания. Душа, подвергшаяся испытаниям, закаляется, учится великодушию и послушанию. Испытания – это хороший шанс стать более сильными и любящими.

   1. Иудейская Пасха.

   2. Тайная Вечеря Иисуса с учениками. Подлинный Пасхальный Агнец.

   3. Святая Месса – средоточие духовной жизни.



   26.1 Пасха была самым торжественным иудейским праздником. Этот праздник был установлен Богом в память Исхода еврейского народа из Египта: иудеи не должны были забывать о своем освобождении от рабства. Господь повелел^[381], чтобы накануне дня Пасхи каждая семья заколола однолетнего ягненка (агнца) без пятна и порока. Затем вся семья должна была собраться вместе, чтобы съесть его испеченное на огне мясо с пресным (бездрожжевым) хлебом и горькими травами. Пресный хлеб напоминал о поспешном выходе из Египта, о бегстве от войск фараона. В свою очередь, горькие травы символизировали горечь долгой – на протяжении многих лет – неволи. Приготовленное блюдо следовало есть с поспешностью, одевшись в дорогу, как если бы тотчас предстояло отправиться в далекое путешествие.

   Празднование начиналось с ужина (вечери) четырнадцатого Нисана, сразу же после захода солнца, и продолжалось семь дней. Все это время можно было употреблять только пресный хлеб. По этой причине пасхальная неделя называлась Праздником Опресноков. Все дрожжевые продукты удалялись из домов уже четырнадцатого Нисана вечером. Так еврейский народ вспоминал свой поспешный Исход из земли, в которой ему пришлось столь много страдать.

   Все эти ритуалы были прообразом обновления человеческих душ Христом, предвосхищением их освобождения от рабства греху. Итак очистите старую закваску, – призывает апостол Павел первых христиан Коринфа, – чтобы быть вам новым тестом, так как вы бесквасны, ибо Пасха ваша, Христос, заклан за вас. Посему станем праздновать не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины^[382]. Праздничный агнец иудейской Пасхи был обетованием и прообразом истинного Агнца – Иисуса Христа, закланного на Голгофе за грехи всего человечества^[383]. Ибо Он есть истинный Агнец, Который взял грехи мира. Своей смертью Он разрушил нашу смерть и воскресением восстановил нашу жизнь^[384]. Он – Агнец, Своей добровольной жертвой добившийся того, что было целью жертв Ветхого Закона – умилостивления за грехи.

   Крестная жертва Христа обновляется на каждой святой Мессе. Таким образом мы можем праздновать Пасху непрерывно. Потому и Павел призывал коринфян отбросить старую закваску – символ порчи и нечистоты – чтобы вести подлинно-христианскую жизнь. Святая Месса, переживаемая на протяжении всего дня, – это залог славы на небесах. Разве, получив столько даров, – вопрошает Святитель Иоанн Златоуст, – вы можете не праздновать непрестанно на протяжении всей своей земной жизни? Мы не впадаем в уныние от нищеты, болезней и гонений, которым нас подвергают. Теперешняя жизнь – это время празднования^[385], предвкушение славы и блаженства на небесах.



   26.2 Иисус заранее и с большой настойчивостью заявлял, что будет вкушать Пасху со Своими учениками^[386], и что очень желает съесть ее вместе с ними^[387].

   Иоанн и Петр приготовили все, что нужно: опресноки, горькие травы, чаши для вина и агнца, который должен был быть принесен в жертву во дворе Храма, при наступлении вечера. В ту же ночь было установлено таинство Пресвятой Евхаристии. Посредством сакраментальных символов была предвосхищена Жертва Нового Завета, которая должна была быть принесена на следующий день на Голгофе. За одним столом совершались две пасхи: одна – как прообраз, а другая – в действительности. Как художники на том же самом холсте сначала делают набросок, а затем наполняют его красками, так поступил и Христос^[388]. Использовав древние ритуалы, Он установил подлинную Пасху – самый главный праздник христиан, по отношению к которому иудейская Пасха – это только несовершенная, едва различимая тень. Горькие травы указывают здесь на горечь столь близких Страстей.

   Вечеря Господня была сопряжена с жертвой: это пасхальная жертва Господу^[389]. Жертвой является и святая Месса: жертвой бескровной, но от этого не менее реальной Крестной Жертвой. Иисус т?инственным образом принес Себя в жертву на Тайной Вечери: Тело Мое, которое предается…, Кровь Моя, которая проливается… Все это – в жертве, которая будет принесена на следующий день на Голгофе. Раз и навсегда, со всей возможной простотой и серьезностью, Иисус заменил старый ритуал Своей Жертвой Искупления. В ту ночь в Сионской горнице произошло событие, которым жили и которым живут многие поколения, событие, ставшее средоточием всей нашей жизни. О, блаженное место, – восклицает Святой Ефрем Сирин, – в котором пасхальный агнец встречается с Агнцем истинным!^[390]. Совершая Последнюю Вечерю со Своими апостолами во время Пасхальной трапезы, Иисус наделил иудейскую Пасху конкретным смыслом. В самом деле, переход Иисуса к Отцу через смерть и воскресение – новая Пасха, предвозвещен в Тайной Вечери и совершен в Евхаристии, которая довершает иудейскую Пасху и предвозвещает окончательную Пасху Церкви во славе Царства Божия^[391].

   Произнося слова: Сие творите в Мое воспоминание, Господь повелел, чтобы это таинство любви повторялось до скончания веков, даровав апостолам и их преемникам власть его совершения^[392]. Как же мы должны быть благодарны за возможность участия в бесчисленных благах святой Мессы, в особенности же – в Святом Причастии! Мы так близки к Иисусу, в ту памятную ночь предавшего Себя Своим ученикам и вообще всем людям! Мы можем от всего сердца сказать Ему: Я люблю Тебя, Господи, моя радость и мой покой! Я люблю Тебя всем сердцем, всем разумением, всей душой и всею крепостью. Если же в Твоих глазах я люблю Тебя не так, как должен любить, то, по крайней мере, стремлюсь любить Тебя так; а если стремлюсь к этому недостаточно, то, по крайней мере, хочу стремиться изо всех сил (…). О Пресвятое Тело с пятью отверстыми ранами, приникни печатью к моему сердцу и запечатлей его любовью к Тебе! Помажь мои ноги, чтобы мне следовать за Тобой, помажь мои руки, чтобы мне творить добрые дела, помажь мое сердце, чтобы оно всегда пылало любовью к Тебе. О Сладчайшая Кровь, омывающая и очищающая всех людей! Омой мою душу и отметь мое чело, чтобы я никого не любил сильнее, чем люблю Тебя^[393].



   26.3 Во время последней Пасхи Своего земного служения Иисус принес Себя Отцу в Жертву заклания, подобно непорочному агнцу. Тайная Вечеря, святая Месса и Голгофское Жертвоприношение – это одно только жертвоприношение, ибо во всех трех случаях жертва и священник – Христос.

   Нам следует приложить все усилия, чтобы святая Месса стала средоточием нашей жизни. Продолжай бороться, чтобы Евхаристическая Жертва стала центром и корнем твоей внутренней жизни и чтобы весь твой день превратился в богослужение – продолжение Божественной Литургии, которую ты посетил, и приготовление к следующей Литургии. Тогда весь твой день будет актом поклонения: молитвенные воззвания, посещения Святых Даров, приношение Богу твоего профессионального труда и твоей семейной жизни^[394].

   Мы должны готовиться к каждой святой Мессе так, как если бы Господь лично пригласил нас на ту последнюю пасхальную трапезу, которую Он разделил с самыми близкими Ему людьми. В нашем сердце не должны смолкать Господни слова, как бы обращенные к нам одним: Очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания^[395]. Желание Иисуса столь велико, потому что Он приготовил нам великую благодать.

   Рассказывают, что когда Святой Иоанн Авильский получил известие о смерти только что рукоположенного им священника, он первым делом спросил, отслужил ли тот святую Мессу. На это последовал ответ, что упомянутый священник успел сделать это только один раз. Святой Иоанн прокомментировал ситуацию так: “Ему предстоит отчитаться перед Богом в важнейшем из дел”. Спросим себя во время сегодняшнего размышления: как мы отправляем святую Мессу или как в ней участвуем? Что мы чувствуем, как готовимся, что делаем для того, чтобы другие дела не занимали наших умов и сердец, не создавали помех вере и любви в то недолгое время, пока продолжаются таинство и благодарственные молитвы после Причастия?

   Теперь я понимаю, почему Церковь обязывает верных под страхом совершения смертного греха, участвовать в святой Мессе в каждый из праздников: ведь этого ничем нельзя заместить. Там – неисчерпаемый источник благодати и святости. Одно только понять трудно: как люди к столь великой благодати равнодушны. Они гоняются за кладами, что на земле, а тут – сокровище сокровенное, величайшее. Многие ходят в паломничества в места совершения чудес – но где совершаются б?льшие чудеса, чем на алтаре в церкви? Кто присутствует на Мессе, тот как бы все паломничества совершил, как бы побывал и в Назарете, и в Вифлееме, и в Иерусалиме, и в горнице Сионской, и на Голгофе, и на горе Елеонской, и на Фаворе^[396].

   Если мы приложим должные усилия, то, с помощью Божией, святая Месса превратится в средоточие. Все наши молитвы и созерцания, семейные и гражданские обязанности, труды, апостольское свидетельство, – все это должно вращаться вокруг нее. И тогда святая Месса станет источником, из которого мы сможем ежедневно черпать силы, необходимые для продолжения пути; она станет вершиной, к которой устремятся наши начинания, поступки, апостольские инициативы, сокровенные желания сердца; она станет и сердцем – любящим сердцем, учащим нас любить других, подобных нам людей, со всеми их недостатками и отталкивающими чертами характера. Если мы сумеем полюбить святую Мессу, если мы будем любить ее все больше день ото дня, то, в конце концов, в благодарственной молитве после Причастия сможем сказать: Я на время покидаю Тебя, Господи Иисусе, но ухожу не один, а с Тобой – моим утешением, счастьем, величайшим благом моей души (…). Все, что я сделаю в ближайшем будущем, я сделаю в Тебе и для Тебя. Только Ты – моя любовь – будешь целью всего, что я скажу и сделаю^[397].

   1. Кротость и милосердие Христа.

   2. Иисус никого не считает безвозвратно погибшим. Он не лишает нас помощи, даже если мы грешим.

   3. Мы должны относиться к другим людям с сочувствием, снисходительностью и милосердием.



   27.1 Сегодняшнее Евангелие^[398] выводит на сцену Христа, поспешно покидающего синагогу. Он поступает так потому, что фарисеи имели совещание против Него, как бы погубить Его. В то время как Иисус переместился в безопасное место – может быть, в Галилею^[399] – последовало за Ним множество народа, и Он исцелил их всех. В связи с этим вдохновляемый Святым Духом евангелист Матфей указывает на исполнение пророчества Исаии об Отроке Господнем^[400], в котором специально перечислены характерные черты Мессии-Иисуса: Се, Отрок Мой, Которого Я избрал, Возлюбленный Мой, Которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд. Не воспрекословит, не возопиет, и никто не услышит на улицах голоса Его. Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит…^[401]

   Исаия свидетельствует о Мессии не как о царе-воителе, но как о служителе и целителе. Его миссию будут отличать кротость, верность и милосердие. В Евангелии отмечено, что данное пророчество исполнилось. Кротость, благожелательность и милосердие Мессии Исаия выражает при помощи двух ярких метафор. Трость надломленная и лен курящийся символизируют всякого рода немощи, скорби и страдания. Мессия не переломит надломленной трости (т.е. стебля камыша), но заботливо склонится над ней, бережно ее выпрямит, вольет в нее недостающую жизненную силу. Подобным образом Он не угасит курящегося льна (фитиля), но сделает все возможное, чтобы фитилек опять разгорелся и светил всем в доме. Именно так ведет Себя Иисус по отношению к людям.

   В повседневной жизни нам случается иметь дело с больными, от болезни которых “нет лекарства”, с больными, которые считаются неизлечимыми. Но не так в духовной жизни. Иисус – это Целитель, Который не считает духовно больных людей безвозвратно потерянными. Для Него нет неизлечимых больных. Человек, коснеющий в грехах, допустивший множество падений, совершивший бесчисленные преступления, не останется в одиночестве: с ним его Учитель. Для него тоже найдется лекарство. В каждом человеке дремлет способность к обращению. Божие терпение и милосердие служат залогом того, что никто из нас не умрет, разве только мы сами захотим умереть. Если же, к несчастью, кому-то из нас придется оказаться в сей печальной ситуации – на грани смерти, то нам не останется ничего иного, как прибегнуть к Тому, Кто Сам сказал о Себе, что Он пришел взыскать и спасти погибшее.

   В образе надломленной трости можно видеть и Марию Магдалину, и благоразумного разбойника, и женщину, взятую в прелюбодеянии… Иисус подбадривает Петра, впавшего в отчаяние по причине своего предательства в ту страшную ночь. Иисус не требует от Своего апостола клятв, что в будущем тот Ему не изменит. Он лишь спрашивает: Симон Ионин! любишь ли ты Меня?^[402] Тот же вопрос Он задает всем нам – тем, кто далеко не всегда хранит Ему верность. Любишь ли ты Меня? Любая исповедь это – прежде всего и по преимуществу – акт любви. Задумаемся: как мы любим, как мы откликаемся на призыв, который обращает к нам Господь?



   27.2 Трости надломленной не переломит; и льна курящегося не угасит…^[403]

   Милосердие Иисуса к людям, несмотря на всю их неблагодарность, строптивость и ненависть, ни на йоту не ослабело. Любовь Иисуса к людям бесконечно глубока. Господь использует все возможные средства, чтобы привести каждую душу к вечной жизни. Любовь Господня безмерна, она охватывает всех и каждого. Господь – Пастырь Добрый всех людей. Он знает каждую душу и зовет ее по имени^[404]. Он отдает Свою жизнь за каждого человека: за каждого мужчину, за каждую женщину… Ни одна овца не должна заблудиться в горах. Если же кто-то и отдалится, Иисус тут же поспешит на помощь, чтобы вернуть его в отчий дом. Если кому-то случится нанести Господу оскорбление, Он постарается приблизить его к Своему милосердному Сердцу. Он не уничтожает “надломленную трость”, не ломает ее окончательно, не выбрасывает ее, но заботливо ее выпрямляет и укрепляет.

   Что говорит Господь тем, кого сломал грех, тем, кто уже не светит, ибо Божественный огонь в их душе погас? Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас^[405]. Он, сжалившись при виде крайней нищеты, до которой доводит грех, приводит грешника к раскаянию и не осуждает его сурово. Он – как отец блудного сына – обнимает сего несчастного, падшего человека. Это Он прощает женщину-прелюбодейку, которую люди собирались побить камнями; это Он принимает раскаяние Марии Магдалины и тут же раскрывает Ей Свою сокровенную духовную тайну; это Он беседует с самарянкой о вечной жизни, невзирая на ее не самое достойное прошлое; это Он обещает рай благоразумному разбойнику. В Его жизни и в самом деле исполняется пророчество Исаии: “Трости надломленной не переломит; и льна курящегося не угасит”^[406].

   Никто нас так не любил и не будет любить как Христос. Никто не сможет нас понять лучше, чем Он. Когда ученики Христовы в Коринфе разделились на партии, причем одни говорили: “я Павлов”, “я Аполлосов”, а другие: “я Кифин”, “а я Христов”, апостол Павел напомнит им: Разве Павел распялся за вас?^[407] Это – самый сильный аргумент.

   Нам никогда не следует отчаиваться… Бог хочет привести нас к святости. Его всемогущество, Его мудрое провидение неизменно служит нашему благу. Как раз поэтому нам не нужно попусту терять время, ужасаясь собственной немощи, как если бы рядом с нами не было Бога, разочаровываться при виде собственных недостатков, впадать в искушение и мучиться сомнением: “зачем еще продолжать борьбу, если я так согрешил, так сильно оскорбил Господа?” Мы должны всей душой уповать на любовь и всемогущество Бога – нашего Отца и Его Сына Иисуса Христа, посланного в мир для Спасения и Искупления нашего.

   Как же это прекрасно, что мы можем ощущать себя перед Господом надломленной тростью, нуждающейся в нежной заботе, чадящим фитильком, которому необходимо масло Божией любви, чтобы светить так, как хочет того Господь! Не будем же терять надежды, несмотря на все наши слабости, немощи и пороки. Господь не оставит нас! Нам достаточно лишь использовать предложенные Им средства и не отталкивать протянутой нам руки.



   27.3 Кротость Иисуса, Его милосердие к слабым указывают нам путь. И мы должны поступать также, чтобы привести к Богу наших друзей: ведь на имя Его будут уповать народы^[408]. Христос – это спасительная надежда всего мира.

   Нас не должно удивлять то невежество, непонимание, ожесточение, неприятие, с каким люди относятся к Богу и ко всему, что с Ним связано. Нам, со своей стороны, следует проявлять неизменную снисходительность и терпение. Необходимо научиться уважать всех без исключения людей. Ведь трость надломленную ломает тот, кто не подает руки грешнику и не хочет носить бремена своего брата. А лен курящийся угашает тот, кто презирает людей, в чьем сердце едва теплится слабый огонек веры^[409].

   Наши друзья, сталкиваясь с нами в разных ситуациях, должны найти в нашей поддержке и помощи прочную опору для своей веры. Нам необходимо разделить с ними их немощи. Тогда сама немощь станет источником силы. Нам необходимо научиться смотреть на них “милостивым оком” – так, как это делает Христос: со снисходительностью, глубоко уважительно, различая полутона, связанные как со взлетами, так и с падениями. С одной стороны, нам не следует забывать, что служение другим ради Христа требует, чтобы мы были очень человечными. (…) Мы должны всех понимать, ладить со всеми, всех оправдывать и прощать^[410]. С другой стороны, мы никому не скажем, что оскорбление, нанесенное Богу, не является оскорблением; мы не назовем несправедливость справедливостью, а зло – добром. Но, на зло мы ответим не злом, а ясным учением и честным поведением, топя зло в обилии добра (ср. Рим 12,21). Так будет царствовать Христос в наших душах и в душах окружающих нас людей^[411].

   Сколь же плодотворна та нравственная позиция, которая отмечена снисходительностью и принципиальностью одновременно: и по отношению к себе самим, и по отношению к другим людям. Вполне оправдано обратить свои усилия на души тех, с кем мы ежедневно имеем дело, и научиться видеть их нужды так, как видит их Господь.

   Недостаточно ценить лишь выдающихся людей, потому что они выдающиеся, или только хороших людей, потому что они хорошие. Нам необходимо научиться уважать каждого человека: слабого духом, невежественного, малообразованного, даже глупого. Мы сможем освоить эту науку только если поймем, что уважать следует человека как такового. Мы, как христиане, знаем, что любой человек несет в себе образ Божий, имеет бессмертную душу и искуплен смертью Христа. Мы должны как можно чаще размышлять об этом: тогда нам хватит сил, чтобы не избегать людей, даже если их пороки, невоспитанность и недостойное поведение бросаются в глаза. Если наше желание подражать Христу искренно, мы не переломим надломленной трости. Подобно милосердному самарянину из известной притчи, мы приблизимся к раненному, чтобы перевязать его раны и облегчить его страдания бальзамом нашей любви. Если мы будем поступать так, то однажды услышим из уст Господних сладостные слова: Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне^[412].

   Пресвятая Дева Мария глубже других постигла тайну милосердия Божия. Она прониклась его безмерным величием. По этой причине мы применяем к Ней, помимо прочих, еще и титул Матери Милосердия или Матери Божия Милосердия^[413]. Завершая наше размышление, мы прибегнем к Ее помощи. Будем уверены: Пресвятая Богородица кратчайшим путем приведет нас к Иисусу и научит нас, как уподобиться Ее Сыну в кротости и милосердии.

   1. Актуальность притчи о плевелах.

   2. Возвещать истинное учение обязаны все без исключения. Использовать все доступные средства.

   3. Сорняки должны исчезнуть среди изобилия добрых всходов. Не упускать ни одного шанса для свидетельства.



   28.1 Господь Иисус Христос в сегодняшнем Евангельском чтении^[414] рассказывает нам притчу о пшенице и плевелах. Мир здесь уподобляется полю, на котором Господь непрестанно сеет пшеницу Своей благодати – то Божественное семя, которое, укореняясь в душе, приносит плод святости. Смотрите с какой щедростью и любовью Иисус Христос одаривает нас Своей благодатью! Для Господа каждый человек – исключителен, и для того, чтобы искупить именно его, Он, ни секунды не колеблясь, воспринял человеческое естество. Господь превратил нас в пригодную для сева почву и завещал нам Свое спасительное учение. Когда же люди спали, пришел враг его, и посеял между пшеницею плевелы, и ушел^[415].

   Плевелы – это особые сорняки, растущие между колосьями зерновых и всходящие одновременно с ними. Всходы этого сорняка до такой степени похожи на всходы пшеницы, что до созревания колоса даже наметанный глаз земледельца не может их отличить. На более поздней стадии, однако, колос сорняка намного тоньше, чем колос пшеницы, и не содержит пригодных к употреблению зерен. Плевелы не только истощают почву. Из муки, в которой пшеница смешана с плевелами, получается хлеб очень низкого качества, вредный для человека. Посеять плевелы среди пшеницы значило нанести хозяину поля тяжкий вред. Это было довольно распространенной формой личной мести на Востоке. Земледельцы очень боялись появления плевел, поскольку это грозило потерей всего урожая.

   Отцы Церкви считали плевелы символом еретических учений – той лжи, которую порой можно принять за правду. Лишь позже, по мере созревания плодов, обнаруживается ее истинная природа. Характерная черта дьявола – умение смешивать ложь и правду^[416] до такой степени, что их трудно отличать друг от друга. Однако, рано или поздно, ложь обязательно приведет народ Божий к катастрофе.

   По этой причине прочитанная сегодня притча остается по-прежнему актуальной. Многие христиане “уснули”, в то время как “враг” совершенно безнаказанно засеял их поля плевелами. Появившиеся в результате заблуждения касаются практически всех истин веры и нравственности. Не будем же терять бдительности, особенно если речь идет о просмотре телевизионных передач, чтении книг, газет и журналов, которые являются главными сеятелями заблуждений и лжеучений. С другой стороны, нам необходимо предпринять конкретные шаги, чтобы получить доступ к здравому учению. Мы отвечаем как за самих себя, так и за тех, кто вверен нашей опеке!

   Необходимо бодрствовать день и ночь, чтобы никто не застиг нас врасплох. Необходимо бодрствовать, чтобы сохранить верность своему христианскому призванию, чтобы не впасть в заблуждения, способные истощить наши силы и увести от Бога. Необходимо “хранить сердце свое”, не давая ему послаблений под надуманным предлогом своей умудренности годами или житейским опытом. Прежде всего, однако, необходимо заботиться о тех, кого доверил нам Бог.



   28.2 Заблуждения и невежество на протяжении многих веков были причинами величайших бедствий. При виде жалкого положения Богоизбранного народа, призванного к блаженству, но утратившему его, пророк Осия воскликнул: Истреблен будет народ Мой за недостаток ведения^[417]. Столько людей погружаются в глубины скорби, греха, отчаяния и заблуждения. И все это – из-за недостатка знания истин Божественного Откровения! Столько наших современников руководствуются соображениями моды или мнением горстки видных и влиятельных людей – людей, чей разум погряз в страстях и заблуждениях!

   Враг Бога и человеческих душ использует все доступные средства. Мы сами можем наблюдать, как дается ход одной информации, а замалчивается другая, как в популярных телесериалах навязываются несовместимые с религией взгляды на семейную жизнь, как высмеивается добродетель целомудрия, как пропагандируются аборты и эвтаназия, как исподволь внедряется неприязнь к Церкви и ее таинствам, как прививается языческое мировосприятие… Все делается так, как если бы Христос никогда нас не спасал, как если бы Он не ожидал нас на небесах. И все это – так настойчиво, с таким упорством и увлечением, что невозможно не прийти к выводу: Враг не дремлет!

   Мы – последовавшие за Христом – не можем оставаться пассивными в данной ситуации. Мы не должны думать, что происходящее ныне вокруг нас имеет необратимый характер, что от этой болезни нет лекарства. Ход событий можно изменить: ведь мир не обречен на рабство злу. Бог для того и наделил нас свободной волей, чтобы мы привели мир к Нему. Эта обязанность распространяется на всех: каждый христианин должен приложить все усилия, чтобы рассеять заблуждения своих ближних, чтобы помочь им победить свое невежество. На верных, трудящихся в издательской сфере – включая распространение и продажу печатной продукции – возложена особая личная ответственность сообразно исполняемым ими функциям: способствовать внедрению здравого учения и высокой нравственности. Следовательно, они обязаны не только отказаться от распространения сочинений, враждебных вере и нравственности, но и способствовать распространению произведений, служащих благу всего человечества и благу христианских читателей^[418].

   Есть профессии, представители которых имеют возможность оказывать прямое влияние на общество. Тем не менее, “сеять семя доброе” может любой без исключения человек – разумеется, в меру своих возможностей. Мы должны делать это деликатно и благожелательно: в своей семье, в кругу друзей, сослуживцев, однокурсников…, короче говоря, в своем ближайшем окружении. Мы должны бесстрашно свидетельствовать об истине, одновременно разоблачая ложь и заблуждения; рекомендовать нашим ближним средства, способные помочь формированию христианской личности (духовные упражнения, библейские кружки, кружки по изучению Катехизиса, общение с духовником); подбирать для них хорошую духовную литературу; воздействовать на них собственным личным примером. Мы должны вести себя как “добрые христиане” и учить других людей вести себя так же. Очень многие воспрянут духом при виде наших деликатных, но от того не менее настойчивых усилий. Благодаря нам, они смогут дать отпор натиску лжеучений, великое множество которых копошится вокруг. Благодаря нам, они сами смогут стать источником света для других людей – тех, кто все еще пребывает во тьме. И тогда мы на собственном опыте сможем убедиться в справедливости слов Тертуллиана, сказанных им о языческом мире, отвергающем учение Христа: где отступает невежество, там отступает и ненависть^[419].

   Нам следует максимально эффективно использовать те многочисленные шансы, которые преподносит нам сама жизнь. В любой ситуации мы должны сеять “доброе семя” Христово. Будем же делать это в пути, в публичной библиотеке, в разговорах с соседями, в семейных консультациях, на родительских собраниях в школе, во время предвыборных кампаний… Часто шанс дать свидетельство возникает сам собой, “естественно”, не нарушая привычного хода событий. В других случаях такие “шансы” должны создавать мы сами: с помощью Божией благодати и собственной изобретательности. Так мы сможем стать подлинными служителями Христа, Его “голосом” в этом мире.



   28.3 Бороться с плевелами лжи можно лишь умножая число колосьев правды. Зло нужно побеждать добром^[420], ярким примером своего образа жизни и своих поступков. Господь призывает нас стать святыми в этом мире, исполняя свои повседневные обязанности. Наше призвание побуждает нас участвовать во многих полезных начинаниях, так или иначе касающихся нас в нашей земной жизни. Нельзя ограничиваться одними вздохами при виде ширящихся заблуждений, при виде тех могучих инструментов, которыми враги веры располагают для влияния на умы. Мы не можем сидеть, сложа руки, когда хитроумное преследование обрекает Церковь на смерть от удушья, изгоняя ее из общественной жизни, и в первую очередь – из образования, культуры, семьи. Это не наши права, а Божии. Если Он возложил их на нас, католиков, то лишь затем, чтобы мы их осуществляли!^[421]

   Пришло время открытого контрнаступления с использованием всех имеющихся под рукой средств и всех подходящих для этого обстоятельств. Нам необходимо сказать своим друзьям – тем, кто уже следует или собирается последовать за Христом, – что Господь нуждается в них как в Своих орудиях: чтобы никто в этом мире не лишился возможности познать и возлюбить Его. В нашем сегодняшнем размышлении мы должны спросить самих себя: что конкретно я могу сделать – в своей семье, на работе, в школе, среди соседей, в спортивной секции, которую я посещаю, или в общественной организации, к которой я принадлежу, – чтобы Христос, Его учение, Его благодать, действительно смогли там водвориться? К каким средствам я могу прибегнуть для достижения этой цели?

   Мода скоро проходит, однако сопротивление делу Иисуса Христа остается. Мы сможем справиться с ним лишь благодаря собственному посвящению, оптимизму, естественному и дарованному по благодати упорству. Первое чтение сегодняшней Мессы содержит обращенный к нам призыв всецело положиться на Бога: Силу Твою Ты показываешь не верующим всемогуществу Твоему, и в не признающих Тебя обличаешь дерзость^[422]. Ничто не является неизбежным, все на свете может изменить свою направленность, если… Если только за дело возьмутся отважные мужчины и бесстрашные женщины, от всей души возлюбившие Христа и до конца посвятившие себя святому служению: борьбе за то, чтобы наш образ жизни соответствовал воле Божией. Конечно же, здесь необходима еще и помощь благодати, однако в благодати нет недостатка. В первую же очередь необходимо искреннее желание быть орудием Божиим, действующим в том месте, где оно находится, искреннее желание засвидетельствовать как словом, так и всей своей жизнью, что лишь учение Иисуса Христа способно принести в этот мир блаженство и радость. Ты жалуешься: “Эта среда... очень на меня влияет!” – Отвечу: “Разумеется. Именно поэтому нужна хорошая школа, чтобы носить с собой повсюду свою собственную среду, и вполне естественно задавать свой тон обществу, в котором живем”.

   – Если примете мои советы, вскоре почувствуете свое влияние, как почувствовали апостолы, потрясенные первыми чудесами, которые они творили во имя Христа^[423].

   1. Освящать свою усталость.

   2. Отдых христианина.

   3. Христианские праздники.



   29.1 Пророк Иеремия говорит нам в сегодняшнем первом чтении^[424]: Вот, Я… соберу остаток стада Моего из всех стран, куда Я изгнал их, и возвращу их во дворы их; и будут плодиться и размножаться. Это пророчество относится к Мессии, пекущемуся обо всех людях вместе и о каждом в отдельности. В ответном псалме^[425] мы читаем: Господь… водит меня к водам тихим.

   Сегодняшнее Евангелие^[426] демонстрирует нам заботу Иисуса об учениках, весьма уставших после напряженных апостольских трудов в близлежащих городах и селениях. Пойдите вы одни в пустынное место и отдохните немного, – говорит Он им. Евангелист добавляет, что много было приходящих и отходящих, так что и есть им было некогда. И отправились в пустынное место в лодке одни.

   Наша жизнь, которая также является служением Христу, семье и обществу, исполнена трудов и самоотречения. Поэтому нет ничего удивительного, что порой мы чувствуем себя уставшими и нуждаемся в отдыхе. Свободное время необходимо для того, чтобы восстановить силы столь нужные для эффективного служения, чтобы избежать бессмысленного ущерба здоровью. Недостаток отдыха неизбежно отразился бы на нашем окружении, на качестве нашего служения и апостольского свидетельства, на отношениях с самыми близкими: детьми, женой, мужем, братьями и друзьями, которым мы уже не смогли бы уделить нужного внимания. Недостаток отдыха, безусловно, повредил бы и нашей апостольской миссии, исполнения которой ждет от нас Господь: христианскому воспитанию других людей.

   По всем этим причинам необходимый отдых является не только правом, но и обязанностью. Тетива не сможет выдержать постоянного натяжения, а концы лука нуждаются во временном ослаблении, если только мы хотим успешно пользоваться луком все снова и снова^[427]. Господь требует, чтобы мы использовали разнообразные средства для поддержания своей физической формы. Лишь таким образом мы сможем оправдать Его ожидания. Как же сильно нас, братья, любит Бог, – восклицает святой Августин: ведь когда мы отдыхаем, Бог говорит, что это Он отдыхает^[428]. Мы же, закончив наш самоотверженный труд, исполнив свои повседневные обязанности, должны восстановить свои силы, освящая нашу усталость. Нам следует искать утешения у Господа: Он часто чувствовал себя смертельно уставшим после дневных трудов. Поэтому Он сумеет понять нас.



   29.2 Порой случается так, что мы плохо себя чувствуем. Иногда это продолжается несколько дней, а иногда и дольше. Тем не менее, нам приходится по-прежнему исполнять свои обязанности: дома, в школе, у фабричного станка… Эта ситуация не должна нас смущать: она лишь свидетельствует о неизбежной человеческой слабости и становится залогом по-настоящему самоотверженных усилий. Бывают такие дни, – со всей простотой и искренностью признается Святая Тереза, – когда меня утомляет даже обычное слово, когда я хотела бы покинуть этот мир, поскольку все в нем меня утомляет^[429]. Эти минуты тоже следует посвящать Богу! Господь по-прежнему пребывает рядом с нами и предлагает нам воспользоваться всеми необходимыми в данном случае средствами: пойти к врачу, если это необходимо, прислушаться к его советам, подольше поспать, погулять, почитать хорошую книжку… Все это – ситуации, допущенные Богом для нашего духовного возрастания (что, между прочим, предполагает и отказ от чрезмерной озабоченности своим здоровьем) и для нашего возрастания в любви. По-настоящему любит тот, кто умеет улыбаться даже тогда, когда ему самому плохо. Посвятить такую ситуацию Господу очень важно с духовной точки зрения. Наши эмоции в данном случае не имеют значения: это ничего, что на сердце у нас пустота, что мы не наблюдаем у себя “души прекрасных порывов”…

   Пойдите вы одни… и отдохните немного, – говорит нам Иисус. Не сосредотачивайтесь на собственном “я”: ведь и во время отдыха мы призваны к общению со Христом, а для любви нет каникул. Куда бы ни пошел человек, до тех пор, пока он не обратится ко Христу, страдание везде найдет его и пригвоздит^[430], – предупреждает нас Блаженный Августин. В лучшем случае, это будет боль утраты Бога.

   Будучи в отпуске, мы не можем ничего не делать. Отдых, по-моему – удаление от повседневных дел, но никак не безделье. Отдыхать – значит, набраться сил, укрепить свой идеал, выработать планы... Словом – сменить занятия, чтобы потом, с новыми силами, вернуться к ним^[431]. Во время отдыха мы имеем шанс стать богаче духовно, пробуждая и углубляя в себе любовь к Богу: посредством упражнений в благочестии, в самоотверженном служении ближним, в умении забыть о себе самом. Отдых должен стать временем, когда мы делаем все возможное, чтобы облегчить жизнь нашему окружению. Радость и счастье ближних должны стать неотъемлемой частью нашего отдыха.

   Ныне очень многие люди отказываются от духовной жизни. Они предпочитают отдыхать в местах, известных своей безнравственной атмосферой, в местах, в которых сознательный, стремящийся жить в согласии со своими убеждениями христианин не должен даже появляться. Весьма печально, если человек, в своей повседневной жизни ищущий близости с Богом, уже самим фактом своего присутствия оказывает поддержку крайне безнравственным заведениям во время отпуска. Этим он наносит тяжкое оскорбление Богу. Еще печальнее, если в это сомнительное времяпровождение родители вовлекают своих детей, а ответственные лица – тех, кто доверен их попечению. Подвергая своих подопечных духовной опасности, они несут ответственность и за их грехи, в дополнение к грехам собственным.

   Сколь же многим людям Господь мог бы сказать: Почему вы с таким упорством держитесь путей тяжких и скорбных? Нет мира там, где вы его ищете. Вы можете искать бесконечно: там, где вы мечтаете упокоиться, покоя быть не может. Вы ищите счастья в царстве смерти. Нет его тут! Как же может быть счастливой жизнь там, где вовсе нет жизни?^[432]

   Хотя многие ныне отвергают учение о соучастии в делах дьявола, мы – стремящиеся быть добрыми христианами и желающие помочь нашим ближним стать таковыми – обязаны напоминать его нашим друзьям и сослуживцам: разумеется, в подходящей интерпретации и в соответствующей форме. Не будем забывать и о том, что хотя отдых – это обязанность, его значение все же не абсолютно. Благо души – своей и чужой – значит больше, нежели благо плоти. Христианин, стремящийся быть цельной личностью, не допустит, чтобы отдых, доставляющий облегчение телу, одновременно травмировал душу, наносил ей ущерб, разрушал ее. Будь у нас хоть чуть-чуть доброй воли, мы нашли бы такое место и такую форму времяпрепровождения, в которых наши отношения с Богом не были бы нарушены. Тогда мы сумели бы отдохнуть в присутствии Бога, в состоянии благодати, использовав свободное время для углубления отношений и для плодотворного апостольского свидетельства.



   29.3 Верные Христу должны сотрудничать ради того, чтобы культурные явления и коллективная деятельность, свойственные нашей эпохе, проникались человеколюбием и христианским духом^[433]. Наша задача – открыть обществу широкие перспективы достойного и полезного использования свободного времени, которого у многих людей – в связи с сокращением рабочего дня, рабочей недели и удлинением отпусков – становится все больше. Мы также призваны раскрывать окружающим нас людям религиозное значение таких праздников как Рождество, Пасха, воскресенье, значение других праздников, посвященных Господу и Его Пресвятой Матери. В противном случае, само их празднование будет выхолощенным, лишенным существенного содержания. “Апостольство праздников” актуально сегодня еще и потому, что многие люди просто используют выходной день, чтобы сложить с себя повседневные обязанности и, таким образом, отдаляются от Бога, вместо того, чтобы стать ближе к Нему.

   Праздники имеют принципиальное значение: они помогают христианам полнее принять Божественную благодать и ответить на ее призыв с еще большим великодушием^[434]. Святая Месса – это средоточие христианского праздника^[435]: в ней мы посвящаем Богу все события предстоящего дня. Нельзя забывать о столь важной обязанности по отношению к Богу, нельзя откладывать ее “на потом”, “втискивая” ее в подходящее “окно” среди других наших занятий, которые мы считаем более важными. Все это свидетельствовало бы, по меньшей мере, о крайней слабости любви к Тому, Кто по праву должен занимать главное место в жизни любого настоящего христианина, а значит – и в нашей жизни. Празднуя, мы должны отдать Богу все самое лучшее, даже если нам придется серьезно поменять свои планы. Проявив великодушие, мы почувствуем себя счастливыми, как только может быть счастлив человек, ответивший взаимностью на любовь Бога – Своего Отца.

   По свидетельству Евангелия, многие люди видели, как Иисус с учениками отправился в лодке в пустынное место. Эти люди бежали туда пешие, а некоторые даже предупредили их. Сойдя на берег, Иисус увидел множество народа, и сжалился над ними, потому что они были, как овцы, не имеющие пастыря; и начал учить их много. В тот день ни Иисусу, ни Его ученикам не удалось отдохнуть. Господь на Своем примере продемонстрировал важную истину: потребности других людей имеют приоритет перед нашими собственными потребностями. Мы тоже обязаны отложить собственный отдых, если другие люди нуждаются в нашей немедленной помощи и внимании. Мы должны поступать как Иисус, проявивший заботу о нуждающихся в Нем людям. Изменим же наши планы, если это необходимо, и не будем огорчаться по этому поводу! Это – конкретный случай той отрешенности, которую каждый христианин должен воспитывать в себе на протяжении всей своей жизни.

   1. В Вифании к Иисусу очень хорошо относятся и с радостью Его принимают. Дружба с Иисусом.

   2. Трудиться, сознавая, что Иисус рядом с нами. Присутствие Бога в труде.

   3. Труд и молитва.



   30.1 Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего. И принесут немного воды, и омоют ноги ваши; и отдохните под сим деревом. А я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши^[436]. Так обратился Авраам к Господу, явившемуся во время зноя дневного под видом трех путников. Авраам в это время скрывался от палящих солнечных лучей в тени дубравы Мамре. Хозяин хорошо принял и накормил своих гостей. Бог же, со своей стороны, не оставил без внимания это гостеприимство.

   Сегодняшнее Евангелие повествует нам о прибытии Иисуса с учениками в дом Его друзей в Вифании^[437]. Хозяевами в этом доме были Марфа, Мария и Лазарь, которого очень любил Иисус и которого Он позже воскресил из мертвых^[438]. Отправляясь в Иерусалим, Иисус останавливался в селении Вифания, расположенном в нескольких километрах от городских ворот. Вот и теперь Иисус вместе с учениками останавливается здесь после долгого дневного перехода. Он останавливается в доме сердечно любимого Им семейства. Хозяева всегда тепло принимали Его, всегда радовались Его приходу. Так же должны поступать и мы, принимая Иисуса в церковной дарохранительнице. У нас нет другого столь же верного и хорошего друга. Мы должны обращаться к Нему с величайшей деликатностью и доверием.

   В теплой домашней атмосфере две сестры из Вифании ведут себя со всей возможной естественностью и простотой, хотя поступают при этом по-разному. Марфа, которая заботилась и суетилась о многом, была, по-видимому, старшей сестрой (евангелист Лука пишет о ней: женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой). Это она взялась за приготовление трапезы для Иисуса и Его спутников. Работы, конечно же, было много: ведь принять такую большую группу внезапно появившихся людей всегда нелегко. Марфа делала все возможное, чтобы встретить Господа достойно, но в какой-то момент “сломалась” под тяжестью свалившихся на нее хлопот и потеряла душевное равновесие. Она “взорвалась”, вероятно, потому, что ее намерения изначально были ошибочными. Тем временем Мария села у ног Иисуса и слушала слово Его, не принимая никакого участия в приготовлении ужина. Марфа, желая угостить Господа, была занята многими делами. Ее сестра Мария, однако, просила Господа накормить ее. Она забыла о сестре, села у ног Иисуса и слушала Его слово^[439]. С помощью благодати мы должны научиться гармонии христианской жизни, мы должны стать Марфой и Марией одновременно, чтобы любовь к Богу и личная святость шли рука об руку с апостольской ответственностью и подкреплялись добросовестным и плодотворным трудом.



   30.2 Старшая сестра обратилась к Иисусу доверительно, но с оттенком упрека в голосе: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне^[440].

   На протяжении многих веков сестер считали олицетворением двух несовместимых жизненных путей: Мария была символом созерцательной, посвященной Богу жизни, а Марфа – символом жизни активной и трудовой. Однако созерцательная жизнь не сводится к тому, чтобы бездеятельно сидеть у ног Иисуса. Поступать так – значит быть нерассудительным, а то и просто ленивым^[441]. Как раз трудясь, исполняя свои обязанности, мы встречаем Бога и наполняемся божественным чувством, превращающим наше профессиональное призвание в дверную петлю, на которой держится и поворачивается наше призвание к святости^[442]. Трудясь и упражняясь в добродетелях, мы проявляем свою любовь к Богу. Без напряженного – на совесть – труда было бы невозможно вести подлинную христианскую жизнь и давать апостольское свидетельство миру.

   На протяжении долгого времени с чрезмерным рвением доказывалось, что светские труды и занятия мешают молитвенной жизни. Однако Бог призывает большинство христиан оставаться в мире, чтобы освящать как самих себя, так и сам мир своим трудом (через труд, а не вопреки труду), и, вместе с тем, чтобы молиться, так как именно молитва придает смысл всему, что мы делаем, и служит нам жизненным импульсом. Молитесь, как если бы все зависело от Бога, и трудитесь, как если бы все зависело от вас^[443]. Этой же истине учил своих многочисленных слушателей и основатель Opus Dei святой Хосемария Эскрива. Он призывал человека искать встречи с Богом в своем ежедневном труде. В одной из своих бесед он сказал: Поймите, Бог призывает вас служить Ему в мирских, материальных делах, как бы “из них, изнутри”. Он ждет нас каждый день в лаборатории, в операционной, в казарме, на университетской кафедре, на фабрике, на заводе, в мастерской, в поле, в семье, словом – везде, где трудятся. Что-то есть божественное и сокровенное в самых простых вещах, и каждый из вас должен открыть это“что-то”. (…) Другого пути нет (…). Или мы научимся находить Бога в повседневной жизни, или вообще Его не найдем. Поэтому я и говорю вам, что теперь, в наши дни, надо вернуть высокое значение материи. Надо одухотворить самые мелкие и неприметные аспекты человеческой жизни, поставить на службу Царству Божию, сделать средством, которое поможет нам постоянно быть с Иисусом Христом^[444]. Иначе говоря, необходимо трудиться как Марфа, а любить как Мария.

   Иисус ответил рассерженной женщине доброжелательно и доверительно: Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее^[445]. Скорее всего, Господь хотел сказать следующее: “Марфа, ты заботишься о многом, а забываешь обо Мне. Тебя отягощают бесчисленные обязанности, а ты, тем временем, забываешь о главном: о необходимости общения с Богом и личной святости”. Беспокойство и суета не приносят пользы: они лишают нас ощущения присутствия Бога в нашем труде, они способны лишить смысла даже тот труд, который сам по себе очень нужен и важен.

   Иисус не дал оценки Марфе, Он не высказался и по поводу Марии. Господь поместил проблему в иной плоскости, Он выделил в ней самый существенный компонент. Речь идет о душевном расположении Марфы. Она так увлеклась трудами и хлопотами, что забыла о присутствии Христа в ее доме. С этим деликатным упреком Господь мог бы обратиться и к каждому из нас. Ведь и нам не раз приходилось бывать в ситуациях, когда наши заботы и обязанности заставляли нас забыть об Иисусе, присутствующем в нашем труде. Этому нет оправдания, в том числе, если речь идет об исполнении наиболее святых из наших обязанностей: мы не можем игнорировать “Господа всех дел” ради “дел Господних”. Так, например, нельзя отказываться от молитвы под предлогом обязанностей, связанных с апостольским служением, служением благу ближних или служением милосердия.



   30.3 Наша жизнь должна быть цельной. В этом случае сам наш труд поможет помнить о непрестанной близости Господа, а беседы с Господом, для которых будет отведено специальное время, помогут нам лучше трудиться. Между мирскими заботами и духовной жизнью, между трудом и молитвой не может быть одного только более или менее прочного “перемирия”. Здесь необходимо полное единство, нерасторжимый синтез. Труд питает молитву, а молитва пронизывает собой труд. И все это – до такой степени, что сам по себе труд – как служение человеку и обществу, требующее профессионализма – превращается в угодную Богу молитву^[446].

   Чтобы, трудясь, не терять ощущение присутствия Божия, можно прибегнуть к различным специальным приемам. Они должны помочь нам уяснить, что наш труд посвящен Богу, а Бог – постоянно рядом с нами, взирает на наши труды и вообще является Главным Свидетелем всего, что мы делаем. Полезной может оказаться и мысль о том, что Бог присутствует в Святых Дарах в близлежащем храме или часовне: может быть, на расстоянии нескольких километров, а иногда – и на расстоянии нескольких метров. Отсюда, с твоего рабочего места, позволь сердцу твоему ускользнуть к Богу, к Дарохранительнице, чтобы сказать Ему в простоте: ”Иисусе мой, я люблю Тебя”. – Не бойся звать Его так – ”Иисусе мой” и часто повторять этот призыв^[447].

   Все, сделанное в этом направлении, может стать свидетельством любви и посвящения, а также средством воспитания духа: духа служения ближним, духа радости и оптимизма, духа взаимопонимания и сердечности, духа апостольства дружбы между людьми… Все это служит нашему освящению. Вот что на самом деле важно: встретить Иисуса среди забот земных, никогда не забывать о Господе всего сущего. Это тем более необходимо, если наш труд прямо касается “дел Господних”. В противном случае мы будем работать лишь для самих себя, для собственной самореализации или самоудовлетворения. Там, где нет правильного понимания, Господь как бы исключается из происходящего.

   Завершая наше размышление, попросим Пресвятую Богородицу даровать нам присущее Марфе трудолюбие и присущее Марии (сидевшей у ног Иисуса и с восторгом внимавшей Его словам) памятование о Господе.

   1. Чтобы принять Благую Весть Христа, необходимо верное духовное расположение.

   2. Желание знать истину.

   3. Чтобы видеть ясно, необходимо очистить свое сердце. Разрешить помочь себе в критические минуты.



   31.1 Сегодняшнее Евангелие^[448] рассказывает нам о том, как к Иисусу пришли некоторые книжники и фарисеи, чтобы попросить у Него знамение. Это знамение должно было окончательно убедить их в том, что Иисус – это и есть ожидаемый Мессия. Они хотели, чтобы Иисус во всем блеске явил то, о чем Он до сих пор проповедовал с такой простотой. Но Господь в ответ приоткрыл им тайну Своей смерти и воскресения, используя известный библейский образ пророка Ионы: род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка^[449]. Тем самым Иисус утверждает, что Его славное Воскресение в третий день (а именно три дня провел во чреве большой рыбы древний пророк) – это и есть главный аргумент в пользу Божественного характера Его личности, Его служения и Его учения. Этот аргумент носит окончательный характер.

   Пророк Иона был послан покарать грешный город Ниневию, однако в результате его проповеди жители этого города покаялись^[450]. Иерусалим же не хотел каяться, слушая проповедь Иисуса, которого Иона лишь знаменовал и предвосхищал. Иисус вспомнил попутно и царицу южную, посетившую Соломона и пришедшую в восторг при виде мудрости, которой Бог одарил Израильского царя^[451]. Соломон, в котором традиция усматривала образец мудрости – это еще один прототип Иисуса. Упрек Иисуса усиливается благодаря примерам обращений язычников: и вот, здесь больше Соломона. Больше – это на самом деле бесконечно больше, однако Иисус, говоря о Себе, не склонен подчеркивать подлинные масштабы отличия. Тем не менее, Его мысль вполне ясна: Его предшественники – это лишь бледная тень, неотчетливое знамение грядущего.

   Иисус в этот раз не совершит чудес и не покажет знамений. Его собеседники не расположены принять веру. Они не уверуют, даже если им показать множество чудес и знамений. Чудеса могут быть использованы как доказательство истинности религии, однако, если отсутствует должное расположение, даже величайшие из них будут истолкованы превратно. Согласно одному древнему изречению, ad modum recipientis recipitur – то, что принимается, принимает форму сосуда, в который его помещают. Евангелист Иоанн свидетельствует: Столько чудес сотворил Он пред ними; и они не веровали в Него^[452].

   Чудо – это лишь некий дополнительный фактор, помогающий разуму уверовать. Однако если нет нужного расположения, если в сердце копошатся многочисленные предубеждения, то даже сияющий свет покажется тьмой.

   Во время этого размышления мы помолимся Иисусу о даровании нам доброго сердца, которым мы смогли бы ощутить Его близкое присутствие в повседневности. Мы также попросим Его даровать нам ум, свободный от предубеждений, и научить нас снисходительному отношению к братьям, чтобы ни один человек не подвергся осуждению с нашей стороны.



   31.2 Чтобы познать истину о Христе, необходимо слышать Его голос, необходимо сблизиться с Ним, имея при этом чистые намерения и искреннее сердце, открытое слову Божию.

   Как раз чистоты намерений недоставало фарисеям, которые требовали все новых и новых объяснений от исцеленного Иисусом слепорожденного: Что сделал Он с тобою? как отверз твои очи?^[453] Ответ слепорожденного ясно показывает, что предубеждения оппонентов исключают понимание ими истины: даже слушая, они не слышат. Слепорожденный ответил так: Я уже сказал вам, и вы не слушали; что еще хотите слышать?^[454]

   То же самое происходит с Пилатом. Иисус говорит: Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего^[455]. Пилат же отвращается от Иисуса, по сути, не оставляя Ему времени для ответа, который его просто не интересует. Римского наместника не занимает правда, он лишь ищет способа разрешения сложной и неудобной для него ситуации.

   Если мы сумеем стяжать должное расположение духа, Господь покажет нам великое множество знамений и не позволит нам заблудиться, свернув с однажды избранного пути. Господь даст нам великое утешение: возможность созерцать Его во всем, что нас окружает: в сотворенной Им природе, в труде, в радости и болезни… В жизни любого человека вполне достаточно указателей. Свет свыше дается нам и во время молитвы, и во время беседы с духовником.

   Многие фарисеи так и не изменились, не обратились, несмотря на то, что Мессия был рядом с ними, несмотря на многочисленные, происходившие на их глазах, чудеса. Их намерения были нечисты, гордость сделала их слепыми по отношению к самому главному. Они даже не остановились перед обвинением Иисуса в сотрудничестве с дьяволом: Он изгоняет бесов силой князя бесовского^[456]. Так и сегодня множество людей остаются духовно слепыми и не замечают великих дел Божиих. Все это – из-за гордости, из-за затмевающих разум предрассудков, из-за привязанности к земным вещам, из-за необузданного стремления к “качеству жизни”: к удобствам и благополучию, из-за гедонистических устремлений и чувственности… Я слышал, как одни мои знакомые разговаривали о своих радиоприемниках. Почти не сознавая этого, я перенес предмет разговора в духовную область: мы слишком сильно заземлились и забыли настроить антенну внутренней жизни... – Вот почему так мало душ сохраняет связь с Богом: пусть никогда нам не отказывает антенна, настроенная на сверхъестественное^[457].



   31.3 И вот, здесь больше Ионы… И вот, здесь больше Соломона… Христос с нами! Это Он взывает к сокровенным глубинам человеческого духа – к человеческому разуму, человеческому сердцу. Он обращается к нам не как “посторонний”, а как тот, кто нас бесконечно любит, кто не стесняется продемонстрировать нам своих чувств, кто готов отдать за нас свою жизнь, кто может предоставить Божественный рецепт разрешения проблем, которые до сих пор тревожат нас и угнетают.

   Однако, как и в мире радиосигналов, в мире веры могут появиться помехи. Накладываясь друг на друга, они затрудняют прием. Иногда дух может даже погрузиться во тьму. Так бывает с людьми, которые не ощущают радости от следования за Христом, не замечают красоты христианского служения. Порой такое состояние может продолжаться годами. Иногда его причиной может быть сам человек, иногда все происходит помимо его воли. В любом случае, однако, эти люди ощущают себя разочарованными и потерянными. Если и нам случится отказаться в такой ситуации, мы со всей искренностью спросим самих себя: Действительно ли я хочу видеть? Готов ли я признать, что существует множество знамений, множество реальных фактов, подтверждающих присутствие Божие в моей жизни? Готов ли я увидеть их? Позволяю ли я помочь себе? Понимаю ли я самого себя? Умею ли я открыться на исповеди без ненужного философствования, “без грима”, без “анестезиологических” средств?

   Кроме гордыни – этого главного препятствия на пути к Господу – существуют и другие. Это: окружение, стремящееся лишь к земным удобствам, испытывающее отвращение ко всему, что имеет привкус креста и жертвы – окружение, парализованное человеческими мнимо-рациональными правилами, несовместимыми с тем, что хочет от нас Бог: теперь, в сию минуту… С другой стороны, путь, продиктованный Божией волей, хотя и сопряжен с радостью, на первый взгляд, может показаться более крутым и трудным, нежели путь, предлагаемый окружением, остающимся во власти гедонизма. В таком случае необходимо усилие, необходима решимость говорить о своих проблемах с духовником, бороться со своими страстями и внешними трудностями – со всем тем, что заставляет нас пресмыкаться по земле. Мы должны очистить свое сердце от посторонних привязанностей, чтобы затем наполнить его любовью, дарованной Христом: ведь тот, чей взгляд раздвоен, едва ли сможет увидеть свет.

   Другое препятствие на пути к Богу – это лень и стремление к земному благополучию. Вера и призвание, как и любая подлинная любовь, предполагают посвящение. Никакая степень посвящения, с точки зрения любви, не может считаться достаточной. Лень и любовь к комфорту, со своей стороны, побуждают нас формулировать многочисленные оговорки и оправдания, толкают нас на путь защиты своих жалких “прав”. Все это часто затрудняет дать отклик на призыв Божией любви.

   Иногда Сам Господь скрывается от наших глаз, чтобы побудить нас к еще более интенсивным поискам, чтобы еще больше воспламенить нашу любовь, чтобы помочь нам стяжать еще большее смирение, чтобы дать место духовному руководству людей, находящихся рядом с нами. Кто смиреннее, тот большую святость стяжает^[458]. Тогда возлюбленный лик Христов непременно откроется нашему взору со всей возможной ясностью и любовью.

   Слово “вера”, вообще говоря, означает добровольное принятие мнения какого-либо лица в силу того доверия, которым это лицо пользуется. В конечном счете, мы доверяем Богу, однако Господь хочет, чтобы мы следовали советам определенных людей, которых Он поставил рядом с нами и которые помогают нам увидеть Его. Господь часто изливает на нас свет через других людей.

   Господь проходит рядом, являя нам достаточно знамений для того, чтобы мы могли Его заметить и последовать за Ним. Прекрасное средство увидеть Бога в нас самих и в нашем окружении – это исповедь. Попросим Пресвятую Деву Марию помочь нам очистить духовный взор и сердце. Тогда мы сумеем правильно истолковать ежедневно случающиеся события и открыть в них Бога.

   Верую в Тебя, Господи, но Ты укрепи веру мою; уповаю на Тебя, Господи, но Ты утверди надежду мою; люблю Тебя, Господи, но Ты распали любовь мою^[459].

   1. Узы, связывающие нас со Христом, крепче всех прочих.

   2. Для следования собственному призванию необходимы духовная независимость и отрешенность от мирских привязанностей.

   3. Мария – Мать нового семейства Иисуса. Церковь – Матерь каждого из нас.



   32.1 Евангелие сегодняшней святой Мессы^[460] в который уже раз показывает Христа, поучающего народ. Он произносит Свои поучения в доме, битком набитом людьми. Людей так много, что Мать Иисуса и Его родственники не могут проникнуть в помещение и лишь передают Ему весточку. И некто сказал Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? и кто братья Мои? И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот Матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь.

   В другой раз некая женщина, вдохновленная исполненным силы словом Иисуса, громко воскликнула, прославляя Марию и Ее Сына: Блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие. Однако Господь, как бы не одобряя чрезмерную восторженность женщины, замечает: Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его^[461].

   Папа Иоанн Павел II сопоставил обе сцены с еще одним эпизодом, в котором двенадцатилетний Иисус обращается к Марии и Иосифу, с трудом – после трехдневных напряженных поисков – нашедшим Его в Иерусалиме, в Храме. Иисус ответил им с любовью, но, в то же время, ясно и недвусмысленно: Зачем было вам искать Меня? или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?^[462] С раннего детства Иисус был весьма чувствителен к делам Своего Отца. Он проповедовал Царство Божие, благодаря чему все на свете представало в ином свете, обретало новый смысл. Так изменилось и понимание значения родства: Отношения “братства”, будучи помещены в это измерение, становятся чем-то иным, нежели “братством по плоти”, происхождением от одних родителей. Иной смысл приобретает и “материнство”^[463]: смыл куда более интимный и глубокий.

   Господь многократно подчеркивал, что любые человеческие связи, любые требования – включая требования гражданских властей и семьи – должны отступить на второй план, если речь идет об исполнении воли Божией и реализации собственного призвания. Господь также засвидетельствовал, что личное призвание имеют все люди: каждый мужчина и каждая женщина. Следовать же своему призванию – значит участвовать в жизни Господа, вступить с Ним в отношения, более глубокие, нежели отношения членов семьи. Святой Фома Аквинский поясняет, что любой верный, исполняющий волю Отца или послушный Отцу, является братом Христа, уподобляясь Тому, Кто первый исполнил волю Отца. Будучи же не только послушным Христу, но и обращая других, рождая в них Христа, он уподобляется Матери Христа^[464]. Кровные узы весьма крепки, однако узы следования за Христом куда крепче. Никакие человеческие узы не могут даже сравниться с теми, которые связывают нас со Христом и с Его учениками.



   32.2 Кто Матерь Моя?… Отказывается ли этим Господь от Той, Кто была Его Матерью по плоти – родной Матерью? Хочет ли Он оставить Ее в тени неизвестности, т.е. в том положении, которое Она Сама для Себя избрала? Так может показаться, если принимать сказанные слова буквально. Вместе с тем следует утверждать: те новые, преображенные отношения материнства, о которых Иисус беседует с учениками, в первую очередь отличают как раз Ее^[465]. Иисус любит Свою Мать исключительной любовью: в силу кровного родства с Ней, родившей Его по плоти. Однако Он любит Ее еще сильнее потому, что Она хранит абсолютную верность Своему особому призванию и в совершенстве исполняет волю Отца. По той же причине Церковь учит нас, что Пресвятая Дева Мария приняла слова, которыми Сын, превознося Царство превыше соображений плоти и крови, провозгласил блаженными тех, кто слушает и блюдет слово Божие, как это делала, храня верность, и Она Сама^[466].

   Христианское призвание подразумевает как естественную, так и духовную любовь к родителям, детям и родственникам. Господь делает наши сердца более вместительными и чуткими. Вместе с тем, Он требует от нас внутренней свободы, отрешенности от любых земных уз, если речь идет об исполнении Его воли. Господь хочет, чтобы каждый человек реализовал свое единственное и неповторимое призвание, даже если это причинит боль тем его близким, которых он очень любит, но которые не могут понять его. Так “не поняли” Иисуса Мария и Иосиф, хотя Он объяснил им Свое трехдневное отсутствие^[467]. Между тем, Мария была благодатной, а Иосиф праведным, т.е. до конца преданным Богу. Лишь позднее, по мере того как в жизни их Сына произошли новые важные события, они сумели понять Его лучше. При этом духовная связь Марии с Иисусом стала особенно глубокой. Что же удивительного, что наши родственники на каком-то этапе не в состоянии понять нас?

   При всей своей важности, семейные связи не абсолютны. Чем более растет дитя, приближаясь к зрелости и человеческой и духовной независимости, тем более ясным становится его особое призвание, идущее от Бога. Родители должны отнестись с уважением к этому призванию и поощрять детей следовать ему. Необходимо осознать, что первое призвание христианина – следовать за Христом^[468]. Как же радостно принадлежать к новой семье Христа, будучи связанным с Ним столь крепкими узами! Как же сильно должны мы любить тех, кто связан с нами узами веры и призвания! Как охотно мы должны им помогать! Если мы будем поступать так, то сумеем правильно понять слова Писания: брат, поддерживаемый братом, подобен крепкому городу^[469]. Ничто неспособно поколебать крепость любви и братства. Сила милосердия! – Если ты живешь в любви с братьями, то ваши слабости становятся силой – ибо вы поддерживаете друг друга, и свой долг выполняете твердо. Например, карточный домик стоит, – потому что карты, друг друга поддерживая, опираются друг на друга^[470].



   32.3 Кто будет исполнять волю Отца Моего небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь^[471]. Возможно, Мария, находясь у дверей дома, все же смогла услышать эти слова Своего Сына. Могло быть и так, что кто-то передал их Ей. Но в любом случае Она знала о существовании крепчайших уз, связывающих Ее с Тем, Кого Она так жаждала увидеть: уз кровного родства и куда более совершенных уз глубочайшего единства с Пресвятой Троицей. Она все полнее осознавала Свое вечное призвание к Материнству – не только по отношению к Самому Иисусу, но и к Его новой семье и к каждому из ее членов. В свое время Она дала ответ веры на Божий призыв стать Матерью Его Сына. В той же вере, – учит папа Иоанн Павел II, – Она обнаружила и приняла иной аспект материнства, открытый Ей Сыном в ходе Его мессианского служения. Можно, однако, утверждать, что этот аспект присутствовал в жизни Матери Христа с самого начала, с момента зачатия и рождения Сына. В тот момент Она стала уверовавшей. Однако по мере того, как смысл посланничества Сына все полнее открывался Ее духовному взору, Она Сама – как Мать – все полнее открывалась тому “провозвестию” материнства, которое должно было стать сутью Ее пребывания рядом с Сыном^[472].

   Тайна духовного материнства Марии по отношению ко всем верующим во Христа вполне прояснилась лишь на Голгофе. Се, сын Твой^[473], – сказал Ей Иисус, указывая на апостола Иоанна, который, в данном случае, представлял всех людей. Материнство Марии касается и тех, кто пока еще находится на пути к вере: ведь Мария – Матерь всей Церкви, этой великой Божией Семьи, которая будет существовать до скончания веков.

   Два ключевых события – Воплощение Сына Божия и рождение Церкви в День Пятидесятницы – особым образом дополняют друг друга. Лицо, соединяющее оба эти момента, есть Мария: Мария в Назарете и Мария в сионской горнице на Пятидесятницу. В обоих случаях Ее присутствие вполне определенно и красноречиво свидетельствует о факте “рождения от Духа”. Таким образом Мария, сопричастная тайне Христа в качестве Матери, становится – по воле Сына и по действию Духа Святого – сопричастной тайне Церкви^[474]. Мария присутствует в Церкви как Мать. В семье отношения матери с каждым из ее детей имеют единственный и неповторимый характер. Так и отношения каждого христианина с его Небесной Матерью уникальны и неповторимы. Подобно тому, как Иоанн взял Ее к себе, каждый христианин должен вступить в спасительную сферу Ее материнской любви^[475].

   Мария любит каждого из нас как Своего единственного ребенка. Она заботится о каждом человеке – о его святости и Спасении – как если бы не имела других земных детей. Мы должны как можно чаще обращаться к Ней, называя Ее ласково: Мама! Теперь, завершая наше размышление, мы скажем Ей в тихой молитве – молитве сердца: О, моя Мама! Не оставляй меня. Ты хорошо знаешь, как я в Тебе нуждаюсь! Помоги же мне никогда не отдаляться от Твоего Сына!

   1. Естественные добродетели являются фундаментом добродетелей сверхъестественых.

   2. Вершина добродетелей – Иисус Христос.

   3. Необходимость человеческих добродетелей в апостольском свидетельстве.



   33.1 Евангелие сегодняшней святой Мессы^[476] говорит нам о разном качестве почвы, на которую падает семя благодати. Может случиться, что семя окажется в терновнике, в другой раз – на утоптанной людьми дороге или на каменистом участке. Оно может упасть и на хорошую землю. Бог хочет, чтобы мы стали “плодородной почвой”, способной принять семена, а, когда наступит время, принести обильный урожай. Естественные добродетели, присущие человеку, соответствуют хорошо подготовленной пашне: в ней действием благодати укореняются и произрастают духовные добродетели. Есть люди, которые далеки от Бога, однако отличаются благородством души и в своей жизни стараются поступать добродетельно. Их можно считать готовыми к принятию благодати веры: ведь добродетельное поведение человека – это тот фундамент, на котором стоит все здание христианской духовности.

   Благодать не появляется в жизни христианина в качестве “внешнего фактора” или “пристройки” к фасаду человеческой личности. Как раз напротив, благодать проникает земную жизнь человека “изнутри”, обогащает и совершенствует ее, не нанося ей ни малейшего ущерба. Теперь мы понимаем, почему Церковь требует от своих святых героической верности не только богословским, но и естественным добродетелям. По той же причине люди, подлинно угодные Богу, следуя голосу богословских добродетелей, совершенствуются и с человеческой точки зрения. Они поступают благородно, они доброжелательны, порядочны, вежливы, великодушны и искренни. И все это – как раз потому, что все порывы их душ обращены к Богу^[477].

   “Мир” благодати не противостоит естественному “миру”, а тем более не угрожает ему. Как раз наоборот, возвышает его и совершенствует. Разные уровни бытия взаимно поддерживают друг друга, дополняют друг друга в соответствии со своей природой и достоинством. Ведь оба они происходят от Бога, Который не может не быть в согласии с Самим Собой^[478].

   Хотя благодать может одной лишь собственной мощью кардинально изменить человека, в нормальных условиях ей требуется содействие естественных добродетелей. Ни один принципиально-важный элемент, ни одна позитивная черта человеческого естества не может измениться. Подавить в себе хоть что-то хорошее – а хорошего в нас много – это самое плохое, что может сделать христианин. Работай над своим характером, над своими врожденными талантами, доводи их до совершенства. Все, что делает тебя менее динамичным, тормозит и ограничивает твое развитие, все, что пугает тебя и не дает тебе продвигаться по жизненному пути – все это не может иметь ничего общего с христианством. Полное освобождение от греха и злых наклонностей происходит в процессе, отнюдь не подразумевающем подавление какого-либо аспекта нашей подлинной индивидуальности. Индивидуальность должна достигнуть полноты своего развития. Это – принципиальный момент!^[479] Господь хочет видеть каждого из нас неповторимой и своеобразной личностью. Наша индивидуальность – это плод тех способностей и талантов, которые были вложены в нас Богом от рождения, а также плод тех усилий, благодаря которым наша природная одаренность смогла развиться.

   Хорошая почва – естественные добродетели – это условие, необходимое для того, чтобы Божественное зерно смогло приняться, прорасти и принести плод. Благодать действует на всех этих стадиях. Однако на каждой из них необходим и ответ человека на действие благодати. Процесс созревания семени сопровождается совершенствованием той почвы, на которую семя упало. Жизнь по благодати совершенствует все наши естественные задатки, подчиняя их высшей цели. В человеке тем больше “человечного”, чем больше в нем “христианского”.



   33.2 Человеческие или естественные добродетели – это устойчивое расположение разума и воли, управляющее нашими действиями, упорядочивающее наши страсти и направляющее наше поведение согласно разуму и вере^[480]. Господь хочет, чтоб в нашей повседневной жизни присутствовали все естественные добродетели: оптимизм, великодушие, порядочность, бесстрашие, радость, сердечность, искренность, правдивость… Иисус хочет, чтобы мы подражали Ему, постигая в Нем совершенного Бога и совершенного Человека. В Иисусе – вершина человеческих добродетелей. Будучи Богом, Он, вместе с тем, явил Себя глубоко человечным. Он носил платье своего времени, принимал обычную пищу, вел себя в соответствии с обычаями места, народа и эпохи, к которым принадлежал. Он возлагал руки, приказывал, гневался, смеялся, плакал, спорил, испытывал усталость и упадок сил, голод и жажду, тревогу и радость. Это соединение Божественного и человеческого было столь глубоким, столь совершенным, что все Его действия были одновременно и действиями Бога, и действиями человека. Он был Богом, однако Сам Себя предпочитал называть Сыном Человеческим^[481]. Сам Иисус требовал от всех людей совершенства, предписанного естественным законом^[482]. Он Сам, воспитывая Своих учеников, не только прививал им богословские добродетели, но и учил их правильному поведению в обществе, искренности, благородству^[483], продуманным суждениям^[484]. С другой стороны, Он Сам ожидал благодарности со стороны исцеленных Им прокаженных^[485], требовал от Своих последователей учтивости и хороших манер, свойственных людям воспитанным^[486]. О том, какое большое значение придавал Иисус естественным добродетелям, свидетельствуют следующие сказанные Им слова: Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, – как поверите, если буду говорить вам о небесном?^[487]

   Если мы, занимаясь повседневными делами, сможем проявить себя доброжелательными, трудолюбивыми, снисходительными, уравновешенными и т.п., то этим докажем свое подлинное ученичество у Христа – непревзойденного образца добродетели, и станем той плодородной почвой, в которой духовные добродетели смогут легко укорениться. Нам следует как можно чаще всматриваться в Учителя, познавать в Нем идеал всего по-человечески доброго и справедливого. В Иисусе – полнота Божественного и человеческого, Ему мы должны все полнее уподобляться.



   33.3 Христианин в мире подобен городу, расположенному на вершине горы, или светильнику, поставленному на подсвечнике. В первую очередь в глаза окружающим бросается как раз человеческое, а люди порядочные, доброжелательные, предупредительные, отважные оказываются наиболее привлекательными. По этой причине естественные добродетели – все добрые человеческие наклонности – становятся орудием благодати для приобретения новых душ. Высокий профессионализм, дружелюбие, простота, сердечность христианина побуждают окружающих прислушаться к возвещаемой им Благой Вести Христа, помогают им приблизиться к Богу. Естественные добродетели являются необходимым условием плодотворного апостольского свидетельства: ведь если наши друзья не найдут их у нас, то не смогут оценить и наши богословские добродетели. Если христианин не всегда говорит правду, то можно ли доверять его свидетельству о Христе? Если христианин обманывает ожидания окружающих, как может он приблизить им истинный лик Христа? Естественные добродетели – это та гора, на которой расположен город, это тот подсвечник, на котором горит свеча веры во Христа. Очень многие люди сумеют распознать действие благодати, если будут взирать на него сквозь призму повседневного образа жизни верующих.

   Мы можем приблизить к окружающим нас людям живого Христа в нашем радостном расположении духа, в нашем спокойствии перед лицом трудностей и испытаний, в на совесть сделанной работе, в трезвом и воздержанном образе жизни, во внимательном и чутком отношении к каждому человеку. Христианское призвание – если его принимать во всей полноте – должно определять собой все стороны нашей жизни. Все люди, которых мы встречаем на нашем жизненном пути и которые знают нас, должны ощутить тепло благодати, согревающей наше сердце, соприкоснуться с ней в наших делах и поступках. Необходимо вести себя так, чтобы окружающие, глядя на нас, могли сказать: “Это христианин, ибо он не имеет в себе ненависти и способен понять, ибо он не фанатик и владеет своими страстями, ибо он жертвует собой и распространяет мир. Ибо он любит”^[488], ибо он великодушно распоряжается своим временем, ибо он не жалуется, ибо он не имеет вредных привычек.

   Окружающий нас мир нуждается в свидетельстве – свидетельстве мужчин и женщин, в чьем сердце живет Христос. Наверное никогда еще не говорили так много о правах человека и его достижениях, как говорят теперь. Никогда еще человечество не ощущало себя столь могущественным. Вместе с тем, никогда еще не подвергались такому ожесточенному неприятию духовные ценности, свойственные человеку как творению Божию.

   Мир нуждается в основополагающем христианском свидетельстве, согласно которому все мы призваны стать детьми Божьими. Для того, чтобы достичь этой цели, мы – христиане: мужчины и женщины – должны идти в первых рядах, развивая в себе наши естественные склонности и таланты, которыми одарил нас Бог. Таким образом мы – просто и ненавязчиво – продемонстрируем всем окружающим, что для того, чтобы подлинно подражать Христу, прежде всего следует стать подлинно человечным. Лишь будучи до конца человечными, мы, при помощи благодати, сможем приблизиться к полноте Богосыновства.

   1. Грех – это величайший обман, которому человек может поддаться, величайшее зло.

   2. Последствия греха.

   3. Борьба с повседневными грехами. Любовь к исповеди.



   34.1 После многих лет, проведенных в пустыне, еврейский народ хорошо понимал, какое значение имеет вода. Найти воду в пустыне означало найти сокровище. Колодцы стерегли как драгоценные камни: ведь от их наличия прямо зависела возможность выживания. В Священном Писании Бог назван источником жизни, а праведник сравнивается с деревом, посаженным при потоках вод^[489], приносящим плод даже во время засухи^[490].

   Беседуя с самарянкой, Иисус свидетельствует о Себе как об источнике воды живой^[491]. Во время праздника Кущей, посвященного пребыванию избранного народа в пустыне, Иисус дает понять Своим слушателям, что Он – единственный, Кто может удовлетворить их духовную жажду. В последний же великий день праздника, – пишет евангелист Иоанн, – стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой^[492]. Только Христос может утолить жажду вечности, вложенную Богом в наши сердца, только Он может сделать нашу жизнь по-настоящему творческой и результативной. Многие Отцы Церкви усматривали в пронзенном боку Иисуса, источающем кровь и воду, источник таинств Церкви, дающих жизнь вечную^[493].

   В указанном контексте слова пророка Иеремии, в которых он обличает неприятие Бога избранным народом, а в более широком плане – неприятие Бога всем пораженным грехом человечеством (а среди греха человечества есть и наш личный грех), приобретают особенное звучание. Подивитесь сему, небеса, и содрогнитесь, и ужаснитесь… Ибо два зла сделал народ Мой: Меня, источник воды живой, оставили, и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды^[494].

   Любой грех связан с отвержением Бога. Тот, кто совершает грех, оставляет источник воды, текущей в жизнь вечную, и напрасно пытается утолить свою жажду напитками, которые могут лишь убить. Грех – это величайший обман, которому только может поддаться человек, это – настоящее зло, уничтожающее в душе освящающую благодать и ценнейший дар Божественной жизни. Грех непременно разрушает самые дорогие наши ценности. Так оно бывает в действительности, хотя нам порой кажется, что грех может привести нас к успеху. Неприятие Отца имеет своим следствием разрушение личности того человека, который Отца отвергает, который ослабляет себя, который бездумно расточает свое наследство: собственное человеческое достоинство, наследие благодати^[495]. Грех превращает душу в “каменистую почву”, на которой не могут приняться семена благодати, на которой никогда не принесет свой плод добродетель. Об этой сухой, неподатливой, покрытой терниями земле говорило нам вчерашнее Евангелие. На эту тему мы будем размышлять еще и завтра. Совершить грех – значит оставить источник воды живой, чтобы выкопать себе водоемы разбитые. Следствием этого может быть лишь смерть человека.



   34.2 Человека, отказавшегося от Бога, ждут неминуемые страдания и смерть. Грех – это обреченная на неудачу попытка сберечь воду в разбитом водоеме. Помоги мне повторять эти слова на ухо одному, другому и… всем: грешник, у которого есть вера, хотя бы и всего блаженства земного достиг, обязательно будет чувствовать себя горемычным и несчастным.

   То, что заставляет нас ненавидеть грех, пусть даже мелкий, сверхъестественно по сути своей: Господь со всей бесконечностью Своей, со всей великой, вечной и насущной Своей ненавистью отвращается от греха, как от зла, что противно бесконечному добру… Но первая причина, которую я назвал тебе, может привести нас к этой последней^[496]. Уже сам факт одиночества, которое является непременным следствием греха, должен был бы отвращать нас от греха. Не случайно говорят, что “путь в ад – это уже ад”.

   Грех делает нас равнодушными ко всему, связанному с Богом. В сегодняшнем Евангелии^[497] Иисус цитирует пророка Исаию: Слухом услышите, и не уразумеете; и глазами смотреть будете, и не увидите. Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем… Достаточно одного беглого взгляда, чтобы с болью сердечной убедиться, как верны эти слова Господа. Сколько же вокруг нас людей, которые утратили сознание греха и зла, которые стали совершенно невосприимчивыми ко всему духовному!

   Смертельный грех предполагает радикальный разрыв отношений с Богом: он лишает душу освящающей благодати. Все прежние заслуги не помогают совершившему тяжелый грех человеку, он не может приобрести и новых заслуг. Можно утверждать, что такой человек в некотором смысле находится в рабстве у дьявола. При этом его естественные добрые наклонности оказываются как бы в параличе: ему все труднее и труднее совершать добрые поступки. Иногда последствия смертного греха ощущаются даже физически. Состояние грешника характеризуется тревогой, приступами злобы, духовной слабостью, нежеланием трудиться, беспорядком в мыслях и чувствах. Грех причиняет зло всей Церкви и всему человечеству. Его следствием является не всегда заметный внешнему наблюдателю распад межчеловеческих связей, изоляция людей друг от друга. Все праведники желают любить Бога. Этим они оказывают поддержку другим людям, а, в конечном счете – всему миру. С другой стороны, всякий, кто допускает грехопадение, увлекает за собой в пропасть всю Церковь, а, в некотором смысле, и весь мир. Другими словами, нет такого греха – даже если речь идет о грехе очень личном, тайном, сугубо индивидуальном, – который касался бы лишь того, кто его совершает. Любой грех с большей либо меньшей силой, с большими или меньшими вредоносными последствиями оказывает воздействие на все тело Церкви и на всю человеческую семью^[498].

   Любой грех мистическим, таинственным образом связан со Страстями Христа. Наши грехи каким-то образом были на Голгофе и причиняли страдания Господу. Своими грехами мы вновь и вновь распинаем Его^[499]. Как же Он нас любит! Сколько же жертв Он принес, сколько страданий претерпел, начиная от Вифлеемских яслей и кончая Голгофским Крестом! И все это – чтобы спасти нас! О чем свидетельствуют нам скорбные тайны Розария, стояния Крестного Пути, крест, гвозди, копье, раны? Все это Он претерпел ради нас, ради каждого из нас в отдельности, чтобы открыть нам “доступ к Отцу” (Еф 2,18), чтобы испросить для нас прощение грехов и обеспечить нам право на жизнь вечную. Мы же грешим и пренебрегаем всеми жертвами, которые Он принес. Как раз поэтому Он так страдал во время борения в Гефсимании: Он видел Своим Божественным взором, как именно мы Его отблагодарим^[500].

   Христианин, верно следующий за Христом, с помощью Божией и благодаря Его милосердию (поскольку нельзя думать, что кто-то может быть утвержден в благодати раз и навсегда) обычно не совершает тяжелых грехов. Однако, отдавая себе отчет в своей духовной немощи, мы должны старательно избегать даже самого малого повода ко греху, бороться с чувственностью и не слишком доверять собственной (действительной или мнимой) опытности, не полагаться на результаты многолетнего духовного воспитания. Нам следует просить Господа даровать нам отвращение к любому греху, к любому неправедному действию. Нам следует просить Господа даровать нам чуткую совесть: тогда мы сможем распознать даже самый легкий из грехов. Нам следует просить Господа даровать нам любовь к частой исповеди: тогда мы сможем эффективно очищать свою душу. Постараемся же никогда не утратить ощущения страшной реальности греха – к сожалению, чуждого большинству наших современников, отвернувшихся от Бога.

   Скажем теперь Христу: Помоги нам победить наше равнодушие, нашу невосприимчивость! Дай нам ощущение греха. Сотвори в нас, Господи, сердце чистое, и дух правый обнови внутри нас^[501].



   34.3 Чтобы объявить греху войну до победного конца, необходимо прежде признаться в совершаемых нами ежедневно проступках, назвать их по имени, не прибегая к оговоркам и самооправданию. Необходимо также по-настоящему раскаяться в них, сокрушаться о них и принять твердое решение избегать их в будущем. Нам необходимо решительно бороться с упущениями в профессиональной сфере, в сфере общения с людьми и в сфере общения с Богом. Нам необходимо тщательно избегать негативных суждений о других людях. Нам необходимо избавиться от неконструктивных и хаотичных амбиций, от желания всегда быть в центре внимания, от привычки “повелевать”, от стремления к ненужным материальным благам. Нам необходимо подавить в себе всплески зависти, ворчливости, а также желание принимать служение других вместо того, чтобы служить самому. Нам необходимо больше времени посвящать семье. Упущения в этих и других подобных им житейских сферах – это и есть повседневные грехи. Всякий раз, когда имеет место такое упущение, наша воля сталкивается с волей Божией. Следуя собственному капризу или мнению, не согласному с волей Божией, мы необязательно полностью разрываем отношения с Ним. Однако желание быть рядом с Иисусом несовместимо с желанием творить то, что Ему неугодно. Любой добровольно совершаемый грех – даже грех легкий – это шаг назад на нашем пути к Богу. Любой – даже легкий – грех существенно ограничивает возможности Духа Святого действовать в нашей душе.

   Сам Иисус обращается к нам – жаждущим встречи с Богом и готовым отказаться от всего, что делает такую встречу невозможной или оттягивает ее: Кто жаждет и верует в Меня, иди ко Мне и пей!

   Обещанную нам Господом живую воду нельзя хранить в разбитых смертным грехом или поврежденных повседневными грехами водоемах. Исповедь обновляет, очищает и наполняет благодатью нашу душу. Будем же приступать к исповеди с истинным сокрушением. Тогда мы, вслед за псалмопевцем, сможем воскликнуть: Из глаз моих текут потоки вод оттого, что не хранят закона Твоего^[502].

   Мы попросим Пресвятую Деву Марию – Прибежище грешников – испросить для нас благодать ненависти к любому – даже легкому – греху, а также дар любви к таинству Божия Милосердия. Завершая наше размышление, спросим самих себя: как часто мы приступаем к этому таинству, делаем ли мы это с любовью, тщательно ли следуем указаниям духовника?

   1. Достоинство плоти и всего творения. Необходимость добродетели самообладания.

   2. Самообладание гуманизирует человека, помогает ему жить в полную меру своей человечности.

   3. Некоторые практические аспекты самообладания.



   35.1 Церковь всегда признавала достоинство физической природы человека, как и всего творения. В библейском повествовании о сотворении мира богодухновенный автор свидетельствует, что Бог радовался делу рук Своих^[503]. Когда же был сотворен человек, Бог, посчитав, что все, что Он создал, и вот, хорошо весьма^[504], поставил его во главе творения. Однако свою подлинную ценность все, связанное с человеком, получило благодаря воплощению Второго Лица Святой Троицы, принявшего человеческое естество и искупившего весь человеческий род, как и весь материальный мир. В христианском учении нет места радикальному противопоставлению души и тела: ведь к вечной жизни призван весь человек – с душой и телом. Церковь как никто другой подчеркивает достоинство плоти и требует уважения к ней: Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии^[505].

   Тем не менее, вследствие совершенного людьми греха на земле водворился хаос. Теперь человек вынужден бороться, напрягая все силы, чтобы не оказаться в плену и не попасть в рабство к тем благам, которые когда-то были сотворены Богом для него, и благодаря которым он мог бы взойти на небеса. Как кажется, многие люди, особенно в нашу эпоху, склонны считать целью то, что было дано Богом только в качестве средства. Люди не хотят признавать над собой власть Бога, а в результате попадают в рабство к жестокому тирану, грубо попирающему образ Божий в каждой человеческой душе и, тем самым, унижающему человеческое достоинство. Добродетель самообладания, со своей стороны, способствует тому, что наше тело и наши чувства занимают как раз то место, которое им по праву принадлежит в жизни человека^[506] – место, назначенное Богом.

   Те, кто не привык себе в чем-то отказывать, те, кто идут на поводу у своих чувств, те, кто озабочен исключительно удовлетворением плотских потребностей, те, кто ищут одних только удобств, едва ли смогут стать хозяевами собственной жизни и прийти к Богу. Эти люди обнаруживают граничащее с тупостью непонимание, если речь идет о чем-то, связанном с Богом. Они нечувствительны и к гуманитарным ценностям, не понимают их и не желают считаться с ними на практике. Они подобны той “неглубокой земле”, на которой семя Божественной благодати не может по-настоящему привиться, не может обзавестись корневой системой и прорасти. Сам Господь учит нас в Евангелии, что посеянное в тернии означает того, кто слышит слово, но забота века сего и обольщение богатства приглушает слово, и оно бывает бесплодно^[507]. В “атмосфере культа плоти”, когда главное внимание уделяют телу, его здоровью, уходу за ним, его украшению и т.д., христианская жизнь заведомо не может ни укорениться, ни принести плод. Таким образом благо становится злом – тем тернием, которое удушает все, что есть в человеке высокого и благородного. Под вопросом оказывается и призвание человека к жизни вечной: той жизни, которая начинается уже здесь, на земле, в душе, пребывающей в состоянии благодати. Душа, обремененная заплывшим, жирным телом, слишком плохо снаряжена, чтобы взлететь ввысь^[508]. Необходимо научиться так обходиться с телом, чтобы оно стало послушным орудием души. Если же плоть не признает повелений просвещенного верой разума, необходимо умерщвлять ее, необходимо прибегнуть к самым радикальным средствам, чтобы подчинить и обуздать ее^[509].

   Нам следует непрерывно бодрствовать: только тогда мы сможем не поддаться тому стремлению “к качеству жизни”, которое охватило ныне весь мир. В наше время многие считают, что жить в полную меру и достигать успеха – значит обладать как можно большим числом материальных благ и демонстрировать это окружающим. Между тем, подлинно успешная жизнь связана с точным исполнением всего, чего требует от нас Бог, с достижением по-настоящему великой цели – жизни вечной. Нам необходимо понять, что человеческое сердце может удовлетвориться лишь одним Богом, что оно было сотворено для вечности, а бессмысленная погоня за земными благами может лишь повергнуть его в разочарование и печаль.



   35.2 Самообладание умеряет привлекательность чувственных удовольствий и обеспечивает равновесие в пользовании сотворенными благами^[510]. Матерь наша Церковь постоянно напоминает нам о важности самообладания. Самообладание, в свою очередь, предполагает готовность к добровольным лишениям и жертвам. Только тогда семя слова Божия, упавшее на целину сердца, не погибнет. Мы не должны терять бдительности: ведь направление, в котором развивается современная культура – и это ясно любому наблюдателю, – отмечено гедонизмом, стремлением к легкой жизни, изгнанием креста из сферы жизненных интересов^[511]. Эта тенденция прослеживается в жизни очень большого числа людей.

   Самообладание помогает человеку стать более человечным, “гуманизироваться”. Человек, жизнь которого сводится к удовлетворению инстинктов, подобен поезду, сошедшему с рельсов. Такой поезд уже не сможет прибыть в пункт назначения. В данном случае, самое благородное, что только есть в человеке – разум и свободная воля – оказывается в подчинении самому низменному в его натуре: инстинктам и страстям. Между тем, добродетель самообладания не имеет ничего общего с подавлением и угнетением. Ее суть – в гармонии. Самообладание – это своего рода привычка, воспитанная годами упорных усилий. Чаще всего речь идет об упорядочении наслаждений – в том числе, и дозволенных, и об умении пользоваться сотворенными благами для достижения окончательной цели собственного призвания. Тот, кто на практике считается с требованиями добродетели самообладания умеет без сожалений жертвовать всем, что вредит душе. Он понимает, что это мнимая жертва – ибо живущий истинно и жертвующий собой получает больше, чем теряет. Он не только освобождается от дурных привычек, но и достигает в глубине сердца всей полноты Божественной любви. Жизнь снова блещет красками, что ранее потускнели от невоздержанности. И тогда человек может заботиться о других, разделять все с другими, посвящать время благородным делам^[512].

   Быть воздержанным – значит отрешиться от земных благ, ценить их ровно настолько, насколько они в самом деле имеют ценность, не воспитывать у себя искусственных потребностей. Воздержанный человек не допустит ненужных расходов, он будет умерен в еде, питье и отдыхе. Он возьмет под контроль собственные прихоти и не пойдет на поводу у капризов.

   Господь требует от нас самообладания, воздержанности. Мы должны стать образцом самообладания для прочих людей, не поддаваясь искушению “жить как все”. Уступить в этом пункте – значит сделать наше следование за Христом неэффективным, а то и вовсе отказаться от него. На примере собственной жизни мы должны научить окружающих нас людей той истине, что ценность человека определяется скорее тем, что он есть, нежели тем, что у него есть^[513]. Сделать это можно, лишь проводя жизнь трезвую и воздержанную. Особая ответственность в этом случае лежит на родителях. Это они должны словом и примером учить своих детей необходимой свободе по отношению к материальным благам, избирая для этого простой и суровый образ жизни^[514]. Обузданию же чувственности должны научиться все без исключения.



   35.3 Самообладанием должна быть проникнута вся христианская жизнь. Это касается и предметов домашнего обихода, и инструментов, и форм организации отдыха. Чтобы отдохнуть, совсем ненужно отправляться в дальние, дорогостоящие путешествия. Примером самообладания станет и тот, кто сумеет умеренно использовать свой телевизор и прочую домашнюю технику, и тот, кто делом докажет свою независимость от материальных благ, которыми владеет. К сожалению, жизнь многих людей производит впечатление одного лишь безмерного стремления ко все большему комфорту.

   О многих наших современниках по-прежнему можно сказать, что их бог – чрево^[515]. Речь идет, прежде всего, о тех, кто слишком поглощен едой и питьем. Между тем, именно эта сфера является “первым тестом” на самообладание. Человек, подлинно воздержанный, будет питаться с умеренностью: он не станет есть в неположенное время, под воздействием минутного каприза, он не станет платить “бешенные деньги” за деликатесы, он не будет объедаться… Обычно ты ешь больше, чем нужно. – А потом тебе плохо, тяжело, тебе трудно думать, и ты не ощущаешь вкуса небесных благ. Как хороша умеренность – даже тут, на земле!^[516]

   Если же речь идет о напитках, особенно алкогольных, то даже небольшой жизненный опыт подсказывает: их чрезмерное употребление причиняет огромный вред. Даже малая толика здравого смысла подсказывает: то, что уже случилось со столь многими людьми, может коснуться и нас. Необходимо самому себе установить меру, чтобы не поддаваться “чарам алкоголя”, которые достаточно сильны. Зная собственный организм и принимая во внимание опыт других людей, мы можем определить свою границу. Лучшее средство – пить, немного не достигая своей “меры”.

   При том никогда не следует терять из виду главного. Речь идет не о том, что однажды мы “потеряли голову”, а о том, что из-за малых, но постоянных упущений вся наша жизнь может пойти не в том направлении, а мы постепенно перестанем быть чуткими ко всему духовному. Нравственное зло невоздержанности – обжорства, злоупотребления алкоголем – не всегда четко различимо в одном конкретном случае. Оно, однако, становится очевидным, целиком завладевая человеческой жизнью^[517].

   Церковь придает воздержанию очень большое значение. Рассматривая пищу как Божий дар, Церковь рекомендует благословение стола перед едой и благодарение после еды. Святой Фома Аквинский отмечает^[518], что хотя к трезвому и воздержанному образу жизни призваны все без исключения люди, некоторых из них эти требования касаются в первую очередь. Речь идет о молодежи, стариках, о людях чувственных, а также о тех, кто по своему положению должен быть примером для окружающих: о служителях Церкви и общественных деятелях. Лишь при условии трезвости и воздержания они смогут должным образом исполнять свои обязанности.

   Требования самообладания распространяются и на остальные стороны человеческой жизни. Необходимо обуздывать свое любопытство, свой язык, избегать крикливых жестов и неуместных шуток… Я думаю, – замечает папа Иоанн Павел II, – что данная добродетель предполагает смиренное отношение к дарам, которыми Бог наделил человеческое естество. Я назвал бы это “смирением плоти” и “смирением сердца”^[519]. Двум названным добродетелям отвечает отказ от культа физической силы и тщеславия.

   Самообладание – это своего рода крепостная стена, ограждающая нас от влияний поглощенной погоней за материальными благами среды. Это – та добрая земля, на которой расцветает посеянное Святым Духом семя. Это – необходимое условие плодотворного апостольского свидетельства миру.

   1. Синайский Завет и Новый Завет Распятого Христа.

   2. Актуализация Завета: святая Месса.

   3. Возлюбить Евхаристическое Жертвоприношение.



   36.1 В Книге Исхода^[520] мы читаем о том, как Моисей, спустившись с горы Синай, познакомил людей с полученными от Бога заповедями. Израильтяне обязались их исполнять, а Моисей их записал. На следующий день он построил жертвенник у подножия горы и установил двенадцать камней в память о двенадцати коленах Израиля. Господу были принесены жертва всесожжения и мирная жертва. Кровь жертвенных животных стала залогом Завета (договора), заключенного между Богом и Его народом. В рамках этого договора израильтяне обязались исполнять Божии заповеди, данные Моисею на Синае, а Господь обещал с особой, отеческой любовью опекать Свой народ, избранный из числа всех прочих народов земли. Обряд заключения Завета был связан с пролитием крови – библейского символа жизни. Кровью был окроплен жертвенник, а затем – после торжественного чтения Моисеем вслух Книги Завета – весь народ. Окропление кровью указывало на неразрывный характер союза между Богом и Его народом.

   Это событие имело огромную важность: впоследствии его будут часто вспоминать и повторять^[521]. Народ многократно нарушал условия договора, но Бог продолжал его любить и неизменно прощал ему грехи и отступления. Однако Бог не только прощал: неоднократно, устами Своих пророков, Он возвещал Новый Завет, связанный с явлением бесконечного Божия милосердия^[522]. Пролитой на Кресте Кровью Иисуса Христа был запечатлен именно этот Завет – последний и окончательный, предвозвещенный заранее. Этот Завет еще теснее свяжет Бога с Его народом, со всем человечеством, призванным войти в Церковь. Голгофское Жертвоприношение обладает абсолютной ценностью. Благодаря ему между Богом и людьми устанавливается совершенно новая и нерасторжимая связь.

   Ты спрашиваешь (…) о достоинстве сей крови? – задает риторический вопрос Святитель Иоанн Златоуст. – Посмотри, откуда она истекла, каков был ее источник. Она излилась с Креста, а ее источником стал разверстый бок Господа. По словам Евангелия, уже после смерти Иисуса некий солдат подошел и копьем пронзил Ему ребра, откуда хлынули вода и кровь: вода, символизирующая Крещение, и кровь, предвосхищавшая Евхаристию. Солдат, пронзивший ребра Господа, на самом деле сделал пролом в стене сего Храма. Я же обнаружил там потаенное сокровище и радуюсь обретению сего богатства^[523]. Это богатство может быть нашим достоянием ежедневно – во время святой Мессы, когда, на удивление ангелам, небеса сходят на землю. Здесь и мы имеем шанс глубокого, подлинно близкого общения со Христом. Богоизбранный народ Ветхого Завета даже представить себе не мог ничего подобного! Молю Тебя, сладчайший Иисусе, – взываем мы к Господу словами старой благодарственной молитвы после святой Мессы, – чтобы Страсти Твои стали той силой, которая утвердит, защитит и сохранит меня. Раны Твои да станут мне пищей и питием, которые я буду вкушать, к которым буду припадать и которыми буду наслаждаться. Окропление кровью Твоею да очистит меня от всех прегрешений. Твоя смерть да станет мне жизнью вечной. Твой Крест да будет мне вечной славой…



   36.2 Вот наступают дни, говорит Господь, когда я заключу с домом Израиля и домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской…^[524] Во время Тайной Вечери Господь предвосхитил то, что позднее сделал, умирая на Голгофе. Разделив с учениками хлеб и вино, Он показал им то, что намеревался сделать и сделал на Кресте: отдал Свое Тело и Свою Кровь за всех. Тайная Вечеря предвосхитила Крестную Жертву. Сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание^[525]. Эти слова Господни приводятся апостолом Павлом в его 1-ом Послании к Коринфянам, написанном спустя двадцать семь лет после той памятной ночи. Воистину эти слова стали бережно хранимым сокровищем Церкви!

   Слово “воспоминание” передает смысл еврейского понятия, которым выражалась сущность праздника иудейской Пасхи – “воспоминания” об исходе евреев из Египта и заключении Синайского Завета, “памятника” этим событиям. Совершая святые обряды, израильтяне не только припоминали минувшие события, но и заново их осознавали и переживали, делали актуальными “здесь и теперь”. Таким образом все новые поколения сами становились участниками Священной Истории. Когда наш Господь призывает апостолов творить сие в Мое воспоминание, Он имеет в виду не только ту, конкретную Вечерю, но и обновление Голгофской Жертвы, предвкушением которой та Вечеря и была. Жертва Христа и жертва Евхаристии – единое жертвоприношение^[526].

   И до сего дня Завет обновляется повсюду, где совершается святая Месса. На каждом церковном алтаре таинственным, но и вполне реальным образом возобновляется Голгофское Жертвоприношение Христа. Здесь и теперь совершается дело нашего Искупления, совершенное Христом там и тогда. Двадцати веков, отделяющих нас от того события, как не бывало! Особый характер Евхаристической Жертвы Нового Завета проявляется, прежде всего, в момент пресуществления. Именно в этот момент нам следует особым образом выразить свою веру и любовь.

   Один древний автор дал мудрый совет священнику, отправляющему святую Мессу. Этот совет может оказаться полезным и для нас: в нем речь идет о глубоком переживании – в вере и любви – момента пресуществления. Сразу же после произнесения установительных слов Таинства, благодаря которым присутствие Христа на алтаре становится реальным, священнику необходимо задуматься о сущности происшедшего. Взором веры проникни в то, что скрывается под видами таинства. Преклонив колени, созерцай взором веры окружающие тебя воинства ангельские и прославляй вместе с ними Христа с таким безмерно-глубоким трепетом, чтобы сердце твое смирилось до дна бездны. Во время возношения даров взирай на вознесенного на Крест Христа и проси Его все привлечь к Себе. От всего сердца произноси возгласы веры, надежды, любви, прославления и смирения, мысленно взывая: “Иисусе, Сыне Божий, помилуй меня! Господь мой и Бог мой! Люблю Тебя, Боже мой, и всем сердцем прославляю Тебя”. Ты можешь также вновь повторить намерение, с которым отправляешь святую Мессу. Но, прежде всего, вознося чашу, с раскаянием и слезами вспоминай, что Кровь Христова была пролита ради тебя, а ты так часто пренебрегал Ею. Восхваляй Ее, чтобы вымолить прощение за прежние проступки^[527].

   Наша вера и наша любовь должны достигать своего апогея именно в момент пресуществления.



   36.3 Как вожделенны жилища Твои, Господи сил! Истомилась душа моя, желая во дворы Господни. С какой же любовью и трепетом должны мы принимать участие в святой Мессе! В ней – неиссякающий источник все новых даров благодати. Все новые и новые поколения прибегают к этому источнику, чтобы почерпнуть из него силы, необходимые для долгого пути к вечности. Из этого источника мы не только черпаем благодать: у него мы встречаем Самого Творца благодати^[528].

   Готовясь к совершению Евхаристического Жертвоприношения, мы должны приложить все усилия, чтобы полностью примириться с Иисусом Христом-Первосвященником. К этому нас призывает апостол Павел: В вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе^[529]. Совершим же это Святое Жертвоприношение вместе с Иисусом, предлагая в жертву – через Иисуса – самих себя^[530]. Нам нельзя забывать, что для внутреннего единения со Христом необходимо внешнее участие в святой Мессе. Это участие должно быть сознательным, действенным и плодотворным, с соответствующим расположением сердца, в гармоническом сочетании мыслей и произносимых слов, в сотрудничестве с Божественной благодатью^[531]. Нам следует быть очень внимательными, слушая литургические возгласы, участвуя в литургических диалогах, а в кратких паузах произносить про себя молитвенные воззвания – свидетельства нашей веры и любви. Попросим Пресвятую Богородицу о вдохновении, попросим Ее научить нас исполненному любви бодрствованию в момент пресуществления и в момент причащения, когда Иисус непосредственно входит в нашу душу. Мы также не должны пренебрегать пунктуальностью и правилами поведения в храме. Необходимо вести себя деликатно по отношению к Богу и людям, прилично и просто одеваться, короче говоря, соответствовать величию происходящего. Кто не любит Божественную Литургию, кто не старается участвовать в ней со рвением и любовью, тот не любит Христа. Любовь делает нас чуткими и отзывчивыми. Она учит тонкостям и нюансам поведения – иногда незначительным, но выражающим чувства любящего сердца. Так должны мы участвовать в Литургии. Поклонники коротких и наскоро отслуженных Литургий лишь доказывают своим поведением, что они еще не поняли смысла Евхаристической Жертвы^[532].

   Благодарение после Мессы станет подходящим завершением этой святой поры дня. Участие в Мессе обязательно повлияет и на качество нашего труда, и на нашу семейную жизнь, и на наши отношения с другими людьми, и на наше самочувствие: посещая Мессу, мы не утратим упования на Бога и всегда будем ощущать себя в безопасности. По-настоящему глубоко переживаемая святая Месса никогда не будет “обрядом”, оторванным от реальной жизни. Как раз напротив, в ней мы будем черпать силы для любой своей активности. Ею будут запечатлены все наши дела – дела детей Божиих, живущих в мире и разделяющих со Христом труды искупления.

   На святой Мессе – этом продолжении Голгофы – мы постараемся встретиться с Пресвятой Богородицей. Она разделила страдания Своего Сына и посвятила их Небесному Отцу. В том да не будет у нас сомнений, что на каждой святой Мессе у алтаря стоит Пресвятая Богородица, как стояла Она у подножия Креста, и что Господь Иисус Христос все с той же любовью поручает Ее заботам всех учеников, которых любит, а в особенности – учеников здесь, на Мессе присутствующих. Он и им велит считать Ее Матерью и прибегать к Ее посредничеству, чтобы воспользоваться плодами Его Страстей^[533]. Мы принесем в жертву Богу Отцу самих себя – вместе с Иисусом и через Его Пресвятую Матерь: ведь Она особым образом участвует в Евхаристическом Жертвоприношении. Помолимся: Святой Отче! Через Непорочное Сердце Марии я жертвую Тебе Иисуса Христа, Твоего возлюбленного Сына, а в Нем, с Ним и через Него жертвую Тебе себя самого во всех Его намерениях и от имени всей твари^[534]. Можно помолиться и словами Венчика к Милосердию Божию: Предвечный Отче, жертвую Тебе Тело и Кровь, душу и Божество возлюбленного Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа в умилостивление за грехи наши и грехи всего мира^[535].

   1. Сеть – образ Церкви. В сеть попадают и праведники, и грешники.

   2. Дети Церкви осквернены грехом, но их грехи – это не грехи Церкви. Мы не должны осуждать нашу Матерь за грехи отдельных людей, неверных своему христианскому призванию.

   3. Плоды святости, которые можно встретить в Церкви.



   37.1 Сегодняшнее Евангелие^[536] содержит несколько притч о Царствии Божием: о скрытом сокровище, о купце, ищущем хороших жемчужин, о неводе, захватившем разных рыб. Последняя притча повествует о том, что в рыбацкой сети оказались как хорошие, так и плохие рыбы. При этом хорошее собрали в сосуды, а плохое выбросили вон. Заброшенный в море невод – это образ Церкви, в лоне которой находятся и праведники, и грешники. В другой Своей притче Господь рисует ту же картину: до скончания веков в Его Церкви будут святые и те, кто покинул отчий дом, расточив наследство, полученное в святом Крещении. Тем не менее, Христу принадлежат все крещеные. Тогда как Христос “святой, непричастный злу, непорочный” (Евр 7,26), не знал греха (ср. 2 Кор 5,21), а пришел только “для умилостивления за грехи народа” (Евр 2,17), Церковь, принимающая в лоно свое грешников, в одно и то же время и святая, и всегда нуждающаяся в очищении, непрестанно следует путем покаяния и обновления^[537]. Грешники, несмотря на свои грехи, все еще принадлежат Церкви в силу той духовной реальности, которой они причастны. Речь идет о неизгладимой печати Крещения, божественных добродетелях веры и надежды, и о милосердии, которое изливается и на них благодаря другим – стремящимся к святости – христианам. Они включены в общину тех, кто стремится изо дня в день все больше любить Бога, подобно тому, как больной и парализованный человек использует все силы своего организма.

   Церковь живет даже в тех своих детях, которые лишены благодати. Она противостоит грозящему уничтожить их злу, пытается удержать их в своем лоне, не прекращает попыток приобщить их к христианской любви. Она хранит их как сокровище, от которого можно отказаться лишь по принуждению. Отсюда не следует, что Церковь желает нести ненужное бремя. Она надеется, что не полностью отпавший от нее грешник, познавая на опыте ее терпение, благость, прощение, когда-нибудь обратится к подлинной жизни. Она надеется, что увядшая ветвь, благодаря капле оставшихся в ней животворных соков, со временем опять расцветет, а потому не спешит отсечь ее и бросить в огонь^[538]. Церковь ни на секунду не забывает о том, что она – Мать, которая постоянно молится о своих недужных детях, вооружившись безграничным терпением, ожидает их возвращения и, исполнившись безграничной любви, пытается помочь им. Так и мы должны возносить Господу молитвы, посвящать свои труды, страдания и скорби спасению тех, кто, принадлежа к Церкви, не приобщен к великому богатству ее благодати и неиссякающему потоку животворящих таинств. Особым образом мы должны молиться за тех, кого связывают с нами родственные или дружеские узы: мы должны молиться об их телесном (если они больны) и духовном выздоровлении.



   37.2 Хотя среди членов народа Божия есть и такие, кто лишен освящающей благодати, и даже производит великий соблазн, сама Церковь не осквернена никаким грехом. О Церкви – по аналогии – можно сказать то же, что и о Христе: она – “от вышних”, а не “от нижних”; она – Божественного происхождения. Иисус Христос возлюбил Церковь как Свою Невесту, предав Себя за нее, чтобы освятить ее, и присоединил ее к Себе как Тело Свое и преисполнил ее дарованием Духа Святого во славу Божию. (…) Эта святость Церкви непрестанно проявляется и должна проявляться через плоды благодати, приносимые Духом в верных. Она многообразно выражается в каждом, кто в своей обыденной жизни стремится к совершенству любви, назидая других^[539]. Церковь знает, что она – “не от мира сего”, что она – не общественная, культурная или политическая организация, не научное учреждение, а творение Отца небесного, призванное к жизни через Иисуса Христа. В Ней посланный Отцом Христос поместил Свое слово и дело, Свою жизнь и спасение. В Ней он передал все это грядущим поколениям^[540].

   Грешники принадлежат к Церкви, несмотря на свои грехи. Следовательно, они могут вернуться в дом отчий даже в последнее мгновение своей жизни. Благодаря благодати Крещения, в них живет надежда примирения, которую не в силах уничтожить даже самые тяжкие грехи. Грех, пребывающий в лоне Церкви, – не принадлежит ей. Он – ее враг, с которым ведется война вплоть до скончания веков. Главным оружием в этой войне служит таинство исповеди. К Церкви принадлежат ее оскверненные грехом дети, но не их скверна. Было бы очень печально, если бы дети Церкви позволили осуждать свою Мать за то, чем она не является.

   В свое время папа Иоанн Павел II напомнил, что Церковь – это Мать, рождающая нас для жизни с Богом. Маму нужно любить. Своей святостью она обязана своему Основателю, Его делам и учению, однако ее составляют грешные люди. Наша обязанность – вносить полезный вклад в ее совершенствование, помочь ей преуспевать в постоянно обновляемой верности. Этого не достичь деструктивной критикой^[541].

   Когда говорят о грехах Церкви в прошлом или настоящем, когда утверждают, что Церковь должна очиститься от совершенного ею зла, то забывают о том, что грехи и заблуждения лежат на совести конкретных людей: тех членов Церкви, которые не следовали своему христианскому призванию, не выполняли указаний Христа. Забывают о том, что Христос приобрел Себе Церковь Кровию Своею^[542], что Он очистил ее, чтобы представить (…) славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна^[543], что она есть Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины^[544].

   Если мы любим Церковь, у нас никогда не возникнет нездоровое желание обвинять Мать в слабостях некоторых ее детей. Церковь – Невеста Христова – не имеет причин бить себя в грудь и произносить mea culpa (моя вина) … Единственное подлинное mea culpa – это то, которое имеет личный характер, а не то, которое вымогают от Церкви. Выискивают и преувеличивают человеческие слабости нашей Святой Матери, хотя они – лишь результат деятельности в ней людей, которые, хотя и способны на многое, никогда не смогут ни уничтожить, ни даже просто запятнать того, что мы называем истинной, врожденной святостью Церкви^[545].

   Необходимо найти истину, не допустить ее искажений, возвещать ее и уважать, независимо от формы, которую она принимает, и источников, из которых она происходит. Святой Фома Аквинский не уставал повторять, что всякая правда, независимо от того, кто о ней свидетельствует, есть от Духа Святого. В то же время необходимо признать, что ложь, демагогия и попытки ввести в заблуждение должны быть названы по имени и сурово осуждены, не взирая на статус лиц, допустивших подобные действия, и на масштабы общественного признания. (…) Если кого-то ударят по правой щеке, то стремление к евангельскому совершенству заставит его подставить и левую. Однако если некто посягает на истину, то те же побуждения евангельского совершенства заставляют нас защищаться, поскольку там, где оскорбляют истину, оказываются закрытыми все пути, ведущие ко спасению^[546].



   37.3 Святая Церковь – источник святости в мире. Эта милостивая Мать сияет непорочностью в таинствах, рождающих чистоту, в святых заповедях, которые всем правят, в евангельских советах, которыми мы вразумляемся. И, наконец, в небесных дарах Духа, которыми, ничуть не теряя своей животворной силы, Церковь рождает бесчисленные сонмы мучеников, дев и исповедников^[547].

   Церковь – источник святости и цель жизни многих святых на протяжении веков. Первоначально это были мученики, отдавшие свою жизнь, чтобы засвидетельствовать преданность вере. История человечества знает многих людей, посвятивших себя Божественной любви и служению нуждам своих братьев. Не было такой человеческой трагедии, на которую бы Церковь не откликнулась новыми призваниями для решения возникших проблем. Иногда эти призвания имели прямо-таки героический характер. Очень многие люди – в том числе и сегодня – были прекрасными родителями. Они – благочестивые и немногословные – по Божьему призванию создавали свои семьи и воспитывали детей для Царствия Божия. Есть и такие люди, которые, оставаясь в миру, полностью посвятили себя Богу, живя в целибате, либо, будучи обыкновенными гражданами, освящали себя профессиональным трудом и давали плодотворное апостольское свидетельство в кругу своих друзей. Церковь свята, ибо все ее члены – от принадлежащих к иерархии до пасомых ею^[548] – призваны к святости.

   Основатель Церкви – Христос – свят, а потому и Его Невеста всегда молода и прекрасна, “без пятна и порока”^[549], всегда угодна Богу. Святость Церкви – это постоянная величина, не зависящая от того, сколько именно христиан действительно соответствует этому высокому званию. Церковь свята благодаря постоянному действию в ней Святого Духа, а не благодаря достоинствам отдельных людей. Поэтому даже в самые трагические моменты, когда примеры падений численно превышают примеры добродетелей, остается еще мистическая реальность – такая ясная и несомненная, хотя и недоступная чувственному восприятию. Это – Тело Христа, Сам наш Господь, действие Святого Духа, исполненное любви присутствие Отца^[550].

   Мы молим Господа помочь нам – членам народа Божия, Его Мистического Тела – возрастать в личной святости и, таким образом, стать образцовыми детьми святой Церкви. Нам нужны, – сказал папа Иоанн Павел II, – провозвестники Евангелия, эксперты от человеческого, проникшие в глубины души современного человека, делящие с ним его радости и надежды, его тревоги и печали, а, вместе с тем, склонные к созерцанию, безгранично любящие Бога. Для этой цели нужны новые святые. Мы должны молить Господа, чтобы Он приумножил в Церкви стремление к святости, чтобы Он послал нам новых святых для евангелизации современного мира^[551].

   II Ватиканский Собор напомнил нам, что Церковь в лице Пресвятой Девы уже достигла совершенства, в то время как прочие христиане еще стремятся, подвизаясь против греха, возрастать в святости^[552]. Мария, Которую мы называем Матерью Церкви, поможет и нам достигнуть этой цели.

   1. Иисус с большим вниманием относился к обычным житейским ситуациям. Он учит нас освящать повседневную жизнь.

   2. Наша верность Господу предполагает добросовестное исполнение обязанностей. Важность мелочей.

   3. Бог требует, чтобы мы ежедневно делали все, что в наших силах. Быть верным в том, что кажется маловажным.



   38.1 Люди из близлежащих селений, последовавшие за Иисусом, оказались в уединенном месте на побережье Галилейского озера. Пока Иисус говорил, никто из них не вспоминал об усталости или об отсутствии пищи. Проповедь Иисуса захватила их, глубоко запала им в сердце, так что они не испытывали чувства голода и не думали о возвращении домой. Между тем, Иисус никогда не теряет из виду наших материальных потребностей. Вот и теперь, он умилосердился над утомившимися людьми, несколько дней подряд следовавшими за Ним. Для этих людей Он совершает поразительное чудо умножения хлебов и рыб^[553].

   Когда же все насытились и в достаточной степени прониклись атмосферой чуда, Господь воспользовался случаем, чтобы продемонстрировать апостолам и нам важность мелочей, христианской бедности и умения должным образом распоряжаться земными благами. И когда насытились, то сказал ученикам Своим: соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало. И собрали, и наполнили двенадцать коробов кусками от пяти ячменных хлебов, оставшимися у тех, которые ели^[554]. Иисус уже продемонстрировал Свою щедрость: все присутствующие ели сколько кто хотел. Вместе с тем, Он обращает внимание на необходимость избегать ненужного и безответственного расточения земных благ. Он – являя свою милость к народу, совершая великие чудеса, но и не забывая при этом о мелочах – показывает пример нам.

   Величие Христа проявляется как в небывалых чудесах, так и в мелочах повседневной жизни. Собирание оставшихся кусков – это педагогический прием, демонстрирующий важность мелочей: ведь Богу нужно служить и “мелочами”. Речь идет об упорядочении наших расходов, о сохранении чистоты и порядка в помещениях, умении доводить начатое дело до конца. На протяжении тридцати лет Иисус занимался на первый взгляд малозначимыми делами: изготовлением древесного клея, распилкой досок, созданием примитивной мебели… Однако и этими – по-человечески малозначительными деяниями – Сын Божий совершал Искупление человечества. На протяжении большей части Своей жизни Иисус жил так же, как подавляющее большинство людей: повседневная жизнь без видимого величия, в занятиях физическим трудом.^[555]

   Евангелие многократно свидетельствует нам, как земной Иисус, ни на секунду не прерывая Своего молитвенного диалога с Отцом Небесным, не теряет из виду и материального, человеческого аспекта происходящего. Так Он, возвращая к жизни дочь Иаира, велит, чтобы ей дали есть, а в обстановке всеобщего крайнего изумления чудом воскрешения Лазаря говорит очень простые слова: Развяжите его, пусть идет^[556]. Он не забывает и о том, что Его ученики нуждаются в отдыхе^[557]. Мы видим, как чуток Иисус к повседневным житейским ситуациям, как Он дает нам урок их постоянного освящения. Так и мы должны интересоваться своими домашними делами и делами других людей, а не витать в облаках.

   Во втором сегодняшнем чтении^[558] апостол Павел напоминает нам о долге по отношению к тем, кто рядом с нами: со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью… Здесь перед нами призыв к порядочности, терпению, сердечной открытости, т.е. призыв воспитать в себе добродетели, необходимые для совместной жизни и свидетельствующие о любви к Богу и нашим братьям – людям.



   38.2 Соберите оставшиеся куски… Казалось бы, эта деталь ничтожна по сравнению с только что совершенным чудом, и однако – это требование Господа. Вся наша жизнь фактически состоит из мелочей. Добродетель состоит из множества поступков. Каждый из них в отдельности не выделяется на фоне прочих. И все же, благодаря им – и это требует немалого героизма – изо дня в день выковывается наша святость. Ежедневно возникают ситуации, требующие верности, ситуации, в которых мы в очередной раз можем проявить свою любовь к Богу. “Любовь подразумевает дела, а не приятные речи”. Дела! – Намерение: Я по-прежнему буду неустанно говорить Тебе о своей любви – сколько раз я сегодня говорил Тебе о ней! – но, с помощью благодати Твоей, пусть само поведение мое, повседневные мелочи будут взывать к Тебе, так являя мою любовь^[559].

   Много значат для Господа чистоплотность, пунктуальность, аккуратность по отношению к книгам и инструментам, которыми мы пользуемся, порядочность по отношению к друзьям, супругу, детям, родственникам, умение избежать удушающей любовь рутины, преданность своей профессии, стремление снова и снова, день за днем, минута за минутой делать осмысленным тот труд, которым мы занимаемся много лет. Если же мы поддаемся рутине и не обращаем внимание на то, что делаем, равнодушно относимся к своей работе, наша жизнь становится чем-то банальным, лишенным измерения любви. Наш повседневный труд, сфера профессиональных обязанностей – вот естественное поле для упражнений в христианской добродетели. Мы не должны без крайней нужды говорить плохо о людях или о своем предприятии. Если же такая нужда все же возникнет, нам следует делать это объективно и с любовью, принимая во внимание подлинные намерения оппонентов. Мы должны засучив рукава приступать к работе, не откладывая “на потом” самых трудных заданий. Мы должны оказывать небольшие услуги нашим сотрудникам, как только возникнет такая необходимость.

   Весьма вероятно, что в нашей жизни будет немного ситуаций (а, может быть, и ни одной), когда нам представится случай героически – с риском для собственной жизни – кого-то спасти. Однако ситуации, в которых необходимо сказать доброе слово усталому, грустному сослуживцу или родственнику, в которых необходимо о чем-то вежливо попросить, проявить свою благодарность, отказаться от вредных или сеющих нервозность разговоров и замечаний, случаются ежедневно. Всегда есть возможность уступить коллеге, даже если мы в чем-то правы, во что бы то ни стало избежать личной неприязни, которая причиняет столько зла и нам самим, и нашему окружению. Мы можем попытаться завязать разговор, когда молчание излишне затягивается, внимательно и заинтересовано выслушать собеседника. Как часто то, что нам кажется простым и банальным (упоминание о чьих-то заслугах, вежливое приветствие, мелкая услуга), рождает в ответ великую благодарность! Как раз такой образ действий по отношению к окружающим позволяет им оценить свою значимость, почувствовать себя уважаемыми людьми, учит их творить добро… И тогда Божий лик как бы отображается в нашей повседневной жизни! Как же отличаются эти ситуации от тех, в которых выходит из под контроля ненависть, возникает ссора, говорятся недопустимые вещи… То же касается и основных христианских добродетелей. Так вера проявляет себя в кратком молитвенном воззвании (“О Иисус, я люблю Тебя, Ты можешь на меня рассчитывать!”), которое мы произносим “средь шума городского”, оказавшись вблизи храма с его “Христом Евхаристическим”. Благочестие может быть выражено взглядом, обращенным на изображение Пресвятой Богородицы (а как многое можно сказать одним только взглядом!). В свою очередь, о мужестве свидетельствует готовность прервать непристойный разговор, решимость публично исповедать свою веру во Христа и заявить о своей принадлежности к Церкви, твердое желание избегать любого повода ко греху, умение не расслабляться в конце рабочего дня, хотя бы он был долгим, трудным и со многими проблемами, а мы плохо себя чувствуем…

   Христос ежедневно готов принять нас с распростертыми объятиями. Мы можем положить в Его ладони наши усилия, нашу улыбку, наше желание самоотверженно трудиться и… многочисленные “мелочи”, которые Он сумеет по достоинству оценить. Все это – наше “сокровище на небесах”. Господь сохранит его навечно и когда-нибудь скажет нам: Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего^[560].



   38.3 Наша жизнь складывается из многих мелких усилий. Если все они будут согласованы с волей Божьей и вдохновлены любовью, то помогут нам достичь великого. Передвигаясь малыми шагами, мы, в конце концов, придем к цели. Верность в малом позволяет нам одержать победу над великими искушениями^[561]. С другой стороны, человек, ни во что ставящий малое мало-помалу придет в упадок^[562].

   Бог ежеминутно чего-то от нас требует, однако уровень Его требований никогда не превышает уровня наших возможностей. Однажды ответив на дар благодати, мы получаем еще больше ее даров. Таким образом, если только мы верны, один дар становится причиной многих других.

   В то же время, “мелочи” не дают пищи тщеславию, которое способно обесценить даже великие дела. Кто же будет тебе аплодировать за то, что ты уступил кому-то место в автобусе или навел порядок на своем письменном столе после того, как сделал уроки? Кто же похвалит мать семейства за добрую улыбку: ведь все и так от нее этого ждут? Кто поблагодарит учителя, хорошо подготовившегося к уроку, ученика, добросовестно проработавшего заданный к экзамену материал, врача, внимательно выслушавшего жалобы больного?

   Эти “мелочи”, имеющие, казалось бы, чисто человеческую природу, превращаются в нечто “божественное”, если только мы уже ранним утром посвящаем их Богу, а затем возобновляем это посвящение на протяжении всего дня. Человеческое и Божественное сопрягаются в одно целое; посредством земного и житейского мы достигаем небес. Чтобы сохранить “верность в малом”, нам необходима великая любовь к Богу, беззаветное желание до конца принадлежать Ему, готовность неустанно искать Его волю в простых житейских обстоятельствах. Вместе с тем, именно внимание к “мелочам” способно пробудить нашу любовь к Богу, сделать ее более пылкой и ревностной.

   Пресвятая Дева Мария научит нас ценить то, что кажется незначительным, уделять внимание подробностям, “мелочам” во всем, что касается нашей жизни: в семейных отношениях, в отношениях с друзьями, в исполнении своих служебных обязанностей и в религиозном благочестии.

   1. Сознание Богосыновства должно всегда сопутствовать нашей молитве.

   2. Необходимо просить о даровании духовного блага, а также – о даровании материальных благ, если только они помогут нам сильнее возлюбить Бога.

   3. Моление Авраама.



   39.1 Иисус часто удалялся в уединенные места для молитвы^[563]. Ближайшие ученики неоднократно заставали Его за сердечной беседой с Отцом Небесным. Однажды, когда Иисус в очередной раз молился, и перестал, один из учеников Его сказал Ему: Господи! научи нас молиться^[564]. О том же самом и мы должны попросить Господа: “Иисусе, научи меня общению с Тобой, скажи мне, как и о чем я должен Тебя просить”. Хотя мы и молимся годами, но часто оказываемся перед Богом в положении ребенка, едва способного вымолвить пару плохо выученных слов.

   В тот раз Господь научил своих апостолов прекрасной молитве Отче наш. Уста Господа произносили каждое слово этой всеобщей молитвы с особенной интонацией. Господь также учит нас упованию, которым должна быть вдохновлена каждая наша беседа с Богом. Упование – это основа всякой подлинной молитвы. И сказал им: положим, что кто-нибудь из вас, имея друга, придет к нему в полночь и скажет ему: друг! дай мне взаймы три хлеба, ибо друг мой с дороги зашел ко мне, и мне нечего предложить ему (…). Если, говорю вам, он не встанет и не даст ему по дружбе с ним, то по неотступности его, встав, даст ему, сколько просит. Доверительная молитва является решающим условием наших отношений с Богом. Мы – дети Божии, причем нуждающиеся дети, однако Бог хочет и может обильно одарить нас: Какой из вас отец, когда сын попросит у него хлеба, подаст ему камень? или, когда попросит рыбы, подаст ему змею вместо рыбы? Или, если попросит яйца, подаст ему скорпиона?

   Господь Сам становится гарантом исполнения нашей просьбы: ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. Сказано вполне определенно. Мы уйдем от Господа с пустыми руками только в том случае, если будем самодовольны, если посчитаем, что ни в чем более не нуждаемся. Так будет и тогда, когда мы удовлетворимся достижением второстепенных целей или начнем “мирные переговоры” с собственными недостатками и малодушием: ведь Бог алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем^[565]. Мы должны приступить к Христу Евхаристическому, сознавая себя нищими, приходящими пред лице всемогущего Господина. Мы должны приступить к Нему так, как это делали прокаженные, слепые, расслабленные… Молиться, – замечает папа Иоанн Павел II, комментируя этот фрагмент Евангелия, – это значит ощущать свою зависимость, живо чувствовать ее в различных нуждах, которые постоянно возникают перед человеком и присутствуют в его жизни. Скажем, нужда в хлебе насущном… На нее указал Иисус Христос и привел ее как пример в ситуации, в которой некий человек разбудил в полночь своего друга, чтобы попросить у него хлеба. Есть много подобных нужд. Нужда в хлебе – это своего рода символ всех материальных нужд, нужд плоти (…). На самом же деле диапазон человеческих нужд намного шире^[566].

   Смирение, рождающееся из ощущения собственной ограниченности, нужды, бездарности и безграничное доверие Богу – несравненному Отцу, поглощенному заботами о Своих детях – вот те основания, на которых должна строиться наша молитва. Узнать, как следует молиться, – продолжает Папа, – значит “узнать Отца”. Если мы узнаем – в полном смысле этого слова, во всех его аспектах – Что такое “Отец”, то тем самым узнаем “все”. (…) Узнать, Кто такой Отец, значит узнать, что такое абсолютное доверие. Узнать Отца – значит обрести уверенность, что Он не откажет нам абсолютно ни в чем. Как раз об этом говорит сегодняшнее Евангелие. Бог не отказывает тебе даже тогда, когда по всем критериям – материальным и психологическим – речь идет именно об отказе. Он никогда тебе не отказывает^[567]. Он также никогда не перестает заботиться о нас. Беседуя с Богом, мы ни на секунду не должны забывать о своем Богосыновстве и, вместе с тем, о своей крайней ограниченности.



   39.2 Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам.

   Прежде всего, нам следует искать духовных благ и просить о них, утверждаться в любви к Богу, воспитывать в себе подлинное стремление к святости в той конкретной житейской ситуации, в которой мы находимся. Нам следует просить и о материальных благах – в той мере, в какой они помогают нам прийти к Богу. Речь идет о здоровье, о финансовом благополучии, о возможности найти хорошую работу…

   Будем благоразумны, молясь Богу о даровании земных благ, – советует нам Блаженный Августин. – Если же мы их получим, то будем уверены, что они – дар Того, Кто знает, что мы в них действительно нуждаемся. Ты просил, но не получил? Доверься Отцу: если бы ты в самом деле в том нуждался, то непременно бы получил. Подумай сам. Ты стоишь перед Богом, не зная Божественного. Подобно тому, как твой сын стоит перед тобой, еще не зная человеческого. Твой сын целый день плачет, умоляя тебя дать ему нож или шпагу. Ты, однако, отказываешь ему и не обращаешь внимания на его слезы – как раз потому, что не хочешь позднее оплакивать его смерть. Вот он ноет, кричит, требует, чтобы ты посадил его на своего коня. Но ты этого не сделаешь: ведь твой сын, если он еще не умеет ездить верхом, может упасть и разбиться. Ты отказываешь ему в малозначительном и одновременно опасном – чтобы он мог вырасти и, в конце концов, уверенно взять в руки свою судьбу^[568]. Точно так же поступает с нами Господь: ведь мы, как малые дети, часто не знаем, о чем просим.

   Бог всегда желает нам самого лучшего, а потому счастье человека зависит от степени принятия воли Божией. Именно на этом пути нас встретят самые великие благословения, хотя с человеческой точки зрения это не всегда выглядит очевидным. Папа Иоанн Павел II рассказал о том впечатлении, которое произвел на него счастливый вид одного человека. Он встретил этого человека в госпитале, тяжело раненным в ходе Варшавского восстания. И вот, этот находящийся на грани смерти человек буквально лучился счастьем.

   Этот человек, – поясняет Папа, – достиг счастья каким-то другим путем, поскольку, с точки зрения его физического состояния, развития болезни, с медицинской точки зрения, не было повода быть настолько счастливым, так уверенно себя чувствовать и считать, что ты услышан Богом. Однако же он был услышан, хотя и в ином измерении своей человечности^[569]: в том измерении, в котором Божественная воля и воля человека сливаются воедино. Потому-то мы должны стремиться исполнять волю Божию и просить Бога об этом: да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Исполнение воли Божией – вот то средство, с помощью которого мы сможем прийти к цели кратчайшим путем: ведь этот путь, о котором можно только мечтать, приготовил нам Сам Отец Небесный! Скажи Ему: “Господи, я не хочу ничего, кроме того, чего хочешь Ты. И даже то, о чем я сейчас прошу Тебя – если это отдаляет меня хоть на миллиметр от Твоей Воли, то не давай мне этого”^[570]. Зачем я ищу того, чего не хочешь Ты? Ты лучше знаешь. Да будет воля Твоя…



   39.3 Какова твоя молитва, таково и твое совершенство. Какова молитва, таков и целый день. Напрасно мы пытаемся найти иные средства, иную практику, иной путь. Молитва – это необходимое условие обращения сердец^[571]. В первом чтении сегодняшней святой Мессы^[572] изображена трогательная сцена: друг Божий Авраам ходатайствует перед Богом о спасении жителей городов, оскорбивших Господа и справедливо приговоренных к смерти. “Неужели ты погубишь праведников вместе с грешниками?” – спрашивает Авраам Бога. Может быть, в этом городе есть пятьдесят праведников. Неужто и в этом случае город будет разрушен? Неужто нельзя простить его ради пятидесяти праведных? Авраам пытается спасти обреченные города, и ради этого “торгуется” с Богом, на Которого уповает и в чью любовь безоговорочно верит. В этом “торге”, как выясняется, великую ценность имеют всего лишь несколько праведников, несколько святых.

   Господу угодны праведные: те, кто любит Его и творит Его волю. Бог готов простить тысячи грешников, совершивших против Него бесчисленные преступления, ради десятка найденных в городе праведников. Богу столь угодны любовь и славословия этой горстки святых, что Он решает “забыть” о преступлениях огромных городов. Здесь – очевидный урок для нас, желающих послужить Господу своими делами и войти в число Его друзей! Иногда в наши сердца может вкрасться искушение, и тогда мы захотим спросить: зачем мне стараться в совершенстве исполнять волю Божию, если столько людей оскорбляют Его и живут так, как если бы Его вообще не было или как если бы Он не стоил никакого внимания? У Бога, однако, иная мера для определения значимости человеческой жизни, и она радикально отличается от употребляемой людьми. Когда-нибудь, за пределами пространства и времени, мы, наконец, обнаружим, сколь велик был вклад матери семейства, посвятившей всю свою жизнь домашним. Мы увидим, какую ценность для всей Церкви имели ежедневно посвящаемые Богу страдания больного, мы увидим и ценность часов учебы или работы, превратившихся в молитву…

   Бог мерит все мерою, которая известна лишь Ему одному – мерой Своего милосердия. Согласно этой мере, для спасения Содома и Гоморры хватило бы и десятка праведников. Заслуги этих святых на весах справедливости перевесили бы все проступки несчастных грешников. Стремясь угодить Господу, мы должны радоваться тому, что наша верность и самоотверженность, несмотря на присущие нам недостатки, доставляет Богу удовольствие. Господь благоволит к нашим молитвам, а потому мы обязаны ежедневно молиться за окружающих нас людей, за наше общество, которое все больше отдаляется от Бога. Молитва Авраама и ее содержание, – поясняет папа Иоанн Павел II, – весьма актуальны в наше время. Такая молитва, такое общение с Богом очень важны для каждого праведника: только так можно освободить этот мир от неправды. (…) Такого рода молитва – ходатайство людей за общины, народы и все человечество – крайне необходима^[573].

   Завершая наше размышление, мы примем решение научиться молиться как дети. Нам необходимо как можно чаще обращаться к Господу: ведь мы подобны нуждающимся, собравшимся у дверей^[574], и ожидающим от Бога исцеления души и тела. Пресвятая Богородица – Матерь наша – придаст нашей молитве дерзновение. Попросим, чтобы Ее ходатайством наше апостольское служение принесло ожидаемый плод: пусть во всех социальных слоях и в каждом месте – в городе, деревне, в цехах и аудиториях – нашлось десять, двадцать, пятьдесят праведников: тех, кто угоден Богу и на кого Он может положиться.

   1. Христиане – подобно закваске в тесте – призваны преобразить этот мир изнутри.

   2. Достойный пример.

   3. Апостольское свидетельство предполагает глубокое единение со Христом.



   40.1 Господь в сегодняшнем Евангелии^[575] сравнивает Царствие Божие с закваской, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло все. Современники Господа всегда пользовались этим приемом, когда пекли хлеб. Немного закваски, оставшейся с предыдущего дня, заквашивало все тесто и делало его пригодным для выпечки новой буханки хлеба.

   Анализируя предложенную Господом метафору, мы в первую очередь должны обратить внимание на то, как соотносится масса закваски с массой теста, которое она призвана заквасить. Хотя закваски очень мало, ее сила очень велика. Это должно придать нам уверенность в перспективах нашего апостольского служения: мощь христианской “закваски” не исчерпывается мерой человеческих возможностей; в ее основе – сила Святого Духа, действующего в Церкви. Однако Господь принимает во внимание нашу слабость и маловерие. Значит ли это, что закваска важнее всего остального? Нет. Дрожжи – это всего лишь средство для заквашивания теста, которое таким образом становится лучше, вкуснее, полезнее. Но задумайтесь и о пользе дрожжей – этой простейшей и доступной основы для выпечки хлеба. В пекарнях (если вы там бывали, то знаете) выпечка хлеба превращается в настоящее священнодействие, в ходе которого рождается великолепный, полезный, радующий глаз продукт. Пекари выбирают хорошую муку – если возможно, то лучшего качества. Терпеливо и неспешно перемешивают тесто в квашне – чтобы оно лучше смешалось с дрожжами. Потом тесто начинает бродить – это дрожжи выполняют свою миссию, поднимая тесто. В это время в печи разжигают огонь. Подкладывают все больше и больше дров. Из теста, помещенного в жар печи, получается ароматный воздушный хлеб – продукт, необходимый людям. Его невозможно изготовить без малого, совсем небольшого количества дрожжей, которые растворяются, исчезая в процессе брожения среди других составляющих^[576]. Без этой “малости” дрожжей тесто было бы бесполезным, неудавшимся, предназначенным на выброс. В нашей обычной, повседневной жизни мы можем быть источником света или тьмы, радости или печали, мира или вражды. Мы можем стать “неудобоносимым бременем”, мешающим людям продвигаться вперед, или закваской, поднимающей все тесто. Наш земной путь не может быть “нейтральным”: мы или приближаем других людей ко Христу, обогащаем их духовно, или уводим их прочь от Него.

   Господь посылает нас возвещать Его Благую Весть всему миру: всякому человеку, еще не знающему ее. Мы должны вести себя так, как вели себя первые христиане по отношению к своим знакомым, своим семьям, своим друзьям и близким. Для этого совсем ненужно делать что-то чрезвычайное, способное поразить воображение, ибо другие, видя, что мы равны им во всем, захотят спросить: “Откуда у вас эта радость? Откуда у вас эти силы для побед над эгоизмом и стремлением к комфорту? Кто учит вас пониманию, самоотдаче, служению?” Тогда самое время открыть им божественную тайну христианской жизни: рассказать им о Боге, о Христе, о Святом Духе и о Марии. Время поведать нашими бедными словами о безумии любви, излитой благодатью Божией в наши сердца^[577].

   Являемся ли мы “закваской” в семье, по месту учебу или работы? Светимся ли мы радостью, сознавая, что Христос – жив?



   40.2 С другой стороны, необходимо принять во внимание, что закваска начинает действовать, лишь соединяясь с тестом. В этом случае она, внешне не отличаясь от теста, изменяет его изнутри. Женщина не только положила закваску, но и смешала ее с тестом. Так должны поступать и вы, смешиваясь с людьми, отождествляя себя с ними…, подобно скрытой закваске, которая не исчезает, но постепенно поднимает все тесто, придавая ему определенное качество^[578]. Лишь оставаясь “в миру”, работая по профессии, занимая свою “социальную нишу”, мы сможем вновь привести тварь к Богу. Как раз к этому мы и призваны Господом.

   Первые христиане – будучи подлинной закваской в растленном мире – способствовали тому, что вера постепенно проникала в семьи, в сенат, в армию и даже в императорский дворец. Мы присутствуем везде, мы наполняем мир и все то, что принадлежит вам: дома, города, острова, учреждения и собрания, а также воинские казармы, суды, училища, дворцы, Сенат и Форум^[579], – с гордостью писал в III веке Тертуллиан. А Катехизис Католической Церкви учит, что само свидетельство христианской жизни и добрые дела, творимые по вдохновению благодати, обладают силой привлекать людей к Богу^[580].

   Будучи самыми обычными людьми, а не чудаками, мы, тем не менее, можем засвидетельствовать, что значит следовать за Христом. Окружающие должны знать нас, как людей доброжелательных, искренних, радостных, трудолюбивых. Нам необходимо примерно вести себя в семейном кругу и в социальном окружении, добросовестно, в радостном расположении духа – как и пристало детям Божиим – исполнять свои обязанности. Наша жизнь – несмотря на все наши слабости – призвана стать знамением, ведущим ко Христу. “Этот путь приводит к Богу!” – так должны оценивать нашу, согласную с исповедуемой нами верой, жизнь другие люди.

   Наша верность принципам человеческого общежития, даже простая наша вежливость, могут помочь многим людям приблизиться к Богу. Часто эти нормы остаются чем-то внешним: их придерживаются лишь потому, что они облегчают приятельское общение, являются общепринятым правилом, навыком… Для христиан, однако, они призваны стать плодом истинной любви, следствием искренней заинтересованности другими людьми. Они должны быть внешним проявлением близких отношений с Богом.

   Одним из наиболее ярких и убедительных аспектов христианской жизни может стать самообладание. Где бы мы ни находились, нам необходимо вести себя примерным образом. Очень многие люди сделали свой первый шаг навстречу Богу благодаря такому поведению христиан: они видели самообладание – в еде, питье, воздержание от ненужных расходов, отказ от излишеств… Христос оставил нас на земле, чтобы мы были светильниками, которые освещают путь, учителями, которые учат пути, чтобы мы исполнили свою роль закваски (…). Если бы наша жизнь и вправду сияла, не нужно было бы столько сил посвящать изложению учения. Если бы наши поступки и в самом деле свидетельствовали, не нужно было бы прибегать к словам. Если бы мы подлинно жили по-христиански, не было бы ни одного язычника^[581].

   В атмосфере, созданной нашим добрым примером, тихой радостью, пусть небольшой, но искренней помощью, добросовестно выполненной работой, нам будет легче привести к Богу тех, кто рядом с нами живет и трудится. Особым образом Церковь призывает нас к столь важному в наше время апостольству исповеди. Все наши заботы и труды не многого стоят в сравнении с попечением об одной-единственной душе. Тот, кто возвращает заблудшую овцу во двор, обеспечивает себе влиятельного ходатая перед лицом Божиим^[582]. Настойчивыми и продолжительными апостольскими трудами мы сможем приобрести многих “влиятельных ходатаев”.



   40.3 Чтобы стать эффективной “закваской”, нам необходимо единение со Христом. Мы не можем себе позволить попусту растрачивать ту духовную энергию, которая имеет своим источником любовь к Богу и вдохновляет наше апостольское служение. Если это условие не соблюдается, любые труды и усилия будут лишь бесплодной агитацией. Никогда мир не испытывал недостатка в людях, воображавших, что они способны собственными усилиями изменить его. Однако спустя какое-то время им приходилось убеждаться в собственной слабости и слабости своих принципов – на примере собственной жизни и жизни других людей. Слова Господа: Без Меня не можете делать ничего^[583] всегда остаются актуальными. Если дрожжи не бродят, то все усилия пропадают впустую. Дрожжи исчезают, отдавая себя заквашиванию теста – но могут также пропасть в бесполезности и эгоизме^[584]. Христианин “пропадает впустую”, если поддается соблазну малодушия, исключающему любую форму самопожертвования, если начинает чувствовать усталость от служения Богу прежде, чем к нему приступит, если мыслит “о своем”, вместо того, чтобы думать “о Божьем”. С другой стороны, он становится закваской, если его исполненная любовью вера выражает себя в делах. Любовь ко Христу – это источник всякого апостольского служения. Это она превращает христианина в “закваску”. Отсюда – настоятельная потребность непрерывно питать эту любовь личной, неформальной молитвой и благодатью Святых Таинств, к которым следует приступать как можно чаще. Ты должен стать “человеком Божиим” – человеком внутренней жизни, молитвы и жертвы. – Апостольское служение должно быть преизбытком твоей жизни “во внутрь”^[585].

   Мерой нашей любви к Богу может стать та решимость, с которой мы – христиане – приступаем к работе по евангелизации нашего семейного и социального окружения.

   Чтобы нам – под давлением житейских обстоятельств – не растерять мужества, необходимо погрузиться в созерцание лика Пресвятой Богородицы. Ведь совершенный образец такой духовной и апостольской жизни – Пресвятая Дева Мария, Царица Апостолов. Проводя на земле жизнь, общую для всех, полную семейных забот и трудов, Она всегда пребывала в тесном единении со Своим Сыном и совершенно особым образом принимала участие в деле Спасителя^[586].

   1. Дружба с Иисусом.

   2. Иисус Христос – образец подлинной любви.

   3. Устанавливать сердечные и искренние дружеские отношения со всеми встреченными на нашем жизненном пути людьми. Апостольство и дружба.



   41.1 Во время долгого странствия по пустыне народ Божий устроил за пределами стана так называемую Скинию Собрания. Это обособленное место считалось святым. Всякий, кто хотел обратиться к Господу, покидал стан и шел в Скинию Собрания. Туда же отправлялся и Моисей, чтобы представить Господу нужды народа, и говорил Господь с Моисеем лицом к лицу, как бы говорил кто с другом своим^[587].

   Священное Писание неоднократно представляет Бога Другом людей. Так и Авраам был назван другом Божьим^[588], а избранный народ часто ссылался на факт этой дружбы, чтобы добиться у Бога прощения и просить Его о покровительстве. В действительности все Откровение имеет своей целью воспитание народа для дружеских отношений с Богом, определяемых узами нерушимого и постоянно обновляемого Завета. Невидимый Бог по изобилию Своей любви обращается к людям, как к друзьям, и говорит с ними, чтобы пригласить их к общению с Собой и принять их в это общение^[589]. Это Свое намерение Бог исполнил до конца: с наступлением полноты времен Сын Божий – второе Лицо Пресвятой Троицы – стал человеком. Поскольку дружба предполагает равенство и общность партнеров, а Бога и человека разделяет бездонная пропасть, Господь воспринял человеческое естество и – действием освящающей благодати – соделал человека причастником Своего Божества.

   “Друг должен быть другом своего друга”, иначе говоря, дружба требует взаимности. Бог первый возлюбил нас, благодаря чему мы получили возможность ответить на Его любовь. Мы любим Его, потому что Он прежде возлюбил нас^[590]. Человек отвечает Богу взаимностью, принимая эту Божественную любовь, обеспечивая ей доступ в свою душу, позволяя себя любить, доказывая свою любовь делами.

   Природа дружеских отношений между Богом и человеком обусловлена природой любви – любви духовной, излившейся в сердца наши Духом Святым^[591]. Таким образом мы получаем возможность любить Бога той же любовью, какой Он любит нас. Иисус говорит нам: Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей^[592]. Он же просит Отца: да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них^[593]. Уверенность в том, что Бог нас любит, является для каждого христианина источником радости и утешения: Вы друзья Мои^[594]. Какое счастье, что мы можем называться друзьями Бога!

   В течение всей Своей земной жизни Господь дарил дружбу тем, кто обращался к Нему. Более того, Он Сам делал все от Него зависящее, чтобы привлечь к Себе всех: так Он вел Себя по отношению к Закхею, к самарянке, к мытарям и грешникам… Он был другом Своих учеников и относился к ним весьма уважительно. Если апостолы чего-то не понимали, они смело приступали к своему Господу и задавали Ему вопросы. Об этом свидетельствует сегодняшнее Евангельское чтение^[595]: изъясни нам притчу, – доверительно просят ученики своего Господа. И Господь, оставшись с ними наедине, терпеливо разъясняет им смысл Своего учения. Ученики разделяют радости и печали Христа, а Он, в случае необходимости, утешает и ободряет их.

   Ныне Господь становится нашим Другом в Святом Таинстве. Христос Евхаристический прощает нас, утешает, и ободряет. Он пребывает в Святых Дарах, помещенных в дарохранительнице, как когда-то в Скинии Собрания. Он беседует с каждым, кто к Нему приходит, лицом к лицу, как бы говорил кто с другом своим. Есть тут и существенное различие: в наших храмах пребывает Бог, ставший человеком: Иисус, рожденный Марией Девой и умерший на Кресте.



   41.2 Господь всегда охотно разговаривал с людьми: как с теми, кто сам приходил к Нему, так и с теми, кого встречал случайно. Он пользовался случаем, чтобы проникнуть в душевные глубины собеседника, чтобы тронуть его сердце, а иногда – если Его собеседник был к этому расположен – чтобы привести его к полному обращению, к полному посвящению себя Богу. Так и с нами Иисус ищет доверительных отношений, прежде всего, в молитве. Сам Бог из рабов обращает нас в друзей, как и Сам об этом свидетельствует: “Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам” (Ин 15,14). Он показал нам пример того, как следует дружить: угадывать желания друга, хорошо знать тайны его сердца и раскрывать ему свои тайны. Мы открываем Господу свое сердце, а Он нам – Свое. “Я назвал вас друзьями”, – говорит Христос, – “потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего” (Ин 15,15). Друг – если он настоящий – открывает свое сердце так, как это делал Господь наш Иисус Христос, раскрывший тайны Отца^[596].

   Будучи христианами, мы должны научиться дружить: ведь ежедневное общение с Иисусом Христом побуждает нас освободиться от собственного эгоизма, чрезмерной озабоченности своими проблемами, а также приобрести симпатию к каждому встреченному нами человеку, независимо от его возраста, вкусов, культуры и положения в обществе. Не нужно думать, что источником дружбы может стать случайная встреча или потребность во взаимопомощи. Ни приятельские отношения, ни общность профессиональных интересов, ни жизнь по соседству сами по себе не приводят к дружбе. Два человека, которые ежедневно встречаются на лестничной площадке, в автобусе или заводском цеху могут и не быть друзьями. Взаимная симпатия – тоже еще не дружба.

   Святой Фома Аквинский^[597] утверждал, что не всякая любовь идентична дружбе, а лишь та, которая сопряжена с доброжелательством: необходимо ценить друга и желать ему добра. Возможности дружбы тем шире, чем больше у нас возможностей творить добро. Настоящие друзья – это только те, кто могут что-то подарить, а, вместе с тем, имеют достаточно смирения, чтобы принять дар. Потому-то умение дружить свойственно, по преимуществу, людям добродетельным. Общность в пороках рождает не дружбу, а сговор. Ни в коем случае нельзя оправдывать зло соображениями мнимой дружбы^[598]. Зло и грех несовместимы с узами дружбы и любви.

   Мы – христиане – можем посвятить друзьям свое время, а также слова понимания, поддержки и утешения в переживаемых ими невзгодах. Мы можем вдохновить их своим оптимизмом и радостью. Мы можем оказать им множество небольших услуг… Однако прежде всего мы можем и должны поделиться с ними самым великим из благ, которым располагаем: Самим Христом, нашим сиятельнейшим Другом. А потому подлинная дружба требует апостольского свидетельства: помощи друзьям в познании неисчерпаемых благ веры.



   41.3 И говорил Господь с Моисеем лицом к лицу, как бы говорил кто с другом своим. Тот, кто дружит с Богом, скорее способен оценить значение дружбы как таковой. Нельзя превращать дружбу в средство для достижения неких целей. Тем не менее, дружеские отношения могут стать хорошим началом плодотворного апостольства, естественным следствием готовности поделиться с друзьями всем своим достоянием.

   Верный друг – крепкая защита: кто нашел его, нашел сокровище. Верному другу нет цены, и нет меры доброте его^[599]. Потому-то следует беречь дружбу от коррозии временем: от соблазна забыть друг о друге, друг от друга отдалиться. Необходимо защищать дружбу от жала зависти: как правило, именно зависть уничтожает ее^[600]. О, если бы мы смогли в конце жизни повторить слова одного человека, завершившего свою автобиографию так: “Только одним могу я гордиться: за всю жизнь я не потерял ни одного друга”.

   От друзей ожидают верности, непоколебимого мужества в испытаниях, постоянства и терпения, готовности в любой ситуации прийти на помощь близкому человеку, заступиться за него. Дети мои, лелейте свои дружеские отношения с братьями: ведь в человеческой жизни нет ничего прекраснее их! Дружба – лучшее из утешений земной жизни: у тебя есть кто-то, кому ты можешь открыть свое сердце, доверить тайны, рассказать сокровенное… Ты ищешь себе верного человека, который радовался бы твоим успехам, сочувствовал твоим скорбям, ободрял в годину гонений^[601].

   Попытаемся же построить сердечные, искренние и доверительные отношения с людьми, с которыми ежедневно имеем дело: с соседями, коллегами по работе или учебе, с теми, кто оказывает нам услуги в силу своих профессиональных обязанностей или добровольно, а также с теми, кому мы оказываем подобные услуги… Особым образом постараемся заручиться дружеской поддержкой своего Ангела Хранителя. Мы все нуждаемся в обществе спутников – земных и Небесных. Почитайте Святых Ангелов! Дружба всегда очень человечна, но она также Божественна – как и вся наша жизнь, одновременно Божественная и земная^[602]. Ангел Хранитель не покинет нас из-за наших многочисленных пороков и грехов. Он знает наши слабости, наши немощи, а потому любит нас еще сильнее.

   Однако прежде всего заручимся дружбой с Иисусом, еще более укрепим наши отношения. Иисус никогда не предаст нас, а найти Его очень легко. Он всегда готов принять нас, Он согласен оставаться с нами ровно столько времени, сколько мы сами захотим. Куда бы вы ни пошли, сколько бы ни меняли свое место жительства, всегда, изо дня в день, в ближайшем храме вас ожидает Друг^[603]. Там – в храме – мы имеем возможность говорить с Ним лицом к лицу, как бы говорил кто с другом своим. Он ждет нас там постоянно. Он хочет, чтобы мы как можно чаще посещали Его, Он желает, чтобы мы Его слушали… Он научит нас, как быть настоящими друзьями своих друзей. Он научит нас, как строить искренние, доверительные отношения с другими людьми, пользуясь которыми Он Сам сможет естественным образом войти в глубины их сердец.

   1. Великая ценность призвания – особого свидетельства Божественной любви.

   2. Бог входит в жизнь каждого человека в определенных обстоятельствах. Он приходит, чтобы призвать.

   3. Радикальный ответ на Божий призыв.



   42.1 Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то. Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее^[604].

   В этих двух притчах сегодняшнего Евангельского чтения Иисус демонстрирует нам высочайшую ценность Царствия Божия, а также образ действий человека, всерьез вознамерившегося в сие Царство войти. В христианской традиции сокровище и жемчужина стали символами призвания или пути, которым можно прийти ко Христу – и здесь, на земле, и в будущем – на небесах.

   Сокровище указывает на изобилие духовных даров, полученных вместе с призванием. Это – сила, необходимая для преодоления трудностей и препятствий, для ежедневного упражнения в верности, для апостольского свидетельства… Жемчужина выражает красоту призвания: оно – не только самое ценное из того, что мы имеем, но и содержит в себе прекраснейший и совершеннейший идеал, о котором только может мечтать человек.

   Вторая притча несколько отличается от первой: поиски жемчужины предполагают собственное усилие ищущего, в то время как клад находится сам собой и неожиданно. Так может случиться и с обретением Иисуса, и с обретением призвания. Многие находят призвание словно бы и не ища его, подобно сокровищу, на которое человек просто наткнулся. В сердцах же других людей Бог возбуждает беспокойство. Такой человек переходит от одной “жемчужины” к другой, стремясь приобрести камень самого высокого достоинства. Когда же он, наконец, обнаруживается, “искатель” готов заплатить за него любую цену и даже отдать все свое имущество. Бог прививает нам неудовлетворенность тем, что у нас есть, Он побуждает нас искать. Чего еще недостает мне?^[605] – этот вопрос в глубине души обращают к Господу очень многие люди. Однако в обоих случаях – неожиданного обретения и долгих поисков – мы имеем дело с чем-то весьма важным. Призвание – это повод для великой и святой гордости, знак особой любви, которую Бог являет в определенный момент времени, но на самом деле это – предвечная любовь^[606].

   Человек, открывший свое призвание, должен приложить все усилия, чтобы ему последовать. Господь призывает, приглашает, но не заставляет.

   Однажды обнаружив жемчужину или сокровище, необходимо сделать следующий шаг. Требуемый образ действий в обеих притчах идентичен и даже выражен одинаково: пошел, продал все, что имел, купил. Отрешенность от земных привязанностей и великодушная готовность к жертве – вот необходимое условие приобретения сокровища. Ты писал: ”Simile est regnum caelorum – Царство Небесное подобно сокровищу… Этот отрывок из Святого Евангелия упал в мою душу и пустил там корни. Я столько раз читал его, не понимая его глубинного смысла, его божественного аромата”. Да, все… все отдаст человек благоразумный за это сокровище, за драгоценную жемчужину Славы!^[607] Нет ничего, что могло бы сравниться с ее ценностью!



   42.2 Проникновение в Божии замыслы дает ключ к познанию своего прошлого. То, что прежде представлялось загадочным, становится теперь необходимой деталью целого. Мы вдруг начинаем понимать, почему мы познакомились именно с этим человеком, почему мы в определенный момент получили помощь… С другой стороны, призвание – это светильник, освещающий наш грядущий путь. Таким образом наша жизнь становится осмысленной.

   Ни человек, нашедший сокровище, ни человек, купивший жемчужину, не жалеют о проданном имуществе. Их нынешнее богатство настолько велико, что о прежнем не стоит и помышлять. Так происходит и с человеком, отрешившимся от всего земного ради любви ко Христу: он как будто все теряет, а на самом деле все находит. Его жизнь становится совершенно иной – даже в своих внешних проявлениях. Господь в притче подчеркивает ту радость, с какой продают свое имущество. Достаточно вспомнить, что представляют собой вещи, которые до сих пор казались такими ценными и были приобретены благодаря многолетнему труду: дом, его обстановка, многочисленные предметы обихода… И вот, хозяин этих вещей продает все без малейшего сожаления, не торгуясь, с радостью. Он продает все, потому что хорошо знает цену найденного им сокровища. В его свете все остальное не имеет значения.

   Бог входит в жизнь конкретного человека в определенных обстоятельствах, в определенный момент, в нужной ситуации. Он предъявляет требования в соответствии с условиями, которые Он Сам же предвечно установил. Иисус приходит, чтобы призвать одних рано поутру^[608], т.е. в юности, требуя при этом отказа от собственных амбиций, надежд и планов на будущее. Других Он призывает в зрелые годы, а третьих – на закате жизни. Очень многих – даже большинство – Господь находит на рабочем месте. Это – обычные люди: мужчины и женщины, живущие в мире. Господь хочет, чтобы эти люди, оставаясь в миру и будучи “простыми верующими”, освящали мир своим профессиональным трудом, своим полученным по праву авторитетом специалиста, своей искренней и горячей ревностью. Многих людей Господь находит живущими в браке и требует от них освящения своих семей. Каждый человек должен до конца отдать себя Господу в рамках своей личной житейской ситуации.

   В истории Церкви есть много примеров того, как благодать призвания касалась человека в раннем детстве. Святой Фома утверждает, что причиной особой любви Иисуса к Иоанну был юный возраст апостола. Отсюда он делает вывод, что Бог особым образом возлюбил тех, кто посвятил себя служению Ему с ранней юности^[609]. На самом деле Бог дарит нам духовную юность в любую пору нашей жизни – как только мы найдем свое призвание. Тогда все возрождается и обновляется. Мы чувствуем себя счастливыми и исполняемся евангельской ревностью. Се, творю все новое^[610], – восклицает Господь! Я все смогу изменить, я покончу с рутиной жизни, я научусь видеть дальше и зорче. Какая пора жизни больше всего подходит, чтобы посвятить себя Богу? – Та, в которую Господь тебя призывает. Очень важно ответить на призыв Божий от всей души и от всего сердца. Нельзя ожидать другого “подходящего момента”: ведь он может так и не наступить. Не следует также думать, что время радикальных решений прошло: что уже слишком поздно или еще слишком рано…



   42.3 Подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя самую драгоценную из них, все продает и ее покупает… В сравнении со стоимостью этой жемчужины, – утверждает Святой папа Григорий Великий, – все остальное не стоит ничего. Душа отказывается от своего достояния, от всего, что успела приобрести. То, что еще недавно казалось ей прекрасным, теперь вызывает отвращение. И все это потому, что она освещена сиянием небывало ценной жемчужины^[611].

   Тот, кто призван – независимо от своей личной ситуации – должен отдать Господу все, что в таком случае требуется, а часто – вообще все, чем владеет. Однако в различных случаях требование “отдать все” может выражаться по-разному. Так, например, человек, живущий в браке, не может по своему произволу отказаться от обязанностей по отношению к родственникам, которые возложил на него Сам Бог. Он не может перестать любить мужа или жену, заботиться о семье, воспитывать детей… В этом случае “отдать все” означает жить по-новому, с еще большим рвением исполнять свои обычные обязанности. Это значит больше и лучше трудиться, быть образцовым семьянином, воспитывать своих детей глубоко верующими христианами и примерными гражданами, проявлять заботу о семьях своих друзей, словом и делом свидетельствовать о Боге, как следует распланировать свой день, чтобы найти время для активного участия в апостольских начинаниях… В реальной жизни женатых людей, обнаруживших свое призвание к жизни в браке, это “открытие” становится конкретным выражением христианского призвания во всем его радикализме. Ответ такого человека Господу – это важный аспект его совершенного послушания веры. Он, по необходимости, включает и много иных аспектов^[612].

   Тот, кто хочет подлинно последовать Господу – не важно в каком качестве и в какой ситуации – не может замкнуться в своем “маленьком, уютном мирке”, как если бы ничего другого на свете не было. Хорошо известно, что Господь требует от нас просвещать других людей, непрестанно идти вперед, глубже проникать в собственное окружение, преображая его изнутри, расширять круг своего общения. Апостольское свидетельство должно быть одновременно и интенсивным, и экстенсивным. Как можно больше людей в этом погруженном во мрак мире должны увидеть свет!

   Призвание от Господа – это главное событие нашей жизни. Оно – сродни происшедшему в жизни уже известных нам рыбаков на берегу Геннисаретского озера. В то же время, от всего сердца последовать Христу не так-то просто. Тот, кто уже успел более или менее “устроиться” в мире сем, тот, кто, как ему кажется, достиг самореализации, может посчитать призвание угрозой своему душевному покою, на который он – по его убеждению – имеет право. Между тем, Христос как раз и призывает нас отказаться от самоуспокоенности: порвать с рутиной, посредственностью, стремлением к комфорту. Призвание неизменно предполагает готовность чем-то пожертвовать, по-настоящему изменить свой образ жизни. Призвание требует “подарить” Богу то, что мы привыкли считать своим. Призвание вынуждает нас отказаться от земных привязанностей, лени, “непроницаемых барьеров” эгоизма, устоявшихся привычек. Только такой ценой мы сможем приобрести бесценное сокровище, неповторимую жемчужину. Это Сам Иисус ищет нас: Не вы Меня избрали, а Я вас избрал^[613]. Если же Он призывает, то и снабжает нас всем необходимым, чтобы мы смогли последовать за Ним и в дальнейшем никогда не сворачивать с однажды избранного пути.

   Святой Иосиф, наш отец и небесный покровитель, имел свое сокровище, свою жемчужину: он заботился об Иисусе и Марии здесь, на земле. Мы попросим его помочь нам жить, – жить радостно и счастливо, – исполняя те требования, которые Бог предъявляет к каждому из нас. Мы попросим его помочь нам ни на секунду не забывать о том, что ничто на земле не сравнится с ценностью следования собственному призванию.

   1. С нами Бог!

   2. Христос присутствует в Таинстве Евхаристии.

   3. Литургическое и индивидуальное почитание Пресвятых Даров. Гимн Adoro te devote.



   43.1 На протяжении всей ветхозаветной истории Бог свидетельствовал о Своем намерении навечно остаться жить среди людей. Скиния Свидетельства стала как бы первым храмом Божиим. Поставленный среди пустыни шатер был осенен облаком – этим символом славы Божией и Его присутствия: И покрыло облако скинию собрания, и слава Господня наполнила скинию^[614]. Облако было знамением присутствия Божия^[615].

   Позднее местом, в котором израильтяне встречались с Богом, стал Иерусалимский храм^[616]. О нем вспоминали в изгнании. Отправляясь в дом Божий, паломники прославляли Господа песнями хвалы и радости:

   Как вожделенны жилища Твои, Господи сил!

   Истомилась душа моя, желая во дворы Господни;

   сердце мое и плоть моя восторгаются к Богу живому.^[617]



   Жизнь вдали от святилища была равносильна утрате подлинного счастья: Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лицо Божие!^[618]

   Когда настала полнота времен, Слово стало плотью. В момент Воплощения сила Всевышнего осенила Деву Марию^[619], и сошедший на Нее Святой Дух соделал Пресвятую Богородицу новой Скинией – местом пребывания Господа. Благодаря Ей Слово Божие обитало с нами^[620]. Слово, которое в Евангелии от Иоанна переводят глаголом “обитать”, буквально означает: “поставить шатер”, а в более широком смысле – “поселиться в определенном месте”. Внимательный читатель Священного Писания тут же вспомнит Скинию Собрания времен исхода из Египта, в которой Господь демонстрировал Свое присутствие в среде Израильского народа с помощью определенных знамений: прежде всего, облака славы, стоявшего над Скинией. Во многих фрагментах Ветхого Завета говорится о том, что Бог водворился в Своем народе. Вслед за эпохой знамений Божьего присутствия – сначала в передвижной Скинии, а потом в Иерусалимском храме – наступает эпоха чудесного присутствия Божия среди нас. В лице Иисуса Христа – совершенного Бога и совершенного Человека – давнее обетование исполнилось совершенно неожиданным образом. Полностью исполнилось пророчество Исаии^[621] об Эммануиле – ведь само это имя означает С нами Бог! Воплотившийся Сын Божий поселился среди людей. С этого момента мы совершенно уверенно можем утверждать, что Бог находится среди нас. Мы в любой момент можем оказаться вблизи Него: так близко, как об этом прежде нельзя было даже мечтать. Как же близки мы к Господу! С нами Бог!



   43.2 С момента Воплощения мы со всей ответственностью можем утверждать, что Бог в лице Иисуса Христа – в прямом, реальном и истинном смысле – пребывает с нами. Иисус Христос – истинный Бог и истинный Человек – настолько близок к нам, что нам трудно себе это представить. Иисус – это действительно С нами Бог! Израильтяне уже в древние времена утверждали, что Бог с ними. Мы же можем настаивать на этом гораздо уверенней. Ведь и любой предмет можно созерцать с большего либо меньшего отдаления.

   Странствуя по Палестине, Иисус посещал множество городов и селений и на некоторое время останавливался в них. Затем он отправлялся в другие места, чтобы там учить… В сегодняшнем Евангелии мы читаем: И, когда окончил Иисус притчи сии, пошел оттуда^[622]. Бог как бы оставлял одно место, чтобы перейти в другое и там тоже встречаться с людьми. Нечто подобное происходит во время святой Мессы, когда священник произносит установительные слова Таинства Евхаристии. В этот момент на престол приходит Сам Иисус Христос – Бог и Человек. Между тем, секунду назад Его здесь не было! Присутствие Бога в Евхаристии является единственным в своем роде. Оно продолжается так долго, как долго в дарохранительнице – этой Скинии Нового Завета – сохраняются освященные евхаристические хлеб и вино. Это присутствие касается непосредственно Тела Христова, а опосредовано – всей Пресвятой Троицы: Слова, выразившего Себя в пресвятом человеческом естестве Христа, Отца и Духа Святого, свидетельствующих о нераздельном единстве Божественных Лиц^[623]. В дарохранительнице Иисус Христос действительно пребывает – Своим Телом и Кровью, Своей душой и Своим Божеством. Выражение “Бог находится здесь, около меня”, нужно понимать в самом прямом смысле. Господи, я всей душой верую, что Ты находишься здесь, что Ты видишь меня, что Ты слышишь меня…

   Священное Учительство Церкви, опровергая всевозможные заблуждения, настаивало на реальности присутствия Христа в Святых Дарах и четко определило, как понимать само это “присутствие”. Итак, присутствие Христа в Дарах является действительным, иначе говоря, не символическим, не метафорическим и не образным. Оно также является истинным, не иллюзорным или воображаемым, и не зависящим от веры или доброй воли того, кто созерцает Святые Дары. Кроме того, оно является существенным (субстанциальным): силою Божьей, которой наделены слова священника, произнесенные над хлебом и вином, сущность (субстанция) хлеба целиком прелагается в сущность (субстанцию) Тела Господня, а сущность вина – в Кровь Господню. Таким образом преславные Тело и Кровь Иисуса Христа существенно и независимо от нашего сознания заменяют собой хлеб и вино. Хлеб и вино после пресуществления перестают существовать. После пресуществления под видом хлеба и вина (…) содержится новая реальность, которую мы по праву считаем онтологической, поскольку под упомянутыми видимостями уже не существует то, что было прежде, а нечто совершенно новое (…), причем не в силу суждения веры Церкви, а в силу объективного положения дел^[624].

   Иисус пребывает в наших дарохранительницах независимо от того, сколько именно людей – много или мало – черпают благодать из этого непостижимого присутствия. Иисус присутствует Своим Телом, Своей Кровью, Своей душой, Своим Божеством. Бог, ставший человеком, не может подарить большей близости. Творец всяческой благодати живет в лоне Церкви, чтобы непрестанно освящать ее. Таким образом мы можем утверждать, что во Христе Евхаристическом имеет место т?инственное продолжение Воплощения. По той же причине Дарохранительница должна находиться в храме “на самом достойном месте, окруженная величайшим почитанием”^[625]. Благородство, расположение и безопасность дарохранительницы должны способствовать поклонению Господу, реально присутствующему в Святых Дарах^[626].

   В Евхаристии Иисус приглашает нас обратить к Нему свои чувства, свои желания. Поклоняясь Пресвятому Таинству, почитая Христа Евхаристического, мы благодарим Его за этот дар, которого, к сожалению, так часто должным образом не ценим. Будем же как можно чаще приближаться к Нему в поисках источника благодати. Скажем Иисусу, как мы нуждаемся в Нем, как мы к Нему стремимся. Евхаристия, бережно сохраняемая в христианских храмах и часовнях, становится своего рода духовным центром приходской или монашеской общины, более того, духовным центром Вселенской Церкви и всего человечества. Ведь под Евхаристическими видами скрывается Сам Христос – Невидимый Глава Церкви, Искупитель мира, средоточие всех сердец, “Которым все, и мы Им” (1 Кор 8,16)^[627].



   43.3 Поклонение Христу в Пресвятом Таинстве является древним обычаем Церкви. Если израильтяне с таким трепетом относились к поставленной в пустыне Скинии Собрания, а затем – к Иерусалимскому храму, бывшему лишь тенью будущей реальности, то как же должны мы почитать Самого Христа, присутствующего в дарохранительнице? В первые века христианства Тело и Кровь Христовы хранились для того, чтобы можно было их преподать людям, которые не могли участвовать в святой Мессе: в особенности больным, умирающим, узникам… И они приступали к Евхаристии вдохновенно и ревностно и, таким образом, становились участниками “общения святых” в Церкви. Позднее живая вера в присутствие Христа в Святых Дарах способствовала возникновению традиции частого посещения мест, где они хранились, а затем – и к возникновению их культового почитания. Церковь поддерживала этот культ своим авторитетом и способствовала его всестороннему развитию. Христиане, – провозгласил Тридентский Собор, – почитая Пресвятое Таинство, оказывают ему поклонение, которое – по везде принятому обычаю Католической Церкви – приличествует истинному Богу^[628].

   В XIII веке Святой Фома Аквинский сочинил гимн Евхаристии, в котором верно и благочестиво выразил учение Церкви по этому вопросу. Мы можем выучить его и часто к нему обращаться, чтобы оживить наше благочестие и почтить Христа в Святом Таинстве: Боже сокровенный, славлю я тебя, Ведь под видом хлеба Ты сокрыл Себя. Я Тебе все сердце подчиняю здесь, Ибо в созерцании растворяюсь весь.

   Это смиренное и благодарное славословие, исполненное восхищения Божественным могуществом и изумления Его милосердием, включает в себя все, чему учит Церковь. Сам беззащитный Бог отдает Себя в наши руки: какой же это важный урок для меня, склонного к гордыне! С упованием, которое еще более приумножается при мысли о том, как Бог безмерно к нам близок, мы попросим Господа научить нас подчинять собственное “я” Его воле…

   Около дарохранительницы мы учимся любить. Здесь же мы обнаруживаем источник энергии, необходимой, чтобы остаться верными и утешиться в минуты печали. Христос ждет нас и радуется, когда мы заглядываем к Нему, хоть на минутку. Иисус, пребывающий в дарохранительнице, встречает измученных жизненными невзгодами людей и согревает их теплом Своего понимания и Своей любви. Рядом с Евхаристическим Христом еще более актуальными становятся слова Господа: Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас^[629]. Так будем же и впредь навещать Его! Он всегда готов принять нас и одарить бесчисленными благами.

   1. Мужество следовать за Христом в любых обстоятельствах.

   2. Независимость от человеческих суждений – необходимая составляющая добродетели мужества.

   3. Необходимость христианского свидетельства. Необходимость показывать хороший пример.



   44.1 Когда Иисус начал Свое общественное служение, многие родственники и знакомые считали Его безумцем^[630]. В ходе Его первого посещения Назарета, о котором мы читаем в сегодняшнем Евангелии^[631], Его земляки отказались видеть в Нем выдающуюся личность. В их словах, скорее, звучит едва сдерживаемая зависть: откуда у Него такая премудрость и силы? не плотников ли Он сын?… И соблазнялись о Нем.

   С самого начала за Иисусом тянулся шлейф злословия и презрения. Виной тому – Его бескомпромиссная решимость отстаивать истину, с одной стороны, и малодушный эгоизм окружающих – с другой. С течением времени поток зла становился все более полноводным. Последовали клеветнические измышления, прямые угрозы, а закончилось все смертным приговором. Даже враги Иисуса были вынуждены признать неприятную для них истину: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице^[632].

   Той же нравственной позиции – спокойного отношения к осуждению и похвалам – Наставник ждет и от Своих учеников. Как христиане, мы должны зарабатывать (а потом и поддерживать) свой авторитет в профессиональной, моральной, социальной сфере. Авторитет – это одна из граней достоинства человеческой личности. Кроме того, личный авторитет способствует нашему апостольскому свидетельству. С другой стороны, не надо забывать, что в определенных ситуациях мы неминуемо столкнемся с сопротивлением тех людей, которые не приемлют христианских нравственных принципов. Он встретит и сопротивление тех, кто, следуя за Христом, ищет лишь своей выгоды. Господь, однако, требует от нас – в экстремальных случаях и чрезвычайных обстоятельствах – чтобы мы отказались и от такого нашего достояния, как авторитет и уважение со стороны близких, отказались даже от самой жизни. Мы, с помощью благодати, должны быть к этому готовы. Ведь все, чем мы располагаем, на самом деле принадлежит Господу.

   Христианин не должен бояться, что кто-то назовет его чудаком. Наверняка, поведение человека, неуклонно верного Христу, будут ложно интерпретировать и осуждать. Однако тот, кто, будучи в языческом окружении, скрывает свое христианство и трусливо следует человеческим мнениям, вполне заслуживает упрека со стороны Иисуса: кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным^[633]. Господь ясно дает понять, что открытое исповедание своей веры – со всеми возможными последствиями и в любом окружении – это необходимое условие ученичества.

   Многие верные последователи Христа поступали именно так. К их числу принадлежали Иосиф Аримафейский и Никодим, которые – будучи прежде лишь тайными учениками Господа – открыто выразили свою приверженность Ему, когда Он еще был на кресте, и когда – с человеческой точки зрения – все казалось конченым. Иосиф Аримафейский и Никодим тайно посещают Иисуса и в обычный час, и в час победы. Но в час всеобщего малодушия они открыто и смело – audacter – исповедуют перед властями свою любовь ко Христу. – Вот и учись^[634]. Так позднее вели себя и апостолы, бесстрашно противостоявшие беззаконию Синедриона и преследованиям со стороны язычников. Они справедливо полагали, что слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, – сила Божия^[635]. Так поступал и апостол Павел, никогда не стыдившийся проповеди Евангелия и написавший своему ученику Тимофею: дал нам Бог духа не боязни, но силы и любви и целомудрия. Итак, не стыдись свидетельства Господа нашего Иисуса Христа^[636]. Ныне эти слова обращены к нам: именно мы сегодня призваны сохранять верность Учителю, даже если наше окружение и конкретные обстоятельства не способствуют этому.



   44.2 Христианин должен жить нормальной жизнью там, где ему выпало жить. Вместе с тем, его поведение во многих случаях будет резко выделяться на фоне малодушного, своекорыстного и бездуховного образа жизни его окружения и, тем более, на фоне прямо антихристианских, несовместимых с человеческим достоинством поступков, которые, к сожалению, случаются отнюдь не редко. Контраст может поражать воображение, и этому не стоит удивляться. Все те, кто далек от подлинного понимания учения Христа, будут несправедливо осуждать христиан, с иронией и ехидством высказываться в их адрес, а то и прямо оскорблять. Именно так, в свое время, вели себя и по отношению к нашему Господу.

   Нам едва ли выпадет терпеть ради Евангелия тяжкие физические муки. Однако придется столкнуться с клеветой и наветами, презрительными усмешками, дискриминацией на работе, материальным ущербом и потерей некоторых полезных связей… В этой ситуации от нас – живем ли мы в семье или находимся в кругу друзей – потребуется немалая доля выдержки и питаемого благодатью бесстрашия. Только таким образом мы сможем продолжать жить в согласии с требованиями веры. Вместе с тем, в этой неприятной ситуации может возникнуть искушение избрать легкий путь: избежать непонимания и отторжения, избавиться от насмешек – и все это – ценой измены той нравственной позиции, которой должен придерживаться настоящий христианин. Иногда может закрасться предательская мысль: а, может быть, не стоит сжигать за собой мосты, терять друзей, плевать в колодец, из которого потом придется черпать?… Искушение подчиниться людским суждениям возникает в том случае, если мы скрываем кто мы есть, не ценим великого призвания ученика Христова – жить с Ним и свидетельствовать о Нем. Христианин должен “не стыдиться свидетельства Господа нашего” (2 Тим 1,8). В ситуациях, требующих свидетельства веры, христианин должен исповедовать ее без колебаний^[637].

   В этих тяжких ситуациях христианин должен спросить себя самого: какими взглядами он намерен руководствоваться – теми, которые были провозглашены Господом или теми, которые находят одобрение у людей? Человеческие суждения часто могут быть продиктованы соображениями собственной выгоды: желанием избежать мелких неприятностей, всем понравиться, не выделяться из массы. Но разве Господь не требует от нас как раз “выделяться”, жить в послушании требованиям веры и любви, теплящимися в нашем сердце? Разве Он не ждет от нас свидетельства, вдохновленного нашими глубочайшими убеждениями, свидетельства, выраженного хотя бы молчанием, несколькими словами, жестом, выражением лица? Последовательность в вере, которую необходимо подтверждать поступками – это лучшее доказательство привлекательности христианства, лучшее приглашение для неверующих вернуться в дом Отца. К сожалению, мы далеко не всегда осознаем этот факт.

   Для многих людей, недавно обратившихся ко Христу, зависимость от мнения окружающих – это самое большое препятствие на избранном ими пути. Знаете ли вы, – спрашивает святой пастырь из Арса, – какое искушение дьявол прежде всего подсовывает человеку, решившемуся служить Богу лучше, чем прежде? Это – человеческое мнение^[638]. Все дело в том, что каждому человеку присуще врожденное чувство стыда. Стыд побуждает его избегать ситуаций, делающих его смешным. И все же, мы найдем свое счастье, приняв сторону Иисуса Христа. Мы будем делать это каждый раз, когда потребует Господь. И нам никогда не придется пожалеть о том, что мы жили в согласии с христианской верой.



   44.3 Очень многие окружающие нас люди нуждаются в ясном и понятном христианском свидетельстве. Сколько же добра мы можем сделать, если будем вести себя образцово! Как же нуждается этот мир в трудолюбивых, порядочных, доброжелательных и последовательных христианах! Как часто нам приходится слышать о “смелых статьях”, критикующих учение Папы, защищающих практику абортов, рекламирующих противозачаточные средства… Однако на самом деле быть мужественным в наше время – это значит защищать авторитет Папы в сфере веры и нравственности, защищать человеческую жизнь с момента зачатия, защищать многодетную семью, защищать нерушимый характер брака… Скольких же колеблющихся утвердил в истине пример пламенных исповедников! Папа Иоанн Павел II, обращаясь к многодетным семьям во время одного из своих визитов в Польшу, сказал следующее: В современном мире вы – свидетели того счастья, которое представляет собой семья, в которой ярко цветет любовь, пусть даже ценой многих жертв. Не бойтесь же своего свидетельства! Мир может не понимать вас, мир может недоумевать, почему вы не избрали более легкий путь, однако мир нуждается в вашем свидетельстве – мир нуждается в вашей любви, в вашем доброжелательстве, в вашем счастье^[639].

   Для того, чтобы справиться со многими опасениями, крайне необходимо бесстрашие – этот дар Божий Его детям. Мы не можем допустить, чтобы Господом пренебрегали, изгоняли Его из общественной жизни. Мы не можем допустить, чтобы несколько “активистов” помещали Его – как в заключение – в сферу личной совести, пользуясь бездействием испуганных людей доброй воли.

   Нас не может удивлять сам факт возникновения искушений: пройти мимо ситуаций, не совместимых с Евангелием, якобы не замечая их. Даже апостол Петр, после сошествия Святого Духа утвержденный земным главой Церкви, под давлением человеческих мнений допустил мелкие уступки враждебному окружению, на что, хотя и доброжелательно, но весьма решительно, обратил его внимание апостол Павел^[640]. Этот эпизод, не затрагивая святости и единства Церкви, свидетельствует о полной искренности апостолов: Павел с почтением относится к Петру – главе Церкви, а Петр со смирением принимает вразумление от Павла. Так и мы можем сделать много полезного, если прибегнем – когда в том возникнет нужда – к вразумлению: братскому, бесстрашному и уважительному.

   Господь Иисус Христос предлагает нам пример для подражания. С момента посещения Назарета Он считался с тем, что многие Его соотечественники не принимают Его. Однако при этом Он не искал популярности. Единственно значимым для Него было исполнение воли Отца. Не перестал Он и исцелять, хотя прекрасно знал, что за Ним следят: не сделает ли Он этого в субботу^[641]. Иисус с самого начала Своего служения четко знает Свои цели. Ни разу мы не видим Его колеблющимся, нерешительным, склонным к дешевому компромиссу в словах или делах. Такой же последовательности Иисус требует и от Своих учеников. Таким образом Он прививает ученикам Свой образ жизни. Ему совершенно чужда горячность, но в еще большей степени – нерешительность, склонность к отказу от Своих взглядов и к компромиссным суждениям. Все Его существование, вся Его жизнь – это одно “да” или “нет”. Иисус – всегда Тот же, Он “всегда готов”. Он и говорит, и действует с ясной головой и твердой волей^[642].

   Заканчивая наше размышление, мы попросим Пресвятую Богородицу помочь нам никогда не забыть слов, приписываемых одному из Отцов Церкви: Тот, кто стремится всех возлюбить, спасется. Зато тот, кто стремится всем понравиться, не спасется никогда.

   1. Молчание Иисуса.

   2. Ситуации, когда необходимо свидетельствовать: и словом, и делом. Не вступать “в заговор молчания”.

   3. Бесстрашие и мужество в повседневной жизни. Жить в согласии с верой и призванием.



   45.1 В течение тридцати лет Своей жизни в Назарете Иисус молчал: Его тайну – тайну Сына Божия – знали лишь Мария и Иосиф. Когда же Он вновь пришел в Свою деревушку, то удивил земляков Своей мудростью и чудесами: до сих пор они видели в Нем лишь добросовестного труженика.

   В течение трех лет Своего общественного служения Иисус часто остается наедине с Отцом и пребывает в молчании. Он стремится избежать суеты и горячечной ревности следовавших за Ним толп народа. Он не позволяет им провозгласить Себя царем, Он избегает огласки, Он запрещает исцеленным рассказывать о Себе…

   Весьма показательно молчание Иисуса перед лицом прямой враждебности и в минуту Страстей: Он молчал и не отвечал ничего^[643]. Беззащитный Иисус молчит в ответ на потоки льющихся на Него ложных обвинений! Бог, наш Спаситель, – поясняет Святой Иероним, – позволяет Себя умертвить подобно агнцу, безмолвно: Он не жалуется и не защищается. Иисус Своим молчанием заслужил прощение мятежу и самооправданиям Адама^[644]. Иисус молчит во время судебного процесса у Ирода и Пилата. Он молча стоит перед вопящей, возбужденной толпой и обвинителями, которые, при помощи лжесвидетелей, извращают Его учение: И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал. Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя? И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился^[645].

   Молчание Бога перед лицом человеческих страстей и ежедневно совершаемых людьми грехов – это молчание, исполненное не гнева и презрения, но терпения и любви. Молчание Иисуса на Голгофе – это молчание Бога, пришедшего искупить всех людей Своим неизреченным страданием на Кресте. Молчание Иисуса в дарохранительнице – это молчание ожидающей взаимности любви. Эта любовь терпелива и пламенна, эта любовь ревнива – в том случае, если мы не приходим к ждущему нас Иисусу или делаем это небрежно, “между прочим”.

   Молчание Христа в период Его земной жизни не является маской внутренней пустоты, но свидетельствует о Его мужестве и духовном богатстве. Все те, кто не устает жаловаться на встреченные трудности и неудавшуюся судьбу, те, кто на каждом углу кричат о своих проблемах, те, кто не в силах снести замечаний в свой адрес, те, кто склонны постоянно объяснять, почему что-то делается или не делается, те, кто пускается в многословные разглагольствования о мотивах и причинах своих поступков, при этом заискивающе ожидая чьего-то одобрения – все они должны учиться у молчащего Иисуса! Будем же подражать Ему: постараемся не роптать и не вовлекать в наши неприятности других людей! Постараемся терпеливо нести груз тягот и неуверенности, которых всегда будет немало, постараемся не перекладывать тяжесть своих проблем на чужие плечи, постараемся взять на себя ответственность за свои дела и поступки, не прибегая к оговоркам и оправданиям, постараемся исполнять свои обязанности, ориентируясь на умножение славы Божией, а не на одобрение людей…

   Иисус же молчал. Нам тоже нужно научиться молчать. Болтливая душа никогда не достигнет святости^[646]. Очень часто как раз ребячливость – гордыня и тщеславие – побуждает человека выплескивать то, чему следовало бы оставаться похороненным в глубинах нашей души. Мы произносим слова, которым лучше было бы не звучать никогда. В океане пустословия и празднословия монументальная фигура молчащего Христа навсегда останется непревзойденным Образцом. Его пример учит нас молчать, когда нас несправедливо обвиняют, когда на нас клевещут. В тишине и уповании крепость ваша, говорит нам Святой Дух устами пророка Исаии.^[647]



   45.2 Однако Иисус не всегда молчал. Иногда молчание может содействовать лжи. Есть и молчание заговорщиков, и молчание трусов. Есть молчание, рожденное страхом перед последствиями, боязнью себя скомпрометировать, привязанностью к комфорту, а также молчание, продиктованное “позицией страуса”: бегством от реальных проблем, беспринципным стремлением во что бы то ни стало избежать конфликтов. Это молчание оставляет в стороне важнейшие вопросы, пускает на самотек процессы, уже давно требующие решительного вмешательства, отказывается от необходимого братского вразумления – в семье, на работе, в отношениях с руководством и подчиненными, с друзьями и недоброжелателями…

   Слово Иисуса весьма авторитетно. Кроме того, оно решительно обличает всякое зло и лицемерие: Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов и лицемерно долго молитесь…^[648] Господь всегда говорил правду и не боялся идти против течения.

   Святой Иоанн Креститель, о мученической смерти которого повествует сегодняшнее Евангелие^[649], был гласом вопиющего в пустыне. Его пример учит нас говорить обо всем, что должно быть высказано, хотя бы нам и казалось, что наши слова не встречают отклика. Господь не допустит, чтобы доброе семя осталось без плода: нам следует делать то, что мы должны делать, не ожидая сиюминутных результатов. Если бы каждый христианин всегда высказывался в согласии со своей верой, мы давно бы уже изменили этот мир. Мы не можем молчать перед лицом таких тревожных явлений, как ширящиеся аборты, кризис брака и семьи, требования исключить религию из процесса воспитания подрастающего поколения… Мы не можем молчать перед лицом нападок на Папу и Пресвятую Богородицу, перед лицом инсинуаций на тему Церкви, в истинности и святости которой мы имели столько поводов убедиться… Молчание порой равносильно сотрудничеству со злом. Так происходит, если мы уклоняемся от обязанности говорить, накладываемой нашим общественным положением – в семье или на работе, – а также тем фактом, что мы – христиане. Известная пословица: “слово – серебро, а молчание – золото”, не всегда оправдывается. Если бы католики говорили в некоторых обстоятельствах, если бы, например, отказались от любой материальной поддержки книг и журналов, сеющих опустошение в душах, эти издательства давно бы уже перестали существовать. Какая печальная ситуация: с одной стороны, враг Церкви, который, ни мало не смущаясь, осыпает оскорблениями святую веру; с другой стороны, католик который молчит и стремится незаметно дезертировать из рядов тех немногих, кто еще Церковь почитает. Это потому, что он стыдится защищать свою веру, он не знает, что сказать, у него нет аргументов, способных опровергнуть и разоблачить ложь^[650].

   Мы обязаны говорить, когда это необходимо. Такие ситуации возникают постоянно – и в малой группе, к которой мы принадлежим, и во время случайной перепалки в школе, и при встрече с друзьями, соседями, клиентами… Порой нам следует высказаться в автобусе, в котором мы путешествуем, порой – с трибуны, если мы занимаем соответствующее общественное положение. Написать письмо – тоже значит говорить. Таким образом мы сможем подбодрить приятеля или поблагодарить автора полезной статьи, или выразить свой протест против политики редакции периодического издания, касающейся событий из жизни Церкви, или опровергнуть фактические ошибки в газетном материале, излагающем учение Церкви по какому-либо вопросу. Говорить необходимо с любовью, но – одновременно – и с мужеством. Собственно, без мужества нет и любви. Кроме того, говорить следует доброжелательно, принимая во внимание слабую осведомленность собеседника, за которую он, возможно, не несет ответственности. Нельзя допускать грубости и агрессии, нетактичности и предвзятого отношения к собеседнику – все это несовместимо с достоинством ученика Христа. В то же время, мы должны говорить “со властью” – так, как это делал Господь.



   45.3 Если бы Иоанн Креститель, почувствовав приближение смертельной опасности, замолк или попытался “выйти из игры”, он не был бы казнен в Иродовой темнице. Но Иоанн так не поступил: он не был тростью, ветром колеблемой. Он до конца остался верен своим принципам и своему призванию. Промолчав, он прожил бы на несколько лет дольше, однако его ученики не стали бы первыми учениками Иисуса, по слову пророка Исаии, не “подготовили бы путей Господу”. В этом случае Иоанн не исполнил бы своего призвания, и его жизнь не имела бы смысла.

   От большинства из нас Иисус не требует пролития крови, но по-прежнему ждет бесстрашия и мужества, ареной для которых должны стать обычные житейские ситуации повседневности. Иногда Господь потребует выключить непристойную телепрограмму, иногда – провести апостольскую беседу, не откладывая ее “в долгий ящик”… Иногда Он потребует отказаться от бесплодных жалоб, которые ни к чему не приводят, и призовет послужить людям своими знаниями, продуктивными решениями, своим оптимистическим мировоззрением, своим умением подчеркнуть подлинные ценности: радость многодетной семьи, глубокое удовлетворение, порождаемое сознанием выполненного долга, счастье чистой любви, которая никогда не увянет, если ее питает добродетель целомудрия…

   Есть трусливое молчание, с которым мы должны бороться. Это, в числе прочего, и молчание в отношениях с людьми, которых Господу было угодно сделать нашими ближними и которым мы обязаны помогать, поддерживать их на пути к Богу. Между тем, бесстрашие в жизни начинается с бесстрашия по отношению к самому себе, с искренности по отношению к духовному руководителю.

   Если наши друзья увидят, что мы живем в согласии с принципами своей веры, не притворяемся, не скрываем своих взглядов, оказавшись во враждебном религии окружении, то наш добрый пример и их привлечет к Богу. Наше живое свидетельство приведет к Богу многих, как и мученичество – свидетельство веры первых христиан – спасло многих их современников.

   В этот день, особым образом посвященный Пресвятой Богородице, мы попросим Ее научить нас молчать, когда необходимо молчать, и говорить, когда необходимо говорить.

   1. Умножение хлебов. Иисус заботится о Своих последователях.

   2. Чудо умножения хлебов предвосхищает установление таинства Евхаристии, в котором Иисус предлагает в пищу Себя Самого.

   3. Готовиться к каждому очередному Причастию, как если бы это было единственное Причастие в нашей жизни.



   46.1. Господи, Ты послал нам с неба готовый хлеб, имеющий всякую приятность по вкусу каждого^[651].

   Сегодняшнее Евангелие^[652] повествует, как Господь приплыл на лодке на пустой и безлюдный берег озера, а народ, услышав о том, пошел за Ним из городов пешком. Вышедший из лодки Иисус увидел множество людей и сжалился над ними, и исцелил больных их. Иисус совершил ряд исцелений, хотя люди не просили Его об этом. С другой стороны, уже сам факт, что они поспешили за Господом и принесли с собой больных, свидетельствовал об их глубокой, испытанной вере. Евангелист Марк отмечает, что Иисус оставался в том месте долгое время^[653] – вплоть до позднего вечера. Он учил во множестве шедших за Ним людей: ведь они были как овцы, не имеющие пастыря. Господь с радостью отдавал Свое время людям. Но вот, ученики начинают проявлять некоторое беспокойство. Они считают себя обязанными вмешаться: места вокруг безлюдные, а пора – поздняя. Отпусти народ, чтобы они пошли в селения и купили себе пищи, – говорят они Учителю. На что Иисус неожиданно отвечает: не нужно им идти, вы дайте им есть. Апостолы проявляют послушание: они делают все, что в их силах: находят пять хлебов и две рыбы. Между тем, на пустынном берегу находится около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей. И тут, имея в Своем распоряжении пять хлебов, две рыбы плюс послушание учеников, Иисус совершает поразительное чудо.

   Он велел людям сесть на траву, а затем, взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и, преломив, дал хлебы ученикам, а ученики народу. И ели все и насытились. Господь проявляет заботу о тех, кто следует за Ним. Он не упускает из виду их физические потребности, особенно – в ситуации крайней необходимости. При том Он ждет от нас сотрудничества. И это – несмотря на то, что наши возможности весьма ограничены. Если ты помогаешь Ему (пусть даже твоя услуга – сущая безделица), как помогали Ему Апостолы, Он расположен творить чудеса, умножать хлебы, изменять волю, просвещать самые темные умы, наделять – с необыкновенной благодатной щедростью – искренностью и прямодушием тех, кто никогда не знал, что это такое.

   Все это… и более того, если ты помогаешь Ему всем, что у тебя есть^[654]. В таком случае мы сможем глубже понять то, что пишет по этому поводу апостол Павел во втором чтении: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? (…) Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем^[655].

   Ни проблемы личной жизни (мелкие и крупные неприятности, страдания, болезни и т.д.), ни трудности, возникающие в связи с нашим апостольским служением (сопротивление многих людей учению Христа, враждебное отношение к самой идее Креста и жертвы…), не могут разлучить нас с нашим Наставником – Христом Иисусом. В Нем – источник наших сил и отваги.



   46.2 Повествование о чуде начинается теми же словами, которыми Евангелия и апостол Павел описывают установление Евхаристии^[656]. Это совпадение подразумевает, что данное чудо, являющееся свидетельством Божественного милосердия Иисуса к нуждающимся, одновременно указывает на будущую Евхаристию, о которой Господь расскажет в Своей проповеди в Капернаумской синагоге^[657]. Так понимали этот эпизод многие Отцы Церкви. О жесте Господа, возведшего Свой взор ввысь, вспоминает Римский Канон святой Мессы: Возвел очи к небу, к Тебе, Богу Отцу Своему Всемогущему… Вспоминая чудо умножения хлебов, мы подготавливаемся к участию в куда большем чуде: в преложении хлеба в Тело Христово, предназначенное стать пищей для всех без исключения людей.

   То чудо на берегу озера явило могущество и любовь Господа к людям. Благодаря Его могуществу и любви, мы имеем возможность вкусить Тело Христово под т?инственными видами. На протяжении многих веков Господь будет питать Своим Телом множество голодных и нуждающихся верных, спешащих к Нему со всех концов земли. По словам Святого Фомы Аквинского (из написанной им секвенции на праздник Божия Тела): Берет один – берет тысяча. Тот и те – в равной мере, ибо не исчезает Господь…

   Так раскрывается подлинное значение чуда умножения хлебов. От этого оно не становится менее реальным. Оно – само по себе велико, но, кроме того, указывает на Доброго Пастыря, пасущего стадо Свое. Таким образом неизмеримо возрастает его вес. Можно утверждать, что чудо умножения хлебов предвосхищает новый порядок вещей. Великое множество людей примет участие в Евхаристическом пиршестве и, не менее чудесным образом, вкусит безмерно более совершенную пищу.

   Факт появления вблизи Господа множества людей свидетельствует о том глубоком впечатлении, которое Он на них произвел. Очень многие готовы были последовать за Иисусом на пустынные холмы, расположенные вдали от оживленных дорог и населенных пунктов. Они пошли за Ним без всяких запасов, не желая тратить время на поиски воды и пищи, опасаясь потерять из виду Господа. Это – хороший пример для всех нас, особенно если у нас возникают проблемы с тем, чтобы навестить Иисуса или принять Его у себя. Ради встречи с Господом нужно пойти на любые жертвы.

   Евангелист Иоанн свидетельствует, что это чудо пробудило великий энтузиазм в среде насытившейся толпы^[658]. Если те люди из-за куска хлеба – хотя умножение хлебов великое чудо – с таким энтузиазмом и восторгом Тебя приветствовали, как же должны быть благодарны мы – за все те дары, которыми Ты осыпаешь нас, и в особенности за то, что ты без остатка отдаешь нам Себя в Причастии?^[659]

   В святом Причастии мы ежедневно принимаем того же Иисуса – Сына Марии – когда-то поздним вечером совершившего великое чудо на берегу озера. В частице Святого Причастия мы обладаем Христом всех тайн Искупления: Христом Магдалины, блудного сына и женщины-самарянки, Христом воскресшим, восседающим одесную Отца (…). Это чудесное присутствие Христа среди нас должно преобразить всю нашу жизнь (…). Он – посреди нас: в каждом городе, в каждой деревне (…)^[660]. Господь ждет нас и скучает, если мы медлим прийти к Нему.



   46.3 В сегодняшней литургии мы читали ответный псалом: Очи всех уповают на Тебя, и Ты даешь им пищу их в свое время; открываешь руку Твою и насыщаешь все живущее по благоволению.^[661]

   Иисус в действительности присутствует в Евхаристии, и этот факт возносит данное таинство на недосягаемую высоту. Если мы стремимся выразить свою любовь к кому-либо, то дарим этому человеку какой-то предмет, открытку, приходим к нему на помощь, оказываем различные услуги, стараемся быть поближе к нему, но – при всем том – не можем до конца отдать ему самих себя. Иисус Христос, однако, может сделать это: Он отдает нам Себя, соединяя и отождествляя нас с Собой. А мы – те, кто ищет Его еще более ревностно и настойчиво, чем упомянутое “множество народа”, забывшее о себе и о пище – находим Его ежедневно в Причастии. Он ждет каждого из нас. Он ожидает, что мы попросим Его исцелить наши немощи, защитить от опасностей и сомнений, могущих разделить нас с Ним. Он духовно оживотворяет нас. Каждое святое Причастие – это источник благодати, новый свет, новый стимул, который – порой незаметным образом – дает нам силы для повседневной жизни. Господь хочет, чтобы эта наша жизнь была прекрасна – и с человеческой, и с божественной точки зрения, и чтобы наши труды привели к Нему.

   Между тем, степень нашего участия в таинствах зависит от нашего внутреннего расположения: ведь таинства производят тем больший эффект, чем более совершенным является расположение, в котором их принимают^[662]. Речь идет о повседневном состоянии души и тела, о все более горячем стремлении достичь святости и чистоты, о неукоснительном выполнении указаний духовника в том, что касается частоты исповеди, о немедленном – как только возникнет такая потребность – покаянии. Любовь станет источником нашего глубокого “евхаристического благочестия”. Оно, – говорит папа Иоанн Павел II, – еще более приблизит вас к Господу. Оно потребует от вас соответствующей подготовки к таинству исповеди, которое ведет к Евхаристии, точно так же, как и Евхаристия ведет к исповеди^[663]. Оба эти таинства, облагораживающие душу, одухотворяющие и очищающие любовь, внутренне связаны между собой. Тот, кто хочет принять Христа в евхаристическом Причастии, должен пребывать в состоянии благодати. Если человек сознает, что совершил смертный грех, он не должен приступать к Евхаристии, не получив предварительно отпущения грехов в таинстве Покаяния^[664].

   Чем ближе момент святого Причастия, тем более интенсивной должна становиться наша подготовка – подготовка веры и любви. Ты когда-нибудь думал о том, как бы ты подготовился к принятию Господа, если бы имел возможность причаститься только один-единственный раз в жизни?

   Возблагодарим же Господа за ту легкость, с которой мы можем приблизиться к Нему, но… мы должны благодарить Его за это, со всем тщанием приготавливаясь к Причастию^[665], как если бы это было единственное Причастие в нашей жизни, или последнее Причастие. Какое-то Причастие и в самом деле станет последним, после чего мы встретимся лицом к лицу с Иисусом, с Которым мы так безмерно глубоко соединялись в Святом Таинстве. Как же обрадуют Иисуса те знаки внимания, которые мы – побуждаемые верой и любовью – Ему оказываем!

   Боже, Отче наш, окружай неустанной опекой всех, кого питаешь Твоим Таинством, не лиши их помощи и соделай достойными спасения вечного, – просим мы Господа в сегодняшней литургии^[666].

   1. Манна – это символ и предвосхищение Евхаристии – истинной пищи духовной.

   2. Хлеб жизни.

   3. Отдавать себя Христу во время каждого святого Причастия. Присутствие Христа в душе.



   47.1 Иисус сказал: Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда^[667].

   Охваченная энтузиазмом толпа, ставшая свидетелем чудесного умножения хлебов и рыб, принимается искать Иисуса на берегах озера. Не найдя ни Иисуса, ни Его учеников, люди сели в лодки и приплыли в Капернаум, где вновь стали разыскивать Его. Евангелист Иоанн рассказывает нам в сегодняшнем Евангелии^[668], как там – в Капернаумской синагоге – было впервые возвещено установление Евхаристии.

   Совершив накануне чудо умножения хлебов, Иисус пробудил в людях самые сокровенные надежды. Тысячи людей оставили свой дом, чтобы увидеть Господа и услышать Его проповедь. Испытывая небывалый душевный подъем, они хотели тут же провозгласить Его царем. Однако Иисус отдалился от них. Когда же толпа людей вновь встретила Его, Он сказал: истинно, истинно говорю вам: вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились.

   Вы ищите Меня, – поясняет Блаженный Августин, – руководствуясь плотскими, а не духовными соображениями. Сколько же людей ищет Иисуса, руководствуясь исключительно материальными интересами! (…) Очень редко ищут “Иисуса для Иисуса”^[669]. Так будем же искать Иисуса ради Него Самого!

   Иисус не удовлетворяется восхищением толпы, возбужденным материальными интересами и практическими соображениями. Он, с безграничной любовью и удивительным бесстрашием, представляет им неизреченный дар Евхаристии, в котором Сам дает Себя в пищу. Он не смущается тем фактом, что многие Его недавние “поклонники” теперь оставляют Его. Понемногу – шаг за шагом – Он вводит Своих слушателей в тайну Евхаристии: Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий, ибо на Нем положил печать Свою Отец, Бог. Итак сказали Ему: что нам делать, чтобы творить дела Божии? Иисус сказал им в ответ: вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал.

   Несмотря на то, что многие из присутствовавших тут людей буквально накануне были свидетелями чуда, они вновь просят Его “показать знамение”: какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили Тебе? (…) Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть.

   Сегодняшнее первое чтение^[670] повествует о милости Господа к израильтянам, странствующим по пустыне: Он ежедневно питал их посылаемой с неба манной. Этот “хлеб с неба” является символом и предвосхищением Евхаристии, установление которой было впервые возвещено Иисусом в маленьком городке на берегу Геннисаретского озера. Иисус Христос – это истинная пища: она преображает нас изнутри и дает нам силы исполнить наше христианское призвание. Лишь благодаря Евхаристии возможна героическая верность христианским добродетелям: любви вплоть до прощения врагов, вплоть до теплого чувства к тем, кто причиняет нам боль, вплоть до посвящения своей жизни ближнему; чистоте во всякое время и во всякой жизненной ситуации; терпению, особенно в страданиях и перед лицом шокирующего молчания Бога в критические моменты истории и нашей собственной жизни. Поэтому, – настаивает папа Иоанн Павел II, – чтобы быть настоящими христианами, обязательно станьте людьми Евхаристического духа^[671].

   Мы помолимся Господу вместе со знаменитым поэтом Данте Алигьери: Да ниспошлется нам дневная манна // Без коей по суровому пути // Отходит вспять идущий неустанно!^[672] И в самом деле, жизнь без Христа подобна утомительному путешествию по безводной пустыне – путешествию, у которого нет цели.



   47.2 В то время как иудеи утверждают, что “хлеб с неба” им даровал Моисей, Иисус подчеркивает, что на самом деле это сделал не Моисей, а Его Отец Небесный. Это Он дает вам истинный хлеб с небес. Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру.

   Господь подчеркивает это, чтобы показать Свое превосходство над Моисеем. Моисей никогда не решался утверждать, что это он дал нетленную, но пребывающую в жизнь вечную, пищу. Иисус обещает много больше, чем Моисей. Тот обещал царство, текущую молоком и медом землю, мир в веке сем, многочисленное потомство, физическое здоровье и прочие земные блага (…); насыщение уже здесь – на земле – но тленной пищей. Христос же обещает пищу нетленную, пребывающую в жизнь вечную^[673].

   Все, присутствовавшие в то утро в Капернаумской синагоге, знали, что манна – эта пища, которую иудеи ежедневно собирали в пустыне – является символом мессианских благ. Потому-то они и требуют от Господа, чтобы Он совершил подобное чудо. Однако они не могли себе представить, что на самом деле манна символизирует иной мессианский дар – святую Евхаристию.

   Иисус утверждает, что та, прежняя манна не была настоящим “хлебом с небес”, поскольку вкушавшие ее умерли. Только Его Отец Небесный может дать людям тот хлеб – ни с чем не сравнимый, чудесный. Собравшиеся в синагоге просят: Господи! подавай нам всегда такой хлеб! На что Иисус отвечает: Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда. Господь, не опасаясь того, что Его не поймут или от Него отвернутся, старается объяснить, что этот хлеб – реален. Восемь раз подряд он повторяет слово есть – чтобы не оставить в этом ни малейших сомнений. Христос становится нашей пищей и, таким образом, приобщает нас к жизни вечной, которую Сам приносит: хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира. В Евхаристии мы становимся причастниками Его Тела и Крови^[674]. Евхаристия – это совершенное исполнение слова Писания: радость Моя с сынами человеческими^[675]. Иисус Евхаристический – это воистину Эммануил – С нами Бог! Он Сам отдает Себя нам в пищу – чтобы мы жили, чтобы наша жизнь продолжилась за чертой физической смерти.

   Самым великим безумцем был и пребудет Он. Может ли быть безумие больше того, чем то, с которым Он отдает Себя... и отдает нам, грешным?

   Было бы безумием избрать долю беззащитного Младенца; но тогда бы многие злодеи смягчились бы душою при виде Его, не в силах причинить Ему вреда. Он пошел дальше: Он возжелал умалиться еще и еще и отдаться в еще большей мере. И тогда Он стал пищей, стал Хлебом.

   – Божественный Безумец! Как обращаются с Тобою люди? И я сам?^[676]. Как я готовлюсь принять Тебя? Как я верую, чему радуюсь, чего желаю? Примем теперь конкретное решение с мыслью о ближайшем Святом Причастии, к которому мы намереваемся приступить – может быть, через несколько часов, может быть, через несколько минут… Это Причастие не должно быть таким же как предыдущие: мы должны принять его с еще более горячей, еще более совершенной любовью!



   47.3 В Святом Причастии Сам Господь во всей Своей полноте – с Плотью и Кровью, Душой и Божеством – отдает нам Себя, неизреченно и сокровенно соединяется с нами. Мы реально уподобляемся Ему: наша жизнь преображается и уподобляется Его жизни. В Святом Причастии Христос – не только среди нас, но и в нас. Жить жизнью Евхаристии – это значит оставить коморку собственной жизни и войти в бесконечную жизнь Христа^[677].

   Христос живет в нас не так, как “живут в нас наши друзья” – в нашем сознании, в пробудившихся воспоминаниях… Христос же – после Причастия – пребывает в нашей душе действительно, реально и сущностно. Я – пища для взрослых, – сказал Господь Блаженному Августину, а мы применим эти Его слова к Евхаристии, расти – и ты вкусишь Меня. И не ты изменишь Меня в себе, как телесную пищу, но ты изменишься во Мне.^[678] Христос дарит нам Свою жизнь! Он “обоживает” нас! Он преображает нас в Себя! Он изливает в нашу измученную душу благодать, добытую бесчисленными заслугами Его Страстей, утешает и ободряет нас. Он дает нам место в Своем всесовершеннейшем Сердце, чтобы наши сердца уподобились Сердцу Его. Причастие укрепляет наш союз со Христом. Главным плодом принятия Евхаристии в Причастии является глубокое единение со Христом Иисусом. Господь ведь говорит: “Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне и Я в нем” (Ин 6,56). Жизнь во Христе обретает свой фундамент в евхаристической Трапезе: “Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною” (Ин 6,57)^[679]. Евхаристия – это источник всех даров благодати и плодов жизни вечной для всего человечества и для каждого конкретного человека: ведь в этом таинстве содержится все духовное благо Церкви^[680]. Если мы как можно чаще будем размышлять о действии, производимом этим таинством в достойно принимающей его человеческой душе, то сможем приобрести немало плодов евхаристического и духовного Причастия, и, тем самым, кратчайшим путем приблизимся к Богу. Мы поймем, что частое – даже ежедневное – Причастие просто необходимо нам. Мы будем стараться как можно лучше к нему подготовиться и от всего сердца благодарить Бога, приняв его. Мы ежедневно будем говорить Христу: Господи! подавай нам всегда такой хлеб.

   И тогда наша, оживотворенная добродетелями Иисуса, душа вознесется в горнюю страну. Она как бы воплотится в Христа, станет частью Его Мистического Тела. И тогда мы сможем от всего сердца воскликнуть: Уже не я живу, но живет во мне Христос^[681].

   Во время каждого Святого Причастия находят свое подтверждение слова Господа: кто любит Меня, (а трепетно и нежно принять Христа – это и есть высшее проявление любви к Нему) тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим^[682]. Душа превращается в храм и жилище Святой Троицы. Она проникается внутренней жизнью Божественных Лиц, участвует в Их отношениях. Так укрепляется, возрастает и развивается Божественное семя, посеянное в душе в момент святого Крещения.

   Принимая Христа в Причастии, мы можем сказать Ему: Господи, на Тебя уповаю, поклоняюсь Тебе, люблю Тебя, умножь мою веру. Будь поддержкой моей слабости, Ты, что остался в Евхаристии беспомощным, дабы исцелить слабость созданий Твоих^[683]. Мы обращаемся к Пресвятой Деве Марии: Она – имевшая возможность в течение тридцати трех лет воочию созерцать Своего Сына и оказывавшая Ему наивысшее почтение и милость – испросит те же чувства – чувства прославления и любви – для нас.

   1. Лишь Господь может наполнить Собой наше сердце.

   2. Наша жизнь – коротка и ограничена по времени. Должным образом использовать земные реалии, чтобы заслужить вечную жизнь в раю.

   3. Использовать время “для Бога”. Отрешенность от привязанности к вещам.



   48.1 Итак, если вы воскресли со Христом, то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном, – призывает нас апостол Павел в сегодняшнем втором чтении^[684]. Земные блага преходящи, они не в состоянии насытить человеческое сердце, хотя бы их было очень много.

   Земная жизнь человека коротка^[685], а большая ее часть протекает среди скорбей и трудов. Ветер времени разметает все человеческое, не оставляя после себя следов^[686]. Иногда нам удается сколотить немалое состояние, которое, однако, мы вынуждены оставить другим. Зачем же столько усилий и трудов, если мы не можем взять с собой приобретенного? Суета сует, все суета, – слышим мы еще одно литургическое чтение^[687].

   И вот, среди суеты, пустоты и абсурда вздымается Твердыня – Бог: Приидите, воспоем Господу, воскликнем [Богу], твердыне спасения нашего; предстанем лицу Его со славословием, в песнях воскликнем Ему^[688]. Только Бог придает смысл жизни, работе, страданиям…

   Человеческое сердце склонно обращаться к земным реалиям, забывать о духовном измерении. Оно легко привязывается к земным вещам, считая их чем-то главным, единственно существующим. В Евангелии^[689] Господь использует ситуацию раздела наследства как повод для разговора о подлинных ценностях в перспективе неминуемого окончания земной жизни. Памятование о смерти – собственной смерти, к которой мы стремительно приближаемся – проливает дополнительный свет на проблему смысла жизни и значимости земных благ. Господь рассказал притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись.

   Господь дает нам понять, что увлечение души, сотворенной для вечности, богатством и материальным благополучием – это верх глупости. Не на таких основах зиждется счастье, не на таком фундаменте следует строить свою жизнь. Смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения^[690]. Богатый землевладелец из притчи формулирует собственный идеал, беседуя сам с собой. Он полагает, что находится в безопасности: ведь в его распоряжении – имущество, гарантирующее стабильность и благополучие. Для этого человека, как и для многих других, жить – это значит как можно больше потреблять: мало работать, зато много есть, пить, наслаждаться, иметь средства, которых хватит на многие годы. Этот жизненный идеал исключает любовь к Богу и другим людям. Нет ни одного мотива, который побудил бы богача поделиться с ближними.

   Богач предпринимает меры, чтобы защитить свое имущество – самое главное, что у него есть в жизни: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда (…) все добро мое. Тем не менее, все, что зиждется не на Боге, зиждется на песке. Безопасность, обеспечиваемая материальными благами, хрупка, ненадежна и недостаточна. Только Сам Бог может сделать нашу жизнь осмысленной.

   Во время сегодняшнего размышления мы должны спросить самих себя: чем живет мое сердце? Мы знаем, что цель нашей жизни – взойти на небеса, поэтому нам необходимо отрешиться от того, чем владеем и чем пользуемся. Ради этого следует предпринять конкретные шаги. Кроме того, следует устроить все так, чтобы другие – более нуждающиеся – люди могли пользоваться принадлежащими нам благами. Нам самим следует поддерживать апостольские начинания – и материально, и личным участием.



   48.2 Диалог богатого землевладельца с самим собой был прерван Богом. До этого богач не принимал Его в расчет. И вот, теперь Бог дает ему понять, как он ошибся. Безумный! – говорит Господь богачу, – в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? В данном случае не смогут помочь накопленные богатства. Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет.

   Наша земная жизнь – это время приобретения заслуг, предоставленное нам Самим Господом. Апостол Павел напоминает нам о том, что мы не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего^[691]. Господь призовет нас и потребует дать отчет в пользовании предоставленными нам благами, которые Он доверил нашему благоразумию: разумом, здоровьем, материальными благами, дружескими контактами, возможностью оказать помощь ближнему… Господь придет за нами однажды – может быть, в такой момент, когда мы меньше всего будем этого ожидать. Он придет как вор ночью^[692], Он явится как молния на небе^[693], а мы должны быть подготовлены к встрече с Ним. Увлеченность земными реалиями, забвение того, что наша подлинная цель – это жизнь в раю на небесах, может привести нас к тягчайшей жизненной катастрофе – к безумию. Господь так и обращается к человеку, увлеченному одним только материальным: Безумный! Конечно, мы должны твердо стоять на земле. Ничто человеческое – стремления, радости, идеалы – не может быть нам чуждо. Мы должны заботиться как о собственном будущем, так и о будущем тех, кто доверен нашей опеке: так, как это делает хороший отец или хорошая мать семейства. При том не следует забывать, что мы – всего лишь странники и актеры на сцене. Так пусть же никто не считает себя царем или богачом: ведь в конце представления все мы обязательно окажемся нищими^[694]. Материальные блага – это только средства для достижения указанной Господом цели. Сами по себе они никогда не должны быть целью.

   Наша жизнь весьма кратковременна: в сию ночь душу твою возьмут у тебя. Время коротко – уже в сию ночь – а мы, быть может, мечтаем о многих годах земной жизни, как будто наше пребывание здесь будет вечным. Дни нашей жизни исчислены: мы – в руке Божией. Спустя какое-то время – может быть, очень краткое – мы встретимся с Ним лицом к лицу.

   Памятование о смерти поможет нам правильно ориентировать собственные усилия, дорожить временем^[695], использовать разнообразные житейские обстоятельства для приобретения заслуг и умилостивления за прошлые грехи, а также научит нас не привязываться к тому, чем мы владеем и чем располагаем. Какой-то из дней нашей земной жизни станет для нас последним. Вот и сегодня умрет – или уже умерло – множество людей. Смерть застигнет их в самых разнообразных обстоятельствах. Наверняка, многие из них не ожидали, что времени на умилостивление, на “упаковку чемоданов” для путешествия в вечность у них уже не будет. Кое-кто умер, не отрешившись от привязанности к вещам незначительным, ненужным для жизни вечной. Между тем умы и сердца других людей могли быть наполнены теми же человеческими реалиями, но обращенными к Господу. Они-то и получат чудесное сокровище, которого ни моль, ни ржа не истребляют, и воры не подкапывают и не крадут^[696].



   48.3 В момент смерти состояние души фиксируется навсегда. После смерти уже невозможны перемены: судьба в вечности полностью определяется нравственной позицией, занятой на земле. И если упадет дерево на юг или на север, то оно там и останется, куда упадет^[697]. По этой-то причине Господь так часто призывает нас бодрствовать^[698]: ведь смерть не полагает конца человеческому существованию, а лишь открывает собой его новый этап. Христианин не может пренебрегать земным бытием, не может не ценить его. Однако оно – только подготовительный этап к вечной жизни с Богом на небесах. Лишь тот извлекает пользу из земной жизни, кто богатеет в Бога, посвящая Ему свои повседневные занятия и правильно обращаясь с материальными благами. Жить же иначе – значит жить иллюзиями. Подлинно, человек ходит подобно призраку; напрасно он суетится, собирает и не знает, кому достанется то^[699].

   Если мы используем блага, которыми владеем и которыми распоряжаемся, к умножению славы Божией, то постепенно сумеем выработать правильное к ним отношение. В этом случае мы не станем роптать, если нам чего-нибудь будет недоставать. Недостаток материальных благ – а мы примем этот факт как изъявление воли Божией – не выбьет нас из равновесия: ведь целью жизни не может быть обладание вещами. Мы также обязаны делиться с другими людьми тем, что имеем, облегчать им трудоустройство. Если же кто-то из нас живет в достатке, то ему следует поддерживать культурные и социальные начинания, но, прежде всего, щедро жертвовать в пользу благотворительных инициатив и Церкви.

   Памятование о смерти побуждает нас дорожить временем: вполне вероятно, что его осталось у нас не так уж много. Дети мои! Этот мир ускользает из наших рук. Мы не можем терять время – оно коротко (…). О, как я хорошо понимаю это восклицание апостола Павла, когда он пишет к коринфянам: tempus breve est! Как коротко наше пребывание на земле! Эти слова звучат глубоко в сердце христианина: как упрек в недостатке великодушия, и как никогда не смолкающий призыв к верности. И в самом деле, как мало у нас времени, чтобы любить, чтобы умилостивить^[700]. Но с пользой ли мы проводим это время? Не привязано ли все еще наше сердце к мирским безделицам, которые ничего не стоят?

   Размышление о “последних вещах” – это прекрасное лекарство от греха. Это также эффективное средство, благодаря которому наша жизнь становится осмысленной. Тот, кто прибегает к этому средству, будет лучше трудиться, тщательнее исполнять свои обязанности, с большим пониманием относиться к ближним и оказывать всю возможную помощь нуждающимся. Служение любви – вот самое лучшее рекомендательное письмо, с которым мы можем приступить к Богу.

   1. “Благодатный реализм” предполагает упование на Господа.

   2. Христианский оптимизм – прямое следствие веры.

   3. “Общение святых” – источник христианского оптимизма.



   49.1 Огромная толпа людей отправилась вслед за Иисусом в пустынное место^[701]. Люди шли за Господом, не взирая на расстояние, жару или холод. Шли за Ним, потому что чувствовали: они в Нем нуждаются, а Он их с радостью принимает. Они внимательно вслушиваются в слова, благодаря которым их жизнь становится осмысленной. Они так поглощены происходящим, что упускают из виду самое элементарное: у них нет пищи, как нет и возможности ее купить. Однако этот факт не беспокоит ни их, ни Иисуса. Зато ученики вполне отдают себе отчет в сложившейся ситуации. С наступлением вечера они приступают к Учителю и говорят ему: место здесь пустынное и время уже позднее; отпусти народ, чтобы они пошли в селения и купили себе пищи. Такова очевидная для всех реальность. Однако Иисус проник в смысл высшей – неизвестной пока Его ученикам – реальности. Поэтому Его ответ звучит так: не нужно им идти, вы дайте им есть. Между тем, ученики хорошо знают стесненное материальное положение своего Учителя: у нас здесь только пять хлебов и две рыбы.

   Ученикам известна объективная реальность: они знают, что имеющейся пищей накормить толпу невозможно. Так бывает и с нами, когда мы начинаем рассчитывать свои силы, оценивать свои возможности: их явно недостаточно, чтобы победить жизненные трудности, преодолеть препятствия, мешающие апостольскому служению… Познание объективной реальности естественным образом приводит нас к отчаянию и пессимизму. О радикальном оптимизме, неразрывно связанном со специфическими основами христианского призвания, казалось бы, следует забыть. Апостолы хорошо все рассчитали: и хлеб, и рыбу… Они, однако, забыли о том, что с ними – Иисус с Его всемогуществом. В этом свете ситуация радикально меняется: теперь “объективная реальность” совсем иная. В делах апостольского служения полезно и даже необходимо учитывать все мирские средства: 2+2=4. Только не забывай, что у тебя, к счастью, есть еще одно слагаемое: Бог; и сумма другая: Бог+2+2...^[702] Забыть об этом – значит до неузнаваемости исказить истинное положение вещей. “Благодатный реализм” побуждает нас полагаться на вполне реальное обстоятельство – милость Божию. То, что повелевает Господь, Он делает возможным Своею благодатью^[703].

   Христианский оптимизм не связан с отсутствием трудностей, противодействия среды, личных ошибок. Его источник – Сам Бог, Который говорит: се, Я с вами во все дни до скончания века^[704]. Вместе с Богом мы можем все: мы выиграем даже тогда, когда – по видимости – проиграем. С таким оптимизмом в душе жили святые. Святая Тереза Авильская со свойственным ей чувством юмора и духовным чутьем часто повторяла: Тереза сама не может ничего; Тереза плюс денежка могут еще меньше; Тереза плюс денежка плюс Бог могут все^[705]. Так должны думать и мы. Слабость твоя очевидна – но ты не отчаивайся. В экономическом смысле ты – ноль... Твое положение в обществе – еще один ноль... Прибавим к этому ноль дарований, ноль заслуг... Всюду – нули, одни нули.

   Но если перед ними стоит Христос... – Какая огромная цифра!^[706] Насколько же приумножаются наши возможности – в апостольском служении, духовной брани, в повседневных обстоятельствах – если мы “ходим верою” в Господе!



   49.2 Христианский оптимизм есть прямое следствие веры, а не продукт благоприятных обстоятельств. Христианин знает, что Бог спланировал все для умножения Своей славы, что Он сумеет извлечь благо даже из ситуации кажущегося поражения. С другой стороны, Бог требует, чтобы мы употребили все без исключения средства, которыми располагаем: пять хлебов и две рыбы. Конечно, этого явно недостаточно, чтобы накормить большую толпу голодных. Однако это – тот вклад, который человек может внести в совершающееся чудо. Господь может сделать так, что неудачи в апостольском свидетельстве (кто-то не ответил, отвернулся, отказался сделать еще один шаг навстречу Богу…) послужат освящению нас и наших близких. Таким образом ничего не будет потеряно. Зато абсолютно бесплодны небрежность, медлительность, отказ от служения благовествования под предлогом собственной слабости или невосприимчивости окружающих. Господь ждет, что мы пожертвуем Ему те несколько хлебов и рыб, которыми, конечно же, владеем. Он призывает нас с чистой совестью довериться Ему. Некоторые плоды появятся тотчас, другие Господь прибережет “на потом” и явит их в подходящее время и в Ему одному известных обстоятельствах. В любом случае, однако, плоды будут. Пусть мы слабы и – сами по себе – ничего не можем, но с нами – Христос, могуществу и мудрости Которого подчинено все сущее. Он Своим благодатным дуновением защитит нас от безумия, невежества, узости и ожесточения сердец^[707].

   Христианский оптимизм утверждается на фундаменте молитвы, это вовсе не что-то такое сладкое до приторности, и уж тем более он не имеет никакого отношения к обыкновенной человеческой уверенности в том, что все будет хорошо.

   Это оптимизм, который коренится в сознании нашей свободы и в непреложном знании о могуществе благодати; этот оптимизм заставляет нас быть требовательными к самим себе, заставляет нас всякую минуту быть готовыми ответить на призыв Бога^[708], заставляет нас изо всех сил стараться довести до конца угодное Богу дело. Христианский оптимизм не имеет ничего общего с “оптимизмом эгоиста”, стремящегося лишь к самоуспокоенности, не желающего смотреть в глаза фактам, полагающего, что “как-нибудь все устроится” и отказывающегося от принятия радикальных решений. Христианский оптимизм не имеет ничего общего и с “прекраснодушным оптимизмом”, предпочитающим “не замечать” немощей ближнего, чтобы “не напрягаться” с их лечением. Радикальный оптимизм последователей Христа не отрывается от реальности, но бесстрашно смотрит ей в глаза. Он не ужасается и не печалится при виде порой появляющегося на горизонте зла: ведь он знает, что его Отец – Бог – никогда не оставит его, и что размеры собранного урожая будут неправдоподобно велики в сравнении с качеством “почвы” (обстоятельств, окружения…), способной, как казалось, произращать лишь “терния и волчцы”. Христианин убежден, что ничто доброе не погибнет, что семя, чтобы принести плод, должно умереть в земле. Он знает, что вера людей доброй воли не может остаться бесплодной.



   49.3 Отец Р. Кнокс как-то отметил^[709], что Иисус не сотворил чуда для случайных прохожих, подошедших посмотреть, что это за большая толпа. Он сотворил чудо для тех, кто день за днем следовал за Ним, кто, не найдя Его сразу, готов был отправиться на поиски. Эти люди собственной жизнью выражали природу едва только возникавшей Церкви. Те пять тысяч людей, усевшихся рядами на склоне холма и связанных общим следованием за Христом, вкусили от одного и того же хлеба, вышедшего из рук Господних и предвосхищавшего Евхаристию. Сколь же естественным символом братства является общая трапеза! Как же легко завязываются дружеские отношения между участниками пикника на свежем воздухе!

   Мы можем представить себе, что произошло потом, когда некоторые люди из этой пятитысячной толпы потом случайно встречались вновь. Наверняка их связывали взаимное расположение и общие воспоминания: как они стояли рядом в тот памятный день, как боялись, что им не достанется ни крошки пищи, как утешились при виде полных пригоршней Петра, Иоанна и Иакова, как изумились, обнаружив, что все сыты, а осталось еще двенадцать коробов недоеденных кусков^[710].

   Вот и мы участвуем в одном и том же Пиршестве – святой Мессе. Мы вкушаем от одного, постоянно умножающегося Хлеба, под видом которого к нам приходит Сам Христос. Нас – тех, кто следует за Христом – связывают крепкие узы и вдохновляют общие духовные побуждения. О, если бы мы взирали на самих себя как на живые ветви Христа, как на виноградную лозу, животворимую и поддерживаемую благодатью Христа и Его могуществом!^[711] Тайна общения святых подводит нас к выводу: мы все во Христе составляем одно Тело, а потому можем эффективно помогать друг другу. Никто из нас ни на секунду не остается в одиночестве. Вот и в это мгновенье кто-то молится за нас, кто-то помогает нам своими трудами, своей молитвой или своим страданием.

   Общение святых постоянно “подпитывает” наш оптимизм: ведь мы можем рассчитывать на, хотя и таинственную, но от этого не менее реальную, помощь всех, кто вместе с нами преломляет Хлеб Господень. Этот Хлеб непрерывно умножает для нас Господь – если только мы верно следуем за Ним.

   И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных; а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей.

   Иисус великодушен. Он и сегодня Тот же, что и в прошлые времена. Поэтому мы можем со всем доверием обращаться к Нему, особенно если мы уже провели в Его обществе много дней. Проси у Него без страха и настаивай. Вспомни сцену умножения хлебов, о которой мы читали в Евангелии. – Обрати внимание, как великодушно Он говорит Апостолам: сколько у вас хлебов? Пять?… Сколько вы просите? И Он дает шесть, сотню, тысячу… Почему?

   – Потому что Христос видит все наши нужды в Своей божественной премудрости и в Своем всемогуществе может сделать и делает то, что далеко превосходит наши желания.

   Господь видит гораздо больше, чем наша убогая логика, и Он бесконечно щедр!^[712] Он снова совершит великие чудеса – как и в древние времена – если только мы отдадим в Его распоряжение то немногое, чем владеем. У него – Своя логика, которая не имеет ничего общего с нашими ничтожными соображениями, всегда такими малодушными и близорукими! Как стыдно, что мы порой скрываем те “пять хлебов и две рыбы”, с помощью которых Господь хочет творить чудеса!

   1. Вера во Христа. С Ним мы можем все. Без Него мы не в состоянии сделать даже одного шага.

   2. Если ослабевает вера, множатся трудности.

   3. Иисус никогда не оставит нас без помощи.



   50.1 Сразу же после чуда умножения хлебов и рыб Господь отпустил народ и велел ученикам сесть в лодку^[713]. Наступала ночь. Иисус, проведший весь день в трудах, в разговорах с людьми, которые Его искали, почувствовал настоятельную потребность в молитве. Он взошел на близлежащую гору и, когда на землю спустилась ночная тьма, начал Свою беседу с Отцом Небесным.

   С вершины горы Иисус видел, как апостолы доплыли до середины озера. Лодку било волнами, потому что ветер был противный. Путешественникам угрожала серьезная опасность. Иисус мог беспрепятственно наблюдать за злоключениями утлого суденышка: это было время приближения Пасхи, т.е. на небе сияла полная луна. В четвертую же стражу ночи, т.е. около трех часов пополуночи, незадолго до рассвета Он пошел к ним, идя по морю.

   При виде расплывчатого силуэта, стремительно приближавшегося по поверхности воды, ученики, занятые борьбой с волнами и ветром, очень испугались. Это призрак! – закричали они. Однако Иисус дал им Себя узнать: ободритесь; это Я, не бойтесь. Христу часто приходится иметь дело со страхом христианина. Как и тогда, Он ободряет и утешает Своих отчаявшихся детей. Исполненный упования Петр, вдохновляемый любовью и желанием быть ближе к Учителю, обращается к Нему с неожиданной просьбой: Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде. Бесстрашие любви безгранично! Безгранична и благосклонность Иисуса. Он же сказал: иди. И Петр, выйдя из лодки, двинулся к Иисусу. Это произвело на всех большое впечатление: Петр променял безопасное место в лодке, на безопасность, обещанную Христом. Он пошел туда, где Иисус. Он был всего лишь в нескольких метрах, однако ученики с изумлением взирали на Петра, шагающего по бушующим водам. Петр идет по волнам. Его поддерживают вера и упование – и ничего больше.

   Если мы от всего сердца обращаемся к ожидающему нас Христу, нас не должны смущать ни сопротивление окружающих, ни житейские трудности. Не имеет значения тот факт, что волны большие, а ветер сильный. Не имеет значения и тот факт, что ходить по воде, вообще говоря, несвойственно человеку. Если наш взор устремлен на Иисуса, для нас нет ничего невозможного. В основе всего – добродетель веры и упования. Если нас связывают со Христом узы молитвы и таинств, наш путь будет вполне безопасен. Если же мы перестанем взирать на Господа, то непременно утонем, и не сумеем сделать ни шагу даже по суше.



   50.2 Вера апостола, столь сильная вначале, потом ослабла. Петр, наконец, обратил внимание на волны, ветер (евангелист Иоанн отмечает, что дул сильный ветер, и море волновалось) и на тот факт, что ходить по водам для человека невозможно. Он озаботился проблемами и забыл о том единственном, что поддерживало его на поверхности – о слове Господа. При виде трудностей, в существовании которых Петр начал отдавать себе отчет, его вера поколебалась. Между тем, чудеса возможны лишь там, где есть абсолютное упование на Господа.

   Иногда Господь требует от нас того, что, на первый взгляд, кажется невозможным. Тем не менее, невозможное может стать возможным, если мы вдохновляемся верой, если мы “погружены” в Господа. Однажды основатель Opus Dei Святой Хосемария Эскрива сказал одной своей духовной дочери, отправлявшейся в далекую страну, где ее ждали серьезные трудности, связанные с началом апостольского служения: Если я о чем-либо прошу тебя, дочь моя, не говори, что это невозможно. Я и сам знаю это. Однако с той минуты, как я начал Дело, Господь постоянно требовал от меня чего-то невозможного… И получалось!^[714] Получалось! Во многих странах было начато апостольское служение, появились призвания и люди, готовые посвятить себя “Делу Божию” от всей души и от всего сердца, со всем возможным самоотречением. Основатель Opus Dei часто повторял: “Нужны верующие люди, и тогда снова начнут совершаться описанные в Библии чудеса.” И в самом деле, подобные чудеса происходят ежедневно. Так всегда было в истории Церкви. Кто говорит о Боге, тот, по существу, говорит о Ком-то постоянном, неизменном, всегда одинаковом, верном, совершенно справедливом. Отсюда следует, что мы непременно должны принимать Его слова, и полностью Ему верить и доверять. Он, Всемогущий, милостивый, творящий благо. Кто мог бы не возлагать на Него всех надежд?^[715]

   Это Господь поддерживает нас на поверхности и дает нам возможность плодоносить, даже если это кажется невозможным, даже если “климатические условия” (среда, враждебная христианским идеалам) весьма неблагоприятны. Это Господь помогает нам шагать по водам, а условие этого все то же: смотреть на Христа, а не по сторонам; не обращать внимания на трудности и искушения.

   Святитель Иоанн Златоуст, комментируя этот Евангельский фрагмент, замечает, что Иисус на практике доказал Петру, что все его силы и способности происходят от Господа, а от него самого – лишь слабость и беспомощность. В то же время святой добавляет: Если нет с нашей стороны содействия, то прекращается и помощь Божия^[716]. Потому-то Петр, как только испугался и начал испытывать сомнения, тут же стал тонуть.

   Когда ослабевает вера, умножаются трудности. Живая вера зависит от моей способности дать ответ Богу – Тому Богу, Который призывает меня и хочет общаться со мной, хочет быть моим другом, хочет быть главным свидетелем всех событий моей жизни. Потому-то, если я отвечаю Ему и люблю Его, если Он очень близок мне, если я живу с Ним – я утверждаюсь в вере, потому что моя вера коренится в Боге (…). Зато если я отдаляюсь от Бога, если я забываю о Нем, если Бог отодвигается на обочину моей жизни, отданной исключительно вещам материальным и человеческим, если я оказываюсь во власти “обыденного”, а образ Божий изглаживается из моей души, то как я могу сохранить живую веру? Поэтому мы можем утверждать, что в конечном счете все проблемы, связанные с жизнью по вере, объясняются их предысторией: отдалением от Бога, нежеланием считаться с Ним, отказом от общения с Ним лицом к лицу^[717]. Тогда-то искушения начинают казаться неимоверно тяжелыми, а трудности – непреодолимыми… Если бы Петр не переставал с доверием взирать на Учителя, он удержался бы на поверхности воды и дошел бы до Господа. Если мы преисполнены молитвенного духа, все бури вместе взятые – и внутри и вне нас – не смогут причинить нам никакого вреда. В то же время отказ от молитвы, ее формальный, анонимный характер имеют своим следствием печаль, пессимизм, искушения…

   Наша вера ни в коем случае не должна слабеть, даже если перед нами возникают серьезнейшие проблемы, даже если нам кажется, что груз этих проблем нас раздавит. “Что за беда, если весь мир ополчится против тебя? вперед, повторяя слова Псалмопевца. Господь – свет мой и спасение мое: кого мне бояться?... Si consistant adversum me castra, non timebit cor meum. – “Если против меня ополчатся тьмы, не убоится сердце мое”^[718].



   50.3 И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился? И, когда вошли они в лодку, ветер утих.

   В минуту опасности, при умножении сомнений и трудностей, нам следует взирать на Господа: на начальника и совершителя веры Иисуса^[719]. Иисус должен стать для нас понятным, близким, хорошо известным. Мы столько раз видели Христа, что не можем, подобно апостолам в ночной тьме, перепутать Его с призраком. Его черты весьма выразительны, как и Его голос, Его взгляд… Он столько раз взирал на нас! Блаженный Карл Лейснер, узник Дахау, беатифицированный Иоанном Павлом II, в своем лагерном дневнике записал в один из наиболее критических моментов своей жизни: Христе, Ты – моя страсть!^[720] Если хочешь спастись, – учит нас Святой Фома Аквинский, – взгляни на лик Христов^[721]. Наше с Ним общение в молитве и святых Таинствах – это единственный шанс остаться детьми Божиими среди житейских штормов, в которых мы живем.

   Более того, рядом со Христом те самые ежедневные конфликты и тяготы лишь укрепляют веру, умножают надежду и еще больше сближают с Господом. Так происходит с деревьями, растущими в тенистых, безветренных местах. На вид они кажутся внушительными, а на самом деле становятся нежными и слабыми: любое дуновение может их серьезно повредить. Зато деревья, растущие на вершинах высоких гор, потрясаемые многими ветрами, постоянно подвергающиеся ударам бурь и непогоды, часто покрытые снегом, становятся крепки как сталь^[722].

   Петр отвел свой взгляд от Иисуса и начал тонуть. Однако он успел тотчас призвать на помощь Того, от Кого зависит все: Господи! спаси меня. И Иисус с необыкновенной нежностью протянул ему руку и вытащил его из воды. Так и мы, заметив, что тонем, что нас побеждают тяготы и искушения, должны воззвать к Иисусу: Господи! спаси меня. И Господь протянет нам Свою руку – такую сильную, такую крепкую! И мы выйдем невредимыми из всех скорбей и испытаний. Господь никогда не откажется протянуть нам руку, за которую мы могли бы ухватиться. Он не позволит нам утонуть, если только мы сделаем то немногое, что от нас зависит. Кроме того, Господь приставил к каждому из нас Ангела Хранителя, который хранит нас в опасностях и помогает достичь вечного Спасения. Будем же с доверием прибегать к нему – как можно чаще, несколько раз в день. Попросим его помогать нам в большом и малом. И тогда мы откроем в себе ту силу, которая так необходима нам, чтобы побеждать.

   1. Смирение женщины-хананеянки.

   2. Действенный характер смирения.

   3. Путь смирения.



   51.1 Евангелист Матфей рассказывает нам в сегодняшнем чтении, как Иисус вместе со Своими учениками отправился в языческие земли в окрестностях Тира и Сидона. Там к ним подошла женщина, кричавшая громким голосом: помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется. Иисус выслушал просьбу, но не откликнулся на нее ни единым словом. Как поясняет Блаженный Августин, Господь демонстративно не обращал внимания на просительницу, поскольку связывал с ней определенные планы. Он молчал не потому, что не хотел совершить для нее благодеяния. Как раз наоборот, Он давал ей возможность заслужить милость своей смиренной настойчивостью^[723].

   Женщина не отставала от Иисуса. В конце концов уставшие от ее крика ученики попросили Учителя: отпусти ее, потому что кричит за нами. Тогда Иисус пояснил женщине, что Он послан, прежде всего, к евреям. Но, несмотря на прозвучавший отказ, женщина подошла, встала перед Иисусом на колени и попросила Его: Господи! помоги мне.

   Столкнувшись с упорством женщины-хананеянки, Господь вновь повторил прежний аргумент, используя при этом метафору, которую женщина тотчас правильно поняла: нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам. Он опять сообщил ей, что послан, прежде всего, к сынам Израиля и не может отдать язычникам первенства. Мягкий и благожелательный тон Иисуса, Его жесты и выражение лица, наверняка, сделали это сравнение необидным. Слова Иисуса лишь умножили надежду женщины. С глубоким смирением она обратилась к Учителю: так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их. Она вполне осознала свое положение, исповедала, что те, кого Он назвал детьми, являются ее господами^[724]. Блаженный Августин отмечает, что смирение преобразило ее: она заслужила право сесть за стол вместе с детьми. Она покорила сердце Божие, и в результате получила дар, о котором просила, а, кроме того – похвалу Учителя: о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему. И исцелилась дочь ее в тот час. Наверное, эта женщина стала одной из первых язычниц, принявших христианство. В ее сердце навсегда осталась благодарность и любовь к Господу.

   И вот теперь мы, которым так не хватает веры и смирения той женщины, горячо просим Учителя: Господи, Ты так добр! Если мне надо стать апостолом, сделай меня смиренней. Солнце наполняет светом все, к чему прикоснется. Господи, заполни меня Своим светом, уподобь Себе, чтобы Твоя сладчайшая воля стала моей волей, и я стал орудием, которое Тебе нужно... Дай мне Твое безумие унижений – то, из-за которого Ты родился в бедности, не гнушался самой простой работой, был прибит гвоздями ко кресту и уничижаешь Себя в Святых Дарах. Дай мне все это, чтобы я познал себя и Тебя. Тогда я никогда не упущу из вида свое ничтожество^[725]. Только таким образом я смогу идти за Тобой так, как этого желаешь Ты, и как этого желаю я: с глубокой верой, всеобъемлющей любовью, не ставя никаких условий.



   51.2 В житии Святого Аввы Антония говорится о том, как он увидел в данном от Бога видении, что весь мир опутан узами, приготовленными дьяволом для людей. Ужаснувшийся видению святой спросил: “Господи, кто же сумеет избежать сих пут?”. И голос с небес ответил ему: “Антоний, тот, кто будет смирен: Бог дает смиренным нужную благодать, а гордые попадают во всевозможные ловушки, приготовленные для них дьяволом. Смиренных же дьявол не отваживается атаковать”^[726].

   Если мы хотим служить Господу, то должны выработать у себя добродетель смирения. Нам необходимо от всего сердца просить Господа об этом. В этом нам поможет постоянное памятование о том, что грех, противоположный этой добродетели – гордыня – несовместим с призванием, полученном нами от Господа. Гордыня наносит непоправимый вред семейной жизни, дружеским отношениям, и лишает нас подлинного счастья. Она – главный фактор, на который рассчитывает дьявол, стремящийся нейтрализовать действие в нашей душе Святого Духа. Гордец подобен человеку на ходулях. Ибо что делает человек сей: он искусственно возвышается над своим окружением, он и ходит неестественно и ненатурально, он, наконец, занят лишь самим собой и думает только о том, чтобы не потерять равновесия и не упасть на землю. Потому-то он, пока стоит на ходулях, не в состоянии заняться чем-либо серьезным^[727].

   С другой стороны, добродетель смирения не сводится исключительно к борьбе с гордыней, эгоизмом и важничаньем. Ни Сам Иисус, ни Его Пресвятая Матерь отнюдь не были подвержены гордыне, однако добродетель смирения была им присуща, причем в очень большой степени. Слово “смирение” – humilitas – происходит от латинского humus – земля. Humilis – “смиренный” – буквально означает “склонившийся до земли”. Добродетель смирения идентична глубочайшему почтению по отношению к Богу и ко всему Божественному в творении^[728]. На практике смирение побуждает нас признать свое ничтожество, свою малость и недостоинство перед Богом. Святые ощущали великую радость, умаляясь перед Богом и признавая Его превосходство: ведь в сравнении с Ним все величие человека – меньше пустоты и невесомее тени.

   Смирение – это дочь истины^[729], прежде всего – той великой истины, что Творца и творение разделяет огромная пропасть. Поэтому нам следует как можно чаще размышлять о том, что всем, что в нас есть доброго, мы обязаны Богу, и что все то добро, которое мы делаем, было от века предусмотрено Богом и вдохновлено им. От Бога происходит благодать, позволяющая нам творить добро. Мы не можем произнести даже одного-единственного молитвенного восклицания, если нас не вдохновит благодать Святого Духа^[730]. От нас самих может исходить только грех, ограниченность, эгоизм. Эти немощи ничтожнее, чем само “ничто”. Они погружают в хаос и приводят душу в весьма плачевное состояние нравственной испорченности^[731]. Зато душа, сияющая даром Божественной благодати, вызывает восхищение даже у ангелов.

   Женщину-хананеянку не обидела метафора Иисуса, подчеркнувшего радикальное отличие иудеев от язычников. Она была смиренна, она знала свое место, свое положение по отношению к избранному народу. Она была смиренна, а потому не считала зазорным пасть перед Иисусом на колени и настойчиво, вопреки кажущемуся неприятию, умолять Его исполнить просьбу. И вот, благодаря своему смирению, бесстрашию и настойчивости, она получила великую благодать. Смирение не имеет ничего общего с нерешительностью, малодушием, духовной заурядностью и бездарностью. Смирение помогает нам сделать открытие: все, что есть в нас дорогого, как от природы, так и от благодати, принадлежит Богу, поскольку от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать^[732], и сей великий дар побуждает нас к благодарению.



   51.3 На вопрос “как воспитать в себе добродетель смирения?” нужно тотчас дать ответ: “с помощью Божественной благодати”. Эта благодать научит нас правильно оценивать собственное положение и отдавать должное величию Божию. Именно здесь следует искать истоки смирения. Потому-то мы должны непрестанно взывать к Господу о даровании нам этой благодати в твердом убеждении, что благодаря ей мы научимся любить Бога и, несмотря на все наши слабости, совершим великие дела…

   Нам следует безропотно принимать уничижение – чаще всего – в ежедневных мелочах, поводов для которых может быть предостаточно: на работе, в отношениях с ближними, в собственной слабости, в собственных ошибках. О Святом Фоме Аквинском рассказывают следующую историю. Однажды некто обратил его внимание на мнимую грамматическую ошибку при чтении. Святой последовал указанию и вновь прочитал спорное место – теперь уже с поправкой. Позднее коллеги спросили его, зачем он внес поправку, если знал, что на самом деле прочитал текст правильно. Святой Фома ответил: “Бог скорее простит грамматическую ошибку, нежели ошибку в послушании и смирении”. Мы идем путем смирения, если принимаем большое и малое уничижение, если признаем свои недостатки и пытаемся с ними бороться.

   Смиренный человек не нуждается в том, чтобы его хвалили за добрые дела. Все свое упование он возлагает на Господа. Бог – истинный и действенный источник всех благ и всякого блаженства. Он дает всему смысл. Одна из причин, по которой люди любят хвалиться, переоценивать себя и свои возможности, обижаться на окружающих – это ограниченность исключительно земной сферой. Лишь здесь – на земле – обычно ищут счастья. Поэтому многие так чувствительны и обидчивы, нетерпимы к критике, враждебны к оппонентам, поэтому они так настаивают, чтобы их аргументам отдавалось предпочтение, так стремятся к популярности, так жаждут похвал, так зависят от мнения окружающих. Они рассчитывают на свои силы, подобно тому, как моряк, потерпевший кораблекрушение, цепляется за соломинку. А жизнь идет своим чередом, и счастья в ней как не было, так нет…

   Тот, кто хочет быть смиренным, не ищет похвал. Если же его все же похвалят, он переадресует похвалы Богу – Источнику всякого блага. Смирение предполагает не столько презрение к самому себе, сколько умение забыть о себе самом. И тогда мы вдруг начинаем понимать, что не владеем ничем, чего бы не получили. Мы начинаем ощущать себя малыми детьми Божьими, вся жизнь которых – в могущественной деснице Отца.

   Мы будем учиться смирению, созерцая Страсти нашего Господа, размышляя о безмерном величии и безмерном унижении Того, Кто как овца, веден был на заклание^[733]. Мы проникнемся глубоким уважением к уничижению Господа в Евхаристии: Вездесущий Бог в маленькой частице пресуществленного Хлеба ожидает нас для встречи и беседы, готов отдать Себя каждому, кто приступит к Таинству, ежедневно устраивает для нас Трапезу, терпеливо относится к потокам злословия в Свой адрес… Мы научимся ходить путями смирения, если внимательнее присмотримся к Пресвятой Деве Марии, Рабе Господней, которая на протяжении всей Своей жизни желала только одного: в совершенстве исполнить Божию волю. Мы обратимся также к святому Иосифу, посвятившему себя служению Иисусу и Марии, и, тем самым, исполнившему доверенную ему Богом миссию.

   1. Ты – Мессия, Сын Бога Живого: именно так мы должны исповедовать Божество Иисуса Христа.

   2. Христос – совершенный Бог и совершенный Человек.

   3. Христос – Путь, Истина и Жизнь.



   52.1 В сегодняшнем Евангелии мы встречаем Иисуса Христа в Кесарии Филипповой, у северных границ тогдашней территории Палестины, населенной, по преимуществу, язычниками. Иисус доверительно обратился к Своим ученикам: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?^[734] Апостолы воспроизводят расхожие мнения об Иисусе: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков. У многих слушателей проповедей Иисуса сложилось достаточно высокое мнение о Нем, однако они до конца не представляли себе, кем Он является в действительности. Учитель повернулся к апостолам и со всей сердечностью спросил их: а вы за кого почитаете Меня? Он как бы потребовал от Своих учеников, от тех, кто шел за Ним, ясного и недвусмысленного исповедания веры. Ученики не должны ограничиваться повторением поверхностных и изменчивых мнений. Они должны познать и возвещать Того, ради Которого оставили все, Того, в Ком обрели надежду новой жизни.

   Петр ответил вполне определенно: Ты – Христос, Сын Бога Живаго. Здесь – прямое исповедание Божества Иисуса, которое Сам Господь подтвердил следующими словами: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах. Наверняка, Петр был глубоко тронут словами Учителя.

   Вот и сегодня об Иисусе высказывается много хотя и популярных, но ошибочных мнений, существуют недоразумения относительно Его личности и миссии. Несмотря на двадцать веков апостольских усилий и просветительской деятельности святой Церкви, многие умы так и не познали, кем на самом деле является Иисус, Который и сегодня живет среди нас и спрашивает у нас: а вы за кого почитаете Меня? Мы, с помощью благодати Божией, никогда не вводящей в заблуждение, должны решительно, в духе дарованной свыше веры, возвещать: Ты – мой Бог, мой Царь, совершенный Бог и совершенный Человек, средоточие мира и истории^[735], средоточие всей моей жизни и движущая сила всех моих поступков.

   В страшные минуты Страстей, когда земная миссия Господа подходила к концу, иудейский первосвященник спросил Его: Ты ли Христос, Сын Благословенного? И Господь отвечал: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных^[736]. Здесь Иисус не только подтверждает Свое достоинство долгожданного Мессии, но и дает понять, что Его мессианство имеет трансцендентную, Божественную природу. Он применяет к Себе пророчество Даниила о Сыне Человеческом^[737]. Господь, чтобы подтвердить Свою Божественность, использует самые сильные из многих встречающихся в Библии выражений. По этой причине враги обвиняют Его в богохульстве.

   Лишь в свете дарованной свыше веры мы познаем, что Иисус бесконечно превышает любое творение. Мы веруем в Него как в Сына Божия Единородного, от Отца рожденного прежде всех веков, Бога от Бога, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, несотворенного, единосущного Отцу, через Которого все сотворено. Ради нас, людей, и нашего ради спасения сошедшего с небес, и воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы, и ставшего Человеком…^[738] Он исшел от Отца^[739], но, вместе с тем, по-прежнему пребывает с Ним в нерасторжимом единстве: ведь Он имеет ту же самую Божественную природу. Он, вместе с Отцом, посылает Духа Святого^[740], Который не от Себя говорить будет, (…) потому что от Моего возьмет и возвестит вам. Все, что имеет Отец, есть Мое; потому Я сказал, что от Моего возьмет и возвестит вам^[741].

   Он придет как Верховный Законодатель: Вы слышали, что сказано древним…: а Я говорю вам… В Ветхом Завете заповеди провозглашались от имени Бога: так говорит Господь Бог, однако Иисус говорит от Своего имени: Я говорю вам… От Своего имени Он возвещает истинное учение, дает многочисленные указания, касающиеся самого существенного в жизни человека. Он имеет власть отпускать все без исключения грехи^[742], власть, которая, по убеждениям иудеев, могла принадлежать одному лишь Богу. Он не только Сам имеет право вязать и решить, но и предоставляет это право – власть ключей – Петру, Двенадцати апостолам и их преемникам^[743]. Он предсказывает, что в конце времен явится Сам, как единый Судия живых и мертвых^[744]. Никто и никогда не присваивал себе таких полномочий!

   Иисус требовал – и требует – от Своих учеников беззаветной веры в Себя Самого. Он требует также взять “свой крест”: кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня^[745]. Он требует для Себя то же, что и для Своего Небесного Отца: неустрашимой веры и безграничной любви.

   Мы – желающие Ему последовать, – стоя перед дарохранительницей, скажем вместе с Петром: Ты – Христос, Сын Бога Живаго. Воистину, тот, кто обретает Иисуса, находит великое сокровище и великое благо, которое превыше всех других благ; а тот, кто теряет Иисуса, теряет безмерно много, более целого мира. Всех беднее тот, кто живет без Иисуса; всех богаче тот, кто пребывает в благости с Иисусом^[746]. Так не оставим же Его никогда, будем питать нашу любовь многочисленными делами, вдохновленными верой, бесстрашным свидетельством о Христе окружающим, пламенной любовью к нашему вечно живущему Господу.



   52.2 С тех пор прошло очень много времени, но и сегодня для многих людей, не имеющих благодатного дара веры, для людей, слабых духовно, Иисус остается расплывчатым, неконкретным. Если бы Иисус сегодня задал нам тот же вопрос, что и апостолам в Кесарии Филипповой, нам пришлось бы дать тот же ответ: иные считают Его великим идеалистом, еще иные… По-прежнему весьма актуальными остаются слова Иоанна Крестителя: стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете^[747].

   Лишь Божий дар веры позволяет нам, вместе со Священным Учительством Церкви, утверждать: Веруем в Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия. Он – Слово вечное, от Отца рожденное прежде всех веков, единосущное Отцу…^[748] Мы верим, что в Иисусе Христе в единстве одной Ипостаси нераздельным и неслиянным образом сочетаются два естества: Божественное и человеческое. Вместе с тем, Он – второе Лицо Пресвятой Троицы, несотворенное и вечное, принявшее плоть от Духа Святого в пречистом лоне Марии Девы. Иисус Христос пришел в этот мир в величайшей нищете, однако Его пришествие воспевали небесные ангельские хоры. Он испытывал голод и жажду, Он уставал и нуждался в отдыхе, Он спал на голой каменистой земле и в измождении присаживался у колодца. Он, до крайности измученный, проваливался в сон в рыбацкой лодке. Он плакал над могилой Своего друга Лазаря. Он ужасался в преддверии ожидающих Его на кресте мук и унижений.

   С другой стороны, Иисус – это совершенный Человек. Его благословенное человеческое естество – полностью такое же, как и у нас, за исключением повреждений, причиненных грехом. Поэтому Иисус – это наш путь к Отцу. Он жив и сегодня, Он – все тот же: что вы ищете живого между мертвыми?^[749] “Iesus Christus, heri et hodie; ipse et in saecula”, Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр 13,8). Как мне нравится это повторять! Христос остается для нас таким же, каким Он был тогда для Апостолов и для людей, искавших Его. И будет таким во веки веков. Его Лик всегда современен нам, но нам, порой, бывает нелегко разглядеть Его^[750], потому что нам недостает любви. Иисус есть нерасторжимо истинный Бог и истинный Человек. Он воистину есть Сын Божий, Который стал Человеком, нашим братом, не переставая быть Богом, Господом нашим^[751].



   52.3 Жить по-христиански – значит любить Христа, подражать и служить Ему. При этом очень важную роль играет расположение сердца. Если мы, вследствие духовной лености или скрытой гордыни, отказываемся от дружеского общения с Иисусом, прогресс в духовной жизни становится попросту невозможным. Идти за Иисусом – значит дружить с Ним. Если нас с Иисусом связывают узы тесных дружеских отношений, мы будем исполнять даже самые незначительные из Его указаний: мы будем любить Его делами. Вот что рассказывает нам Блаженный Августин, предпринявший много безуспешных попыток последовать за Иисусом и, наконец, нашедший верное решение: Я размышлял о том, откуда мне черпать силы, необходимых для общения с Тобой, и не находил ничего, пока не воздел рук к Посреднику между Богом и людьми, человеку Иисусу Христу, Который есть благословенный на веки Сущий над всем Бог. Он Сам взывает: “Я есмь Путь, Истина и Жизнь”^[752]. Будем же любить Человека Иисуса Христа!

   Иисус Христос – это единственный Путь. Никто не приходит к Отцу, как только через Него^[753]. Лишь через Него, в Нем и с Ним мы можем достичь своей цели, исполнить свое вечное предназначение. Церковь на святой Мессе ежедневно напоминает нам: Через Христа, со Христом и во Христе, Тебе, Богу Отцу Всемогущему всякая честь и слава во все веки веков… Отец Небесный принимает от нас поклонение и славословие только через Своего возлюбленного Сына Иисуса Христа.

   Христос – это единственная Истина, абсолютная и совершенная. Через Его пресвятое человеческое естество нам сияет нетварная Премудрость. Без Христа наша жизнь – одна сплошная ложь.

   В Ветхом Завете мы читаем о том, как, по повелению Божию, поднял Моисей руку свою и ударил в скалу жезлом своим дважды, и потекло много воды: так много, что измученные жаждой люди и животные смогли напиться^[754]. Та вода была прообразом Жизни, мощным потоком текущей из Источника-Христа в жизнь вечную^[755]. И в самом деле, Иисус есть Жизнь наша, ибо Он выслужил для нас благодать Спасения – эту сверхъестественную духовную жизнь, которая особым образом изливается на нас в святых таинствах. Всякий дар благодати, которым мы располагаем, благодать, дарованная нашему падшему, но искупленному человеческому естеству, дается нам исключительно от Бога через Христа. Благодать действует многоразличным образом, однако источник у нее один – Сам Христос, Его пресвятое человеческое естество, укорененное в Ипостаси Слова – Втором Лице Пресвятой Троицы.

   И если Господь спросит нас: “А ты за кого почитаешь Меня?”, мы с пылом сердечным должны ответить Ему так, как когда-то ответил Петр: Ты Христос, Сын Бога Живого, Ты есть Путь, Истина и Жизнь… Ты – Тот, без Кого моя жизнь была бы лишена смысла.

   1. Ярчайшее доказательство любви.

   2. Смысл страдания и его плоды.

   3. Добровольное умерщвление плоти.



   53.1 Иисус призвал учеников, и они, оставив все, пошли за Ним. Они шагали вслед за Учителем по дорогам Палестины, посещая города и селения, разделяя с Ним радости, труды, голод, усталость… Иногда ради Иисуса они рисковали своим добрым именем. Иногда рисковали самой жизнью! Постепенно это “внешнее” следование за Иисусом преобразилось в следование “внутреннее”. Сами их души преобразились! Это – более глубокое – следование требовало чего-то большего, нежели отрешенности или даже полного отречения от родного дома, семьи, земных благ… В сегодняшнем Евангелии^[756] мы читаем: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною.

   “Отвержение себя” предполагает отказ от попыток сделать свое “я” центром собственной жизни. Центром жизни истинного ученика может быть Христос, и только Он один. Именно ко Христу должны устремляться все наши мысли, стремления, повседневные занятия… Все это призвано стать полноценной жертвой Господу.

   Взятие креста связано с готовностью принять смерть. Тот, кто берет древо крестное и возлагает его на свои плечи, принимает тем самым предназначение – закончить жизнь на кресте. Взятие креста предваряет твердое решение: пойти за Христом, если понадобится, и на смерть; подражать Христу всегда, во всем и безусловно. Тот, кто следует за Христом, полностью принимает Его волю и разделяет Его жизненный путь. Между тем, Христос без колебаний возложил на Себя крест, взошел с ним на вершину Голгофы, где принес Себя Отцу в жертву безмерной любви.

   Нам необходимо как можно чаще вспоминать о том, что Страсти Христовы и Его Смерть на Кресте – это высшее возможное выражение Его жертвенной любви к Богу Отцу и к нам – людям. Само собой разумеется, что даже мельчайшие проявления любви Иисуса, даже самые незначительные Его поступки, совершенные, в том числе, и в детские годы, имели величайшую ценность: их было вполне достаточно, чтобы приобрести благодать искупления, дар вечного блаженства и прочие, способствующие нашему Спасению дары для всех людей, которые когда-либо жили, живут или будут жить. Тем не менее, Иисус принял весь ужас Страстей и Смерти крестной, чтобы продемонстрировать, как сильно Он любит каждого из нас. Иисус неоднократно говорил Своим ученикам о потребности любви, снедавшей Его душу: Крещением должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится^[757]. Святой Дух вдохновил апостола Иоанна написать: так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную^[758]. Иисус добровольно, из любви к нам, пожертвовал жизнью: нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих^[759].

   Во Христе жило страстное желание принести Свою жизнь в жертву на алтарь любви. Если мы хотим следовать за Ним не только “внешним” образом, но и соединяясь с Ним духовно, то не можем отвергать крестного жертвоприношения, столь глубоким образом связанного с любовью и посвящением. Какая иллюзия – стремиться возлюбить Бога, но не стремиться страдать вместе с Ним. Так возлюбим же Господа нашего Иисуса Христа, и притом возлюбим Его на кресте^[760]. Близость к Иисусу поможет нам совершенно отречься от самих себя, обрести полноту любви и вечного блаженства. Самоотречение, неуклонное следование святой Божественной воле, просветит душу и уподобит ее Господу. Пребывать распятым на Кресте, значит – пребывать в радости. Это значит – пребывать с Тобою, Господи!^[761]



   53.2 В одной поучительной истории рассказано о человеке, пережившем множество неприятностей, когда за одной бедой следовала другая, а удары судьбы сменялись настоящими катастрофами. И вот, этот человек доверительно воззвал к Господу и спросил Его: “Что такого, Боже, я Тебе сделал?”. И услышал ответ: “Возлюбил Меня”. И тут он вспомнил о Голгофе и понял, что таким образом Бог хочет его очистить и сделать участником Спасения других людей – далеких от Бога и обреченных на гибель. И тогда его душа исполнилась радостью и блаженством.

   Нам, как и прочим людям, нередко приходится страдать. Если приходят беды, будь уверен, что они – доказательство Отеческой любви, которую питает к тебе Господь^[762]. Испытания учат нас с любовью взирать на Крест, созерцать Распятого и вслушиваться в Его слова: “Я люблю тебя все больше”, “Я ожидаю от тебя большего”. Испытанием может стать болезнь, причиняющая нам страдания и принуждающая менять планы, несчастья близких людей, неудачи на службе… “Господи, что я Тебе сделал?”. А Господь тихонько шепнет нам, что Он нас любит и ждет от нас безграничного упования на Его святую волю, “логика” которой отличается от логики человеческой. В конце концов, мы соглашаемся принять Божию волю и отречься от своих прежних намерений. Осознание того, что же на самом деле произошло, может прийти гораздо позднее. Как же мы благодарны будем тогда Господу! Блаженный Карл Лейснер – узник Дахау – написал после своего ареста в ноябре 1939 года: Боже, я благодарю Тебя за все щедрые благодеяния, которыми Ты осыпал меня. Я благодарю тебя за время тяжелой болезни, а теперь – за время заключения. Все имеет свой смысл… Время заключения – это одновременно время нашей духовной свободы, время жизни с Богом, в Котором сокрыто сокровище свободы^[763].

   Нередко нам приходится иметь дело с крестом и в житейских мелочах. Речь может идти об усталости, недостатке времени, необходимости отказаться от заранее составленных и устраивавших нас планов, о пороках и недостатках других людей, с которыми мы вынуждены иметь дело и которых обязаны принимать с любовью, о мелких и неожиданных унижениях, о сухости в молитве… Во всех этих ситуациях Господь остается с нами. Он хочет, чтобы мы переживали свои неприятности без ненужного ропота, без бунта. Он ждет от нас любви, готовности принять выпавшие на нашу долю скорби. Он ждет, что мы подарим Ему эту прекрасную жемчужину. Наше незначительное страдание, будучи соединено со Страданием распятого Христа, приобретает бесконечную ценность. Таким образом мы приносим Господу жертву умилостивления за множество ежедневно совершаемых на земле (в том числе, и нами самими) грехов.

   Страдания, переносимые в любви и ради любви, весьма плодотворны: они становятся противовесом совершаемым нами грехам, очищают душу, помогают выработке характера и закаляют его, помогают созреванию личности. Они учат нас быть снисходительными к ближним и относиться к ним с симпатией. Едва ли мы сможем приобрести эти качества каким-то иным образом. В конечном счете, страдания вводят нас в духовную жизнь Самого Христа и, следовательно, помогают еще больше сблизиться с Ним. Часто страдание становится решающим фактором нашей жизни. Оно пробуждает ревность и обновляет надежду^[764]. Так мы учимся глубже, полнее понимать самих себя. Страдание и боль не имеют ничего общего с печалью. Если мы несем наш крест вместе с Иисусом Христом, в нашу душу нисходит ни с чем несравнимый мир. Мы испытываем глубокую радость даже среди испытаний. Так жизнь святых была исполнена радости, которой никогда не испытывал неверующий мир – радости пребывания с Богом.



   53.3 Если кто хочет идти за Мною… Мы и не желаем на этом свете ничего иного, как только следовать за Христом, причем следовать рядом, на близком расстоянии. Мы ничего так не хотим, как полного слияния с Ним, когда Его желания станут нашими желаниями, а Его чувства – нашими чувствами. Он остается с нами не только тогда, когда у нас все складывается успешно, но и тогда, когда мы терпеливо несем груз собственных неудач, когда мы, очень довольные самой возможностью сопровождать Христа на крест, соединяем свои страдания с Его страданиями^[765].

   Однако если бы речь шла исключительно о скорбях, испытаниях и страданиях, которые приходят извне и которых мы не в силах избежать, то наша любовь не была бы вполне бескорыстной. В такой позиции можно усмотреть соблазн удовольствоваться неким минимумом. Это – позиция малодушного человека, восклицающего: “Зачем мне аскеза и самоотречение? В жизни и так достаточно неприятностей! Хватит с меня испытаний!”.

   Между тем, духовная жизнь невозможна без добровольно принимаемых самоограничений – того, что на языке христианской аскетики называется “умерщвлением плоти”. Скорби, приходящие извне, могут быть весьма серьезными и нести большие испытания. Однако их наличие не освобождает нас от обязанности приносить добровольную жертву умилостивления и прилагать все усилия для стяжания подлинно покаянного духа. Я усердно принесу Тебе жертву, прославлю имя Твое, Господи, ибо оно благо^[766].

   Церковь специально выделила один день недели – пятницу – для размышлений о значении покаянного духа в нашей жизни. Мы будем делать это в свете слов Христа. В этот день многие христиане погружаются в тайну страданий Господа, читают скорбные тайны Святого Розария или со священным трепетом отправляют богослужение Крестного Пути. Это – день, когда мы призваны особым образом задуматься о том, как мы переносим житейские неприятности, насколько великодушно (а великодушие – родная дочь любви) принимаем на себя добровольные самоограничения, насколько эффективно умеем обуздывать собственный эгоизм, лень, угодничество, эгоцентризм… Нам необходимо научиться “умерщвлять плоть” так, чтобы при этом облегчать жизнь другим людям. Речь может идти о сердечном расположении к ближним, даже если они не вызывают у нас естественных симпатий, об умении не поддаваться плохому настроению, затрудняющему общение, об улыбке в тот момент, когда неприятности облекают наше лицо маской суровости, о пунктуальности в работе и учебе, о полном или частичном отказе от деликатесов в ежедневном меню, о питании только в установленное время, о поддержании порядка на письменном столе, в шкафу, в комнате… Необходимо также обуздать собственное любопытство и чувственность, преодолеть зависимость от погодных условий (решительное предпочтение жары или холода и т.д.), а также проявлять терпение в уличных “пробках”, вызванных чрезмерно оживленным дорожным движением.

   Мы завершим наше размышление о словах Иисуса: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, произнося от всего сердца следующую молитву: Ниспошли мне, Иисусе, Крест, который понесу я один, и не будет у меня помощников подобно Симону киренеянину. Нет, эти слова не верны: мне понадобится Твоя благодать, Твоя помощь; Будь Ты моим киренеянином. С Тобою никакие испытания мне не страшны.

   – Но если моим Крестом будет тоска и печаль? Я повторяю, Боже мой, что с Тобою я пребуду радостен и в печали^[767].

   Никакое страдание не будет для меня страданием, если я не оставлю Тебя^[768].

   1. Вера способна передвигать горы. Великие чудеса совершаются в Церкви ежедневно.

   2. Чем труднее испытания, тем сильнее поддерживает нас благодать.

   3. Вера, явленная в делах.



   54.1 Из толпы ждущих Иисуса людей к Нему подошел человек и, преклоняя пред Ним колени, сказал: Господи! помилуй сына моего^[769]. Коленопреклонение и слова этого отца свидетельствуют о его смиренной молитве. Он взывает не к могуществу Иисуса, а к Его сочувствию. Он не говорит о своих заслугах, ничего не предлагает взамен – он лишь вверяет себя милосердию Господа.

   Тот, кто ищет убежища в любящем Сердце Христа, непременно будет выслушан. Так и сын обратившегося к Иисусу отца исцелится, хотя апостолы прежде не смогли помочь ему. Приступив к Иисусу наедине, ученики спросили Его, почему им не удалось исцелить бесноватого отрока. Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: “перейди отсюда туда”, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас.

   Если мы по-настоящему верим, то становимся сопричастными Всемогуществу Божию до такой степени, что Иисус по праву сможет сказать нам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит, потому что Я к Отцу Моему иду. И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне^[770]. Вот как поясняет эти слова Блаженный Августин: Верующий в Меня не станет кем-то большим, но это Я совершу большие, чем сегодня дела. Я сделаю больше, чем сделал Сам до сих пор – с помощью того, кто уверует в Меня^[771].

   В сегодняшнем Евангельском чтении Иисус, обращаясь к апостолам и используя известную в то время поговорку, утверждает, что они смогут “передвигать (с места на место) горы”. Сказанное Господом находит свое полное подтверждение в жизни Церкви. Уже Святые Отцы отметили, что “передвижение гор” происходит всякий раз, когда кто-то с помощью благодати доходит до такой вершины в своей духовной жизни, к которой не мог приблизиться одними только человеческими усилиями. Это, прежде всего, касается нашего личного освящения, совершаемого силой Святого Духа, а также апостольского свидетельства. В данном случае имеет место нечто большее, нежели просто “передвижение гор”. Между тем, подобные чудеса совершаются в святых душах ежедневно, хотя порой и незаметно для невнимательного глаза.

   Апостолы и многие святые на протяжении веков творили чудеса, затрагивающие физический порядок вещей. И все же, самыми выдающимися и грандиозными чудесами были те, которые происходили в душах – особенно в душах, прежде погруженных во мрак греховной смерти, невежества, духовной заурядности, а затем возрожденных и возрастающих в новой жизни детей Божиих. “Si habueritis fidem, sicut granum sinapis! – Если бы имели веру с горчичное зерно!”... – Сколько обещаний в этих словах Учителя!^[772], обещаний, касающихся нашей духовной жизни, апостольского служения и всего того, в чем мы по-настоящему нуждаемся.



   52.2 Почему мы не могли изгнать его? Почему мы не смогли сделать доброе дело во имя Твое? Евангелист Марк и многие рукописи Евангелия от Матфея приводят следующие слова Господа: сей род (бесов) не может выйти иначе, как от молитвы и поста^[773].

   Апостолы не смогли исцелить бесноватого, поскольку не имели должной веры: веры, которая выражалась бы в молитве и аскетической практике. Нам тоже приходится встречаться с людьми, которые нуждаются в этих благодатных средствах, чтобы освободиться от уз греха, религиозного невежества, заблуждений и т.д. Человеческие души в чем-то подобны различным металлам: они плавятся при разной температуре. Чем больше ожесточение находящегося в плену зла сердца, тем больших духовных усилий стоит его исцеление. Пусть же ни одна душа не погибнет по причине нашего пренебрежения молитвой и постом!

   Вера размером с горчичное зерно способна передвигать горы, – так учит нас Господь. Будем же на протяжении всего этого дня, а особенно теперь – во время размышления – просить Господа о даре веры, с которым связано многообразие прочих даров – божественных и человеческих. Сия есть победа, победившая мир, вера наша^[774]. Ей уступают горы, кажущиеся непреодолимыми препятствия, которые мы можем встретить в пути. Ведь Бог не проигрывает сражений! Итак, идите in nomine Domini, радостно и доверчиво – во имя Господне. Не надо пессимизма! При появлении трудностей приумножится и Господня благодать. Как только трудностей станет больше, с небес будет послано больше благодатных даров. Трудности многочисленнее – значит многочисленнее и дары благодати. Помощь от Господа пропорциональна трудностям, которые мир и дьявол создают нашему апостольскому свидетельству. Поэтому я даже осмелюсь утверждать, что трудности необходимы: только таким образом мы сможем получить помощь свыше: когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (Рим 5,20)^[775].

   Самые большие препятствия чудесам, которые Господь, при нашем содействии, желает совершить в человеческих душах, создаются часто нами самими. Глядя на окружающий мир исключительно по-человечески, мы порой не видим возможностей, предоставленных Богом нашим друзьям, родственникам, знакомым, коллегам по работе и учебе… Ни один человек не может быть признан непригодным к апостольскому свидетельству! По убеждению очень многих святых, слово невозможно не должно принадлежать к лексикону подлинно верующего человека. Бог всегда тот же. – Если будут люди веры, будут и чудеса, о которых читаем в Писании.

   Ecce non est abbreviata manus Domini! – “Вот рука Господня не сократилась”, сила Его не уменьшилась!^[776] Он и сегодня творит те же чудеса.



   54.3 Господь ставит перед нами условие: будем верить – сможем двигать горы. А сколько еще предстоит сдвинуть – и в мире, и прежде всего в наших собственных душах... Сколько препятствий стоит на пути благодати Божией! Поэтому так нужна вера – вера в делах, вера жертвенная, вера смиренная. Она делает нас всемогущими. “И все, чего ни попросите в молитве с верою, получите” (Мф 21,22)^[777].

   Веру необходимо воплотить в практику повседневных дел. Будьте же исполнители слова, а не слышатели только, обманывающие самих себя^[778]. Исполняйте, воплощайте в своей жизни слово Божие, не ограничивайтесь только его слушанием, – призывает нас апостол Иаков. Мало просто соглашаться с учением, необходимо жить его истинами, “практиковать” его. Вера должна вдохновлять “жизнь по вере” – это свидетельство близких отношений с Иисусом Христом. Мы призваны приближаться к Богу своей жизнью – поступками, страданиями, радостями… и – всем прочим! Люди живут, – поучает нас причисленный к лику блаженных епископ Перемышля Иосиф Себастиан Пельчар, – или жизнью животных, если следуют своим страстям и вожделениям, или жизнью природной, если послушны только своему разуму. Однако христианин живет жизнью сверхъестественной, ибо он во всех житейских обстоятельствах вдохновлен светом горним или, как обычно говорят, духом веры и действует при поддержке благодати Божией. Что же это за дух веры? Это столь глубокое, исполненное силы, живое проникновение в смысл истин веры, что человек практически всегда держит их в памяти, согласно с ними судит, согласно с ними желает, согласно с ними говорит, согласно с ними действует – словом, всю свою физическую и духовную жизнь согласно с ними устраивает^[779].

   Причиной появления или умножения трудностей часто является недостаток веры. Так бывает, когда мы придаем слишком большое значение мнениям окружающих или чрезмерно полагаемся на собственную предусмотрительность. За всем этим может скрываться недостаточная чистота наших намерений. Если мы во власти малодушия, даже самое легкое дело покажется нам трудным и неимоверно тяжелым. Однако если мы исполнены ревности и решимости, даже самое трудное и тяжкое дело покажется нам легким и исполнимым^[780].

   Жизнь по вере помогает нам выработать здоровый “комплекс превосходства”, на самом деле неотделимый от глубочайшего смирения. Вера – это не черта гордых, а черта смиренных, – напоминает нам Блаженный Августин^[781]. “Комплекс превосходства” христианина вдохновлен глубоким убеждением, согласно которому конечный результат наших действий – в воле Божией, а не в воле человеческой. Подобное убеждение помогает христианину успешно справляться с трудностями в собственной духовной жизни и в апостольском служении, хотя плодов того и другого порой приходится ждать долго. Молитва и самоотречение, постоянное доброжелательное и радостное расположение способны сотворить в нашей душе самые настоящие чудеса. И тогда мы и сами сможем “передвигать горы”, преодолевать казалось бы непреодолимые препятствия: мы приведем в исповедальню наших друзей, мы обратим даже тех, кто давно уже отказался от отношений с Господом. Веру, способную “передвигать горы”, питает близкое общение с Иисусом в молитве и таинствах.

   Пресвятая Богородица, Матерь наша, поможет нам стяжать веру, любовь и бесстрашие, столь необходимые для исполнения порученной нам Богом миссии. Сама Мария стала безупречным орудием Господа: Она всецело отдала Себя Своей миссии. Проникнув в замыслы Божии, Мария принимает их как Свои: не только из послушания, но и всем сердцем. Исполнению замыслов Божиих Она посвящает всю Себя: Свой разум, Свою волю, все Свои силы… Пресвятая Богородица – всегда в действии: и когда Она отправляется в нагорную страну, чтобы навестить Елизавету, и когда, исполняя Свое материнское предназначение, в тревоге ищет (и находит!) отрока Иисуса в Иерусалимском храме, и когда по собственной воле приходит к подножию креста, на котором умирает Ее Сын… Она добровольно произносит Свое fiat (да будет…) и всецело посвящает Себя исполнению порученной миссии: миссии, которую отнюдь не считает невероятной, превосходящей человеческие силы. Устремления Бога становятся личными устремлениями Марии. Ее личные цели не создают препятствий целям Божиим, но полностью совпадают с ними.

   1. Бог никогда не обманывает надежд Своих друзей.

   2. Христос – наш истинный якорь спасения.

   3. Упование на Бога. Бог никогда не откажет нам в помощи, если мы прибегаем к Нему с верой и прилагаем все возможные с нашей стороны усилия.



   55.1 Первое чтение сегодняшней святой Мессы^[782] повествует о том, как измученный, сломленный многими испытаниями пророк Илия укрылся в пещере у подножия святой горы Хорив – в том месте, где Бог когда-то являлся Моисею. Здесь Илия получил повеление: выйди и стань на горе пред лицем Господним. Большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы, шел перед Господом. Затем следовали землетрясение и огонь. Однако Господа не было ни в буре, ни землетрясении, ни в огне. Напоследок явилось веяние тихого ветра^[783], и в нем был Бог! Господь открылся именно в ласковом ветерке, выражая таким образом Свою таинственную духовность и Свое доброжелательство по отношению к слабому человеку. Так Илия набрался сил, столь необходимых ему для выполнения новой миссии, порученной ему Богом.

   Сегодняшнее Евангелие^[784] изображает сцену бури на озере: бури, заставшей врасплох плывущих в лодке апостолов. Чуть раньше произошло умножение хлебов и рыб. Господь отправил Своих учеников в лодке на другой берег, ибо наступал вечер, а Сам остался на какое-то время, чтобы попрощаться с народом. Затем Он поднялся на гору помолиться наедине, при этом не забывая об учениках. Когда поднялся ураганный ветер, Господь наблюдал, как Его ученики изо всех сил сражаются с волнами и вихрем, стремясь достичь цели – прибыть в то место, которое Он им указал. Закончив молитву, Он тут же поспешил им на помощь.

   В четвертую же стражу ночи, когда уже светало, Иисус подошел к лодке, которую било волнами и которая вот-вот могла утонуть. Евангелист отмечает, что ученики испугались при виде идущего по бурным волнам Иисуса, полагая, что видят призрак. Евангелист Марк, записавший воспоминания апостола Петра, заметил, что Господь вынужден был приближаться постепенно и издалека. Все начали кричать. Тогда Иисус подошел к лодке вплотную и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь! Эти слова утешения и поддержки неоднократно слышали в глубине своих сердец и мы, особенно оказавшись в трудной, тревожащей нас ситуации или столкнувшись с грозными, судьбоносными событиями. Если наша жизнь посвящена исполнению воли Божией – как это было характерно для пророка Илии, по повелению Господа отправившегося на гору Хорив, или апостолов, вопреки противному ветру поплывших туда, куда им указал Иисус – то нам никогда не придется испытать недостаток в помощи свыше. В немощах и трудах, в сложнейших ситуациях Иисус приходит к нам, чтобы сказать: ободритесь; это Я, не бойтесь! Он никогда не обманывает надежд Своих друзей^[785]. Разве Он оставит нас в ситуации противного ветра искушений, усталости и препятствий в апостольском свидетельстве, особенно если мы прилагаем все усилия, чтобы дружить с Ним и служить Ему? Ныне Иисус не должен приходить к нам издалека. Если вы уповаете на Него, а душа ваша исполнена ревности, что так угодно Его величию, вы ни в чем не испытаете недостатка^[786]. Чего же может недоставать нам – друзьям Божиим в этом мире, людям, которые верно следуют за Ним, хотя столь многие Его уже оставили?



   55.2 Услышав голос Иисуса, апостолы тотчас успокоились. И тогда Петр обратился к Иисусу с просьбой, свидетельствующей о его недюжинной отваге и уповании на Господа: Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде^[787]. Учитель, находившийся в нескольких метрах от лодки, ответил Своему апостолу: Иди! Вера Петра была велика: он отказался от безопасной лодки, ради безоговорочного упования на слово Господа. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу. Эти мгновенья – мгновенья веры и любви – были одними из лучших в жизни Симона Петра.

   Однако Петр отвел взгляд от Иисуса. Теперь он сосредоточился на “объективно” грозящей ему опасности: он испугался при виде сильного ветра. Он на секунду забыл о том, что возможность держаться на поверхности воды, зависит не от состояния природных стихий, а от воли Господа – Владыки неба и земли, жизни и смерти, природы, ветра, моря… Петр начал тонуть не потому, что таковы “объективные законы природы”, а потому, что ему не хватило доверия к Богу, Который может все. В конце концов, Петр возопил к Иисусу: Господи! спаси меня. И Иисус тотчас простер руку, поддержал его и сказал: маловерный! зачем ты усомнился? Христос – это истинный якорь спасения. Его мы должны держаться в критических ситуациях немощи и изнеможения, заметив, что утопаем. Господи! спаси меня, – говорим мы Ему во время нашей молитвы.

   Иногда христианин перестает взирать на Иисуса, предпочитая Ему иные реалии, отдаляющие от Бога и подвергающие – если не опомниться сразу – опасности утраты основ веры. В таком случае он сильно рискует утонуть. Если кто-то теряет уверенность в своей вере и полученном призвании, ему следует должным образом исследовать себя самого. Он наверняка увидит, что с некоторых пор его духовная жизнь превратилась в формальность, молитва стала редкой и невнимательной, требовательность к себе снизилась. Разве эти обстоятельства не увеличивают тяжесть греха, серьезность которого сознательно не принимается в расчет? По всей видимости, этот человек борется со своими страстями отнюдь не так ревностно, как прежде, если уже не идет на поводу у страстей. Под страстями можно понимать злое чувство, питаемое к другому человеку, некий личный, и притом отнюдь небезупречный, интерес, чрезмерную увлеченность другом, или же обыкновенное рабство у низших инстинктов, не подавленных решительно и тотчас. Всего этого вполне достаточно, чтобы между нами и Богом выросла стена, а вера угасла^[788].

   Чтобы выбраться из увлекающего его ко дну водоворота, Петр был вынужден изо всех сил схватиться за руку Господа – своего Друга и своего Бога. Иначе говоря, апостол внес, пусть небольшой, но вполне реальный вклад в дело собственного спасения. Бог неизменно требует от нас продиктованного доброй волей сотрудничества. Наделяя людей Своей милостью и даруя им особое призвание, Господь как бы протягивает им Свою любящую и сильную руку. Ведь Он взыскует нас и обращается к нам как к Своим детям. Он знает все наши слабости и хочет, чтобы мы взяли Его руку. Это требует усилия – но оно явится доказательством нашей свободы^[789].

   Это небольшое усилие, которого Бог требует от Своих детей во все времена, и с помощью которого извлекает их из водоворотов зла, может принимать различные формы. Речь может идти об исправлении молитвенной практики, о более искреннем и ответственном общении с духовником, о решимости избегать поводов ко греху, о большем, а главное – принятом всем сердцем, послушании, об использовании в своем апостольском свидетельстве нужных приемов, которым следует заблаговременно научиться… Вместе со Христом мы выиграем все сражения, однако для этого необходимо от всего сердца уповать на Него. Молись, повторяя вслед за Псалмопевцем: ”Господи, Ты мое прибежище и защита, на Тебя я уповаю!”

   Я обещаю тебе, что Он оградит тебя от козней ”полуденного беса”, в искушениях – и даже в падении! – когда возраст и добродетели должны созреть, когда ты должен запомнить, затвердить наизусть, что Он один – твоя Защита^[790].



   55.3 Петр уверенно шагал по воде среди вздымавшихся волн, пока действовал в духе благодати, с верой и упованием на Господа. Позднее, чтобы выйти из кризиса и получить помощь свыше, он вынужден был приложить немалые усилия, хотя, в конечном счете, его спас Господь. Если нет содействия с нашей стороны, прекращается и помощь от Бога^[791].

   Петр восстановил свою прежнюю веру в Иисуса и упование на Него. Он – вместе с Иисусом – вернулся в лодку. И в то же мгновенье ветер утих, море успокоилось, успокоились и сердца учеников, исповедавших Иисуса Богом и Господом: Бывшие же в лодке подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий^[792].

   Трудные обстоятельства, в которых мы познаем свою немощь, могут помочь нам встретиться с Иисусом, простирающим к нам руку, входящим в наше сердце, утешающим нас в испытаниях. Нам необходимо научиться ни в коем случае не бояться Бога – Бога, посещающего нас в самых обычных житейских обстоятельствах, а также в обстоятельствах чрезвычайных – в ураганах материальных трудностей, физических и нравственных страданий… Ободритесь; это Я, не бойтесь! Бог никогда не опаздывает. Он неизменно оказывает нам помощь в любой нужде. Он приходит к нам – иногда тайно, иногда незаметно – но всегда вовремя! Если мы оказываемся в непростой ситуации, если нам дует противный ветер, Он идет к нам. Порой Он делает вид, что хочет пройти мимо. Таким образом Он дает нам шанс призвать Его. И как только мы это сделаем, Он тут же окажется рядом.

   И если мы почувствуем, что едва стоим на ногах, что тонем, то воззовем к Господу словами Петра: Господи! спаси меня! Мы не станем сомневаться ни в Его любви, ни в могуществе Его милосердной десницы. Мы твердо уверены, что Бог не требует невозможного, однако требуя, велит тебе делать то, что ты можешь, и просит тебя сделать то, что не можешь, одновременно помогая тебе, чтобы ты смог^[793].

   Это Господь избавляет нас от любых опасностей! Он обеспечил меня Своей защитой, и я больше не рассчитываю на свои силы. Я имею в распоряжении Его записанное Слово. Оно – основание мое. Оно – твердыня моя, безопасное убежище. Хотя бы весь мир пришел в движение, я буду читать Слово сие, которое всегда имею с собой, ибо оно – крепостная стена моя и щит мой. О чем говорит тебе это Слово? ”Се, Я с вами во все дни до скончания века.”

   Христос со мною, чего мне бояться? Того, что меня поглотят волны морские и гнев сильных мира сего? Все это – не более, чем паутина^[794]. Не будем выпускать руки Господней, а Он никогда не выпустит нашей.

   Мы завершим наше размышление, взывая к заступничеству Пресвятой Девы Марии. Она поможет нам от всего сердца возопить к Господу словами церковной молитвы: Господи, обнови чудеса Твоей любви^[795], стань нашей твердыней и прибежищем!

   1. Причастие позволяет восстановить силы и поддерживает нас на пути к Вечному Спасению.

   2. Хлеб жизни. Духовные плоды Причастия.

   3. Частое или даже ежедневное причащение. Почитание Святых Даров. Духовные причащения на протяжении всего дня.



   56.1 Сегодняшнее первое чтение^[796] повествует о том, как пророк Илия, спасаясь от царицы Иезавели, отправился в путь к святой горе Хорив. Во время долгого и трудного путешествия он почувствовал себя измученным настолько, что даже хотел умереть: Довольно уже, Господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих. И лег и заснул под можжевеловым кустом. И вот, Ангел коснулся его и сказал ему: встань, ешь [и пей]. И возвратился Ангел Господень во второй раз, коснулся его и сказал: встань, ешь [и пей], ибо дальняя дорога пред тобою. И встал он, поел и напился, и, подкрепившись тою пищею, шел сорок дней и сорок ночей до горы Божией Хорива^[797]. То, что Илии не удалось исполнить своими силами, было исполнено благодаря пище, полученной от Господа, в тот момент, когда он был совершенно обессилен.

   Святая гора, к которой направился пророк – это метафора Небес. Сорокадневный путь символизирует нашу земную жизнь, в которой мы сталкиваемся с искушениями и тяготами, испытываем упадок сил и усталость. Порой мы ослабеваем духом, теряем надежду… Церковь, как некогда Ангел, приглашает нас подкрепиться специально предназначенным для этого хлебом – Самим Христом, присутствующим в Евхаристии. Он поможет нам восстановить силы, и тогда мы, несмотря на все наши слабости, сможем достичь цели и прийти на небеса – к Господу.

   В первые века христианства святое Причастие называли напутствием (по-латыни – виатик), по аналогии с виатиком – запасом пищи и суммой денег, которые римлянин брал с собой в дорогу. Чуть позднее напутствием стали называть всякую духовную поддержку – а, прежде всего, Евхаристию – которую Церковь преподавала своим детям на пороге их вступления в вечность. В обычае первых христиан было причащение узников в темницах, особенно накануне их мученической смерти^[798]. Святой Фома отмечает, что данное таинство называется напутствием (виатиком), поскольку предвосхищает блаженство Богообщения в вечном отечестве и открывает нам доступ к нему^[799]. Оно поддерживает нас на протяжении всей жизни, а особенно – на ее заключительном отрезке, когда активность темных сил заметно увеличивается. По этой-то причине святая Церковь делала все возможное, чтобы ни один христианин не умер без святого напутствия. С древних времен право и обязанность принять Причастие на смертном одре, даже если умирающий уже причащался в этот день раньше, рассматривалось как нечто очевидное^[800].

   Поэтому в ходе сегодняшнего размышления нам следует вспомнить о той ответственности, которую мы несем за наших родственников, друзей и сослуживцев: никто из них не должен умереть, не получив той духовной помощи, которую предлагает наша Матерь – Церковь. Груз этой ответственности не легок.

   Привести умирающего к Причастию – это самое лучшее, яркое, а часто – и последнее, доказательство нашей любви к нему. Господь щедро вознаградит тех, кто охотно исполняет эту святую обязанность, как бы трудна она порой ни была.

   Мы должны отблагодарить Бога за ту помощь, которую Он нам предоставляет на протяжении всей нашей жизни, а особенно – за дар святого Причастия. Так будем же тщательно готовиться к каждому причащению, будем подходить к Причастию по возможности ежедневно, и тогда мы обнаружим в себе не меньше сил, чем некогда нашел у себя пророк Илия, и уверенным шагом продолжим наше восхождение к вершинам святости.



   56.2 Я есмь хлеб жизни, – говорит нам Иисус в Евангелии сегодняшней святой Мессы^[801], – (…) Ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира.

   Таким образом Господь напоминает нам о необходимости причащаться. Он призывает нас жить жизнью благодати, преодолевать искушения, развивать и приумножать дары святого Крещения. Тот, кто причащается в состоянии благодати, помимо прочих плодов участия в Божественной Литургии, принимает самый главный и необходимый ее дар – Самого Христа – Источник всякого блага. Причастник в ходе Трапезы Господней вкушает Христа и духовно, и физически. По этой причине Святая Евхаристия – это величайшее из таинств, центр и средоточие прочих таинств. Реальное присутствие Христа придает ему чрезвычайную действенность и эффективность.

   Принять Господа – вот величайшее блаженство и в этой, и в будущей жизни. Часто мы дарим тем, кого сильно любим, принадлежащие нам предметы, вещи – как знак искренности и глубины наших отношений. Мы делимся с ними знаниями, чувствами… При всем том, мы никогда не свободны от ограниченности. В святом же Причастии всемогущество Божие упраздняет любую ограниченность: под Евхаристическими видами к нам приходит Сам Христос. Любовь обретает в данном таинстве полноту своей реализации: соединение с тем, кого так любишь, кого так ждешь… Два кусочка воска соединяют в одно целое, предварительно растопив их в огне. Так происходит и с причастниками Тела Христова и Его дражайшей Крови^[802]. Воистину нет большего блаженства, нежели блаженство достойного принятия Христа в святом Причастии!

   Человек никогда не перестанет благодарить, если только сумеет отрешиться от автоматизма и не упустит из виду безмерного духовного богатства сего таинства. Причастие осуществляет восхитительным образом в нашей жизни духовной то, что материальная пища производит в нашей телесной жизни. Причастие Тела Христа Воскресшего, оживотворенное Духом Святым и животворящее, сохраняет, развивает и обновляет жизнь благодати, полученную при Крещении. Это возрастание христианской жизни нуждается в питании евхаристическим Причастием, хлебом нашего паломничества, до смертного часа, когда оно будет дано нам как пища в путь (напутствие, виатик)^[803]. Святое Причастие имеет то же значение для жизни духовной, что и обычная пища для жизни физической. Оно подкрепляет нас, отдаляет перспективу дряхления и смерти. Евхаристическая пища очищает нас от повседневных грехов, провоцирующих душевную немощь и болезни. Она же дает нам иммунитет от грехов смертных, ведущих к духовной гибели. Материальная пища помогает нам восстановить силы и сохранить здоровье. Аналогичным образом частое причащение делает богаче духовную жизнь, облекает душу добродетелями. Тот, кто причащается, получает залог вечного блаженства^[804]. Естественная пища необходима для роста тела, святое Причастие необходимо для возрастания в святости и Богообщении, поскольку участие в Теле и Крови Господних преображает нас сообразно тому, что нами вкушается^[805].

   Причастие помогает нам образцово, с радостью и любовью, исполнять свои обязанности в семье и на работе, дает нам силы спокойно, с достоинством переносить житейские невзгоды и тяготы.

   Учитель здесь и зовет тебя^[806], – слышим мы ежедневно. Отнесемся же к этому приглашению со всем вниманием! Радостные, как следует подготовленные отправимся к Нему в гости. Там мы сможем получить так много!



   56.3 Наши слабости и недостатки весьма многочисленны, а потому и наши встречи с Учителем в святом Причастии должны повторяться как можно чаще. Стол накрыт, многие приглашены^[807], однако откликнулись на приглашение немногие. Может быть, мы сумеем оправдаться? – думают некоторые. Но любовь не принимает оправданий.

   Мы можем сохранять живую память о Причастии на протяжении всего дня, совершая духовные причащения, которые сводятся к горячему желанию принять Христа в Пресвятом Таинстве и к единению с Ним в любви, как если бы мы Его приняли^[808]. Духовное Причастие внутренне нас обогащает, оно помогает по-новому оценить собственный труд и отношения с другими людьми. Благодаря ему мы учимся переживать святую Мессу как подлинное средоточие нашей повседневной жизни.

   Большое значение имеет и молитва перед Святыми Дарами – знак благодарности, выражение любви и форма подлинного славословия Господу^[809]. Для интимных, личных встреч, без которых невозможно близкое общение с Господом, нет лучшего места, нежели пространство вблизи дарохранительницы. Именно здесь создается наиболее благоприятная для беседы с Богом атмосфера: об этом свидетельствует опыт многих святых. Здесь же следует искать исток благочестивых устремлений, желания молиться в любом месте – дома, на работе, на улице… Господь пребывает в Святых Дарах. Он видит нас, Он рад нас услышать, Он готов вступить с нами в доверительное общение, поскольку Его Сердце исполнено любви к нам, оно – источник жизни и святости^[810]. Он постоянно предлагает нам возобновить свое приглашение Ему, вновь открыть Ему доступ в нашу душу. Пойдите вы одни в пустынное место и отдохните немного^[811], – говорит Он нам.

   У Его ног мы обретем душевный мир и покой, а также силы и мужество, необходимые для выполнения ежедневных обязанностей служения ближним. Вы спросите: что мы должны делать в присутствии Бога, пребывающего в Святых Дарах? Любить Его, прославлять и благодарить Его, просить Его. Что делает нищий в присутствии богатого? Что делает больной при появлении врача? Что делает жаждущий при виде прозрачного водного ключа?^[812]

   Иисус имеет все то, в чем мы нуждаемся. Он поддерживает нас на жизненном пути. Мы попросим Пресвятую Богородицу научить нас принимать Его у себя с тем же целомудрием, с тем же смирением и благочестием, с которыми принимала Его Она. Мы попросим Ее вымолить для нас “дух и ревность святых”.

   1. Богословские основания надежды.

   2. Бодрствование. Испытание совести.

   3. Духовная брань в житейских мелочах.



   57.1 Сегодняшняя воскресная Литургия слова напоминает нам простую истину: жизнь на земле – это ничто иное, как ожидание второго пришествия Господа. Вера, соображениями которой мы руководствуемся в нашей жизни – это, как учит нас второе чтение, есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом^[813]. Благодаря этой божественной добродетели, христианин обретает абсолютную уверенность в том, что обетования, данные Господом, непременно исполнятся. Таким образом он, в некотором смысле, уже вступает в вечную жизнь, предвкушает связанное с ней блаженство. В свете веры мы можем убедиться в актуальности двух непреложных истин, определяющих человеческое существование: во-первых, все мы призваны к вечной жизни в раю, а все прочее должно служить лишь достижению нами этой цели; во-вторых, на этом пути нас непосредственно поддерживает Сам Бог^[814]. Ничто не сможет сбить нас с избранного пути, если только мы строим свою жизнь на трех фундаментальных истинах: Бог всемогущ, Бог безмерно любит меня, Бог верен Своим обетованиям. Он – Бог милосердия, пробуждающий в моей душе упование, а потому я нимало не ощущаю себя одиноким, ненужным, всеми покинутым. Напротив, я знаю, что включен в Божий замысел Спасения, который однажды вполне осуществится в Раю^[815]. Божии Благость, Мудрость и Всемогущество – это непоколебимый якорь нашей надежды.

   Бог всемогущ. Ему подвластно все: ветер и море, здоровье и болезнь, небо и земля… По Его воле абсолютно все – все без исключения – должно служить Спасению: моему и всех людей. Лишь злоупотребления свободой могут свести на нет этот Божественный замысел. Тем не менее, двери надежды всегда остаются открытыми. Бог всемогущ, Он может все, Он – наш Отец и наша Любовь. Ничто, следовательно, не в состоянии укрепить нашу веру и надежду более, нежели глубоко запечатленная в наших душах уверенность, что для Бога нет ничего невозможного^[816].

   Бог безмерно любит меня: Он любит меня так, как если бы я был Его единственным сыном. Он ни за что не оставит меня, совершающего свое земное странствие. Он разыскивает меня, если я – по своей воле – заблужусь. Он на деле любит меня, обращая все события и обстоятельства мне во благо. Любовь земных родителей – при всей ее привлекательности – это только слабое отражение любви Божией.

   Бог верен Своим обетованиям, несмотря на наше отступничество, наше предательство, нашу неверность, нашу невосприимчивость к призванию Божию. Он никогда не обманет нашего доверия, никогда не “пресытится” нами. Он терпелив по отношению к нам – людям, бесконечно терпелив. Во время нашего земного странствия Он не оставляет нас вниманием ни на минуту, Он никого из нас не считает “пропащим”. Он относится к нам подобно отцу из притчи о блудном сыне. Ежедневно Бог выходит взглянуть, не покажется ли вдалеке Его сын, возвращающийся в Отчий дом, причем всякий, кто возвращается, может рассчитывать на пиршество в свою честь.

   Господь ждет от нас искреннего обращения, великодушного отклика на дар Его благодати. Он надеется, что мы будем бодрствовать, не впадая в духовную леность, не теряя бдительности. При этом ожидание неотделимо от трезвения сердца, а его “градус” прямо зависит от степени любви.



   57.2 Иисус призывает нас бодрствовать, потому что неизменно бодрствует желающий нас поглотить враг^[817], и еще потому, что бодрствование свойственно любви^[818]. В сегодняшнем Евангелии^[819] Господь предостерегает нас: Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи. И вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака, дабы, когда придет и постучит, тотчас отворить ему.

   В те времена иудеи носили свободные одежды и, отправляясь на работу, препоясывались. В переносном смысле “препоясаться” означало приготовиться к выполнению какого-либо дела, или отправиться в путь, или вступить в сражение^[820]. Подобным же образом “держать горящий светильник” значило бодрствовать или ожидать чьего-либо появления. Когда Господь явится в конце нашего земного пути, Он должен застать нас подготовленными и бодрствующими, как в ясный день, поглощенными служением любви, усовершенствованием земного бытия, и при том не потерявшими из виду окончательную, духовную цель жизни, к которой все должно быть обращено. Господь должен увидеть, что мы правильно относимся к земным реалиям: профессиональному труду, бизнесу, отдыху…, что мы четко сознаем относительность всего земного, что мы обращаем его к умножению славы и любви Божией, обретению заслуг “на небесах” и служению ближним. Мы призваны сделать этот мир более справедливым, человечным, христианским…

   От решающей встречи со Христом нас отделяет совсем небольшой промежуток времени. Каждый прожитый день неумолимо приближает нас к вечности. Для кого-то этот переход совершится уже в текущем году, для кого-то – в следующем, для кого-то – чуть позже… В любом случае нам обязательно покажется, что земная жизнь промелькнула очень быстро. Господь придет во вторую или в третью стражу… Поскольку же мы не знаем ни дня, ни часа, то надлежит нам, по увещанию Господню, постоянно бодрствовать, чтобы по окончании единственного пути нашей земной жизни (ср. Евр 9,27) удостоиться войти с Ним на брачный пир и сопричислиться ко благословенным^[821]. Для тех, кто отвернулся от Бога, день Господень настанет совершенно неожиданно: как тать ночью^[822]. Вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой. Будьте же и вы готовы… Святитель Иоанн Златоуст замечает, что таким образом Бог вразумляет тех, кто не слишком заботится о спасении своей души, зато занят охраной своего имущества от воров, появления которых ожидает^[823].

   Противоположность бодрствования – небрежность, отсутствие должного внимания, что является следствием неправильного расположения воли^[824]. Мы бодрствуем, если ежедневно совершаем тщательное испытание совести. Тщательно проследи за своим поведением. Ты увидишь, что душу твою переполняет масса недостатков, которые и тебе причиняют вред и, возможно, тем, кто тебя окружает.

   – Помни, сын мой, что микробы не менее опасны, чем дикие звери. А ты пестуешь эти недостатки, эти просчеты – так выращивают микробы в лабораториях – они плодятся, вследствие твоего неумения смиряться, пренебрежения молитвой, долгом, вследствие незнания себя… И вот, впоследствии, эти очаги заразы отравляют среду твоего обитания.

   – Ты нуждаешься в ежедневном, тщательном испытании совести, которое бы привело тебя к конкретным намерениям измениться в лучшую сторону, ведь ты действительно почувствуешь боль из-за своих недостатков, ошибок и грехов^[825]. Господь должен застать нас подготовленными, в какое бы время Он ни пришел, и в какой бы ситуации нас ни обнаружил.



   57.3 Мы будем бодрствовать в любви и не поддадимся искушениям духовной лености и греха, если будем стараться быть верными в мелочах, из которых и складывается повседневная жизнь. Если мы будем обращать внимание на мелочи в ежедневном испытании совести, то легко обнаружим знамения, открывающие причины и конкретные формы наших заблуждений. Все великое предваряется мелочами. Кроме того, мелочи – это пища бодрствующей любви. Тот, кто пренебрегает так называемыми “мелочами”, подвергает себя весьма серьезной опасности.

   Святой Франциск Сальский подчеркивает важность побед над мелкими искушениями. Таких искушений обычно бывает очень много на протяжении дня. Если все они успешно преодолены, то связанная с этим заслуга может быть даже большей, чем заслуга от победы над одним большим искушением. Кроме того, хотя волки и медведи, несомненно, опаснее мух, они не настолько нам докучают и не испытывают так нашего терпения. Достаточно легко, – продолжает святой, – не совершать убийств, но весьма трудно сдержать мелкие вспышки гнева, которые случаются почти непроизвольно. Не так трудно не воровать, но очень легко желать чужого. Легко не лжесвидетельствовать в суде, но трудно не лгать собеседнику. Легко не быть пьяницей, куда труднее блюсти воздержание^[826].

   Мелкие ежедневные победы укрепляют основы благочестия и делают нас более чувствительными к делам Божиим. Такие ситуации случаются очень часто. Речь может идти о “минуте героизма” при пробуждении от сна и в начале работы, об отказе тратить время на чтение “желтой прессы”, об обуздании нездорового любопытства, о самоограничении в еде, о борьбе с пороком болтливости… Будем уверены, что число побед в этих малых сражениях с врагами будет соответствовать числу драгоценных камней в венце славы, уготованном для нас Богом в святом Царствии Его^[827].

   Если, в случае появления искушения – чего-то такого, что в нас или в других людях может стать оскорбительным для Бога, мы победим его усилием любви, то мир посетит нашу душу, а казавшееся неотвратимым поражение обернется нашим триумфом. Тот же Франциск Сальский отмечает: когда дьявол видит, что его искушения лишь умножают нашу любовь к Богу, он перестает нас искушать^[828].

   Тот, кто верен в малом, препоясан, бодрствует и всегда готов встретить грядущего Господа. Вся наша жизнь должна стать радостным ожиданием, а одновременно – столь же радостной активностью, связанной с исполнением заданий, порученных нам в этом мире любящим Отцом. И тогда мы, наконец, поймем сокровенный смысл следующих слов Иисуса: Блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими; истинно говорю вам, он препояшется и посадит их, и, подходя, станет служить им^[829]. Он непременно придет. А мы не устанем бодрствовать!

   1. Чтобы быть хорошими христианами, нам необходимо стать примерными гражданами.

   2. Жизнь в мире первых христиан – пример для нас.

   3. Принимать активное участие в решении социальных проблем.



   58.1 Сегодняшнее Евангелие рассказывает нам как ученики вместе с Иисусом вновь пришли в Капернаум^[830]. К Петру подошли сборщики податей на Храм и спросили: Учитель ваш не даст ли дидрахмы? Ежегодный взнос в размере двух драхм на содержание Храма был обязательным для каждого иудея, достигшего двадцатилетнего возраста, хотя бы он проживал за пределами Палестины. Утвердительный ответ Петра, который он не посчитал нужным согласовать с Иисусом, свидетельствует о том, что Господь раньше платил этот налог. События разыгрались на улице, в отсутствии Иисуса. Сам же Иисус в это время находился в доме, и, когда Петр переступил порог, встретил его вопросом: как тебе кажется, Симон? цари земные с кого берут пошлины или подати? с сынов ли своих, или с посторонних?

   В древних монархиях подати рассматривались как сбор в пользу царствующей семьи. Этим представлением и продиктован вопрос Иисуса Петру: как тебе кажется, Симон? цари земные с кого берут пошлины или подати? Ответ Петра очевиден: с подданных, т.е. с посторонних. Тогда Господь делает вывод: итак сыны свободны. Что касается подати на Храм, то Иисус находится здесь в той же ситуации, что и члены царствующей семьи, в пользу которых собираются налоги. Иисус обоснованно полагает, что на Него обязанность платить налог не распространяется: ведь Он – Сын Божий и проживает в доме Отца^[831], в собственном доме. Он – Сын Царя, а потому освобожден от уплаты податей.

   Тем не менее, Господь желал полностью исполнить все Свои гражданские обязанности. И в этом отношении Он уподобился прочим людям. Свою же Божественность Он продемонстрировал в том, как изыскал требуемую сумму. Этот Евангельский фрагмент, который приводит один только Матфей, свидетельствует одновременно о бедности Господа: у Него не нашлось даже такой мелкой суммы, как две драхмы. С другой стороны, тот факт, что Иисус сравнял Себя с Петром в размере сделанного взноса говорит о Его глубоком смирении. Чтобы нам не соблазнить их, – сказал Иисус Петру, – пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир; возьми его и отдай им за Меня и за себя. Как известно, статир был равен четырем драхмам.

   Святой Амвросий Медиоланский видит здесь урок, который Господу было угодно нам преподать: Христианин должен быть послушен властям. Никто не может себе позволить игнорировать эдикты царя земного. Если Сын Божий уплатил подать, можешь ли ты превозноситься и не платить? Он, Который не имел ничего, заплатил, а ты, который ищешь благ мира сего, почему не берешь на себя его тяготы? Ты что, лучше других…^[832]

   Этот Евангельский отрывок, как и многие другие, дает нам хороший урок: если мы хотим подлинно уподобиться Учителю, то должны стать образцовыми гражданами, добросовестно исполнять свои трудовые, семейные и социальные обязанности. Мы должны честно платить налоги, голосовать в согласии со своей совестью, участвовать в делах общества… Люби и уважай законы честного сосуществования. Поверь, твое повиновение долгу поможет людям оценить христианскую честность, плод любви Божией, – и найти Бога^[833].



   58.2 После сошествия Святого Духа в день Пятидесятницы апостолы осознали, что Господь требует от них активного участия в делах общества. Как и их Учитель, они были не от мира сего^[834], а потому мир неоднократно отвергал их. Он вовсе не думал благосклонно им улыбаться, как это делается по отношению к “своим”. Будучи “не от мира сего”, не принадлежа к числу “мирских людей”, первые христиане отвергли те обычаи и формы поведения, которые были несовместимы с исповедуемой ими верой. Вместе с тем, они никогда не чувствовали себя чужими в обществе, к которому по праву принадлежали. Апостолы не забыли притчей, рассказанных Господом, и особым образом подчеркивающих необходимость общественной активности: ведь только в обществе могли стать значимыми приведенные в них метафоры: соли, придающей жизни “остроту” и защищающей ее от “порчи”; закваски, призванной поднять “муку” социальной жизни, превратить ее в угодное Господу “тесто”; света, сияющего всем людям, чтобы они видели их добрые дела и славили Отца Небесного.

   Первые христиане вовсе не стремились к самоизоляции. Они не ставили между собой и миром “стен”, которые могли бы обеспечить им выживание во враждебном окружении. Отношение христиан к миру даже в период прямых гонений не имело ничего общего ни с агрессией, ни с трусостью. Оно основывалось на факте их мирного присутствия в обществе: закваска начинает свою работу, лишь будучи смешана с мукой. Присутствие христиан в мире было сугубо конструктивным, и факт несправедливых преследований не смог бросить тень на их репутацию образцовых граждан. Жестокость гонений отнюдь не превратила христиан в изгоев общества или в антисоциальную прослойку. Они не отказались и от своей солидарности с прочими людьми. Нас упрекают в том, что мы отличаемся от массы прочих подданных государства, – писал Тертуллиан, – но это ложь: ведь христианин знает, что его место – на том же корабле, что и прочих граждан, и он делит с ними их земную судьбу. Если катастрофы потрясают здание империи, лишения терпят все без исключения ее подданные, а значит и мы^[835]. Христиане, часто непонятые и оклеветанные, оставались верны своему Божественному и человеческому призванию, занимая в мире отведенное им место, пользуясь своими правами и образцово исполняя свои обязанности.

   Первые христиане были не только верными учениками Господа, но и примерными гражданами: они исполняли свой гражданский долг не по принуждению извне, а по совести, и, таким образом, совершали дело собственного освящения. Они, как свидетельствует апостол Павел в своем Послании к Римлянам, были послушны легитимному гражданскому законодательству не только из страха наказания, но и по совести^[836]. Для сего вы и подати платите, – продолжает Павел^[837]. Мы стараемся выплачивать подати и сборы вашим чиновникам полностью и в срок, как и научились у Него (Христа), – пишет Святой Иустин Мученик в середине II века. – (…) Итак, мы поклоняемся одному только Богу, но охотно подчиняемся вам во всем прочем, открыто исповедуя, что вы – законные цари и правители народа, и молясь, за вас, чтобы вместе с имперской мощью вам была дарована высокая мудрость разумного правления^[838].

   Долг граждан – вместе с гражданскими властями вносить свой вклад в общественное благо, в духе правды, справедливости, солидарности и свободы. Любовь к родине и служение ей вытекают из долга благодарности и закона любви. Подчинение же законным властям и служение общему благу требуют от граждан исполнения их функции в жизни политического общества^[839]. Во время нынешнего размышления мы спросим самих себя: свидетельствуем ли мы о своем христианстве, добросовестно исполняя свои обязанности, будучи образцовыми соседями, сотрудниками, учащимися и т.д.?



   58.3 Церковь всегда призывала христиан, граждан обоих градов, чтобы они старались верно исполнять свои земные обязанности, руководствуясь духом Евангелия^[840]. Другие люди имеют право видеть в нас свет Христов, зеркалом которого должны стать: добросовестный труд, неукоснительная порядочность по отношению к своему предприятию, сотрудникам и всему обществу, своевременная уплата налогов. Христианина должен отличать образцовый труд. Это относится и к студенту, старательно овладевающему избранной профессией, и к преподавателю, тщательно готовящемуся к лекциям, постоянно повышающему свою квалификацию, преодолевающему рутину и автоматизм, и к матери семейства, заботливо пекущейся о доме, муже, детях, аккуратно расплачивающейся с домработницей, разделяющей ее домашние труды…

   Не могут быть хорошими христианами те, кто не являются хорошими гражданами. Отступают от истины те, кто, зная, что мы не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего (ср. Евр 13,14), полагают поэтому, будто могут пренебрегать своими земными обязанностями, забывая о том, что уже сама вера еще строже заставляет их выполнять эти обязанности согласно призванию, к которому призван каждый^[841].

   Христианин не может ограничиться исполнением одного лишь семейного и религиозного долга. Он, по мере возможности, должен находиться там, где решаются судьбы его района, поселка либо города: ведь его жизни присуще социальное и даже политическое измерение, коренящееся в вере и тесно связанное с упражнением в добродетелях, которые и составляют ядро христианской жизни. По той же причине любовь достигает своего совершенства лишь в том случае, если включает в себя социальный и политический аспект. Любить людей значит заботиться о благе общества. Мы – христиане, призванные к освящению в мире – не должны терять из виду значимость и достоинство общественно-политической активности, тот огромный потенциал совершенствования в вере, надежде, любви, великодушии и аскезе, который с нею связан. Общественно-политическая активность, вдохновленная духом Христа, сама становится школой христианской зрелости и возрастания в добродетелях.

   Если мы, как христиане, образцово исполняем свои обязанности, то тем самым даем свидетельство, которое указывает нашему окружению путь, ведущий ко Христу. В наше время на исконно христианских землях проживает масса необращенных нео-язычников. Между тем, весь мир без исключения стал полем апостольского служения, которое должно объять всех людей и в которое должны включиться все христиане. Ныне Церковь и все ее дети опять превратились в миссионеров, в “закваску”, от которой ожидают реализации всего ее потенциала обновления^[842]. Это станет возможным, если мы будем вести себя как полноправные граждане, исполняющие свои обязанности, пользующиеся своими правами, готовые приступить к решению многочисленных социальных проблем.

   1. Бог любит нас даже в том случае, если мы не ходим Его путями.

   2. Бог любит каждого человека неповторимой любовью…

   3. Наша жизнь – это история любви к нам Христа, милостиво взирающего на нас.



   59.1 Евангелие сегодняшней святой Мессы включает одну из притч о милосердии Божием, способную глубоко тронуть человеческие сердца^[843]. Некий человек, владевший большим стадом в сто овец, потерял одну из них. По всей видимости, это произошло по вине самой овцы: она отстала, в то время как другие овцы ушли далеко вперед. Иисус спрашивает: не оставит ли он [пастух] девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся? А евангелист Лука приводит следующее изречение Господа: А найдя, возьмет ее на плечи свои с радостью и принесет на овчий двор.

   Иисус столько раз отправлялся на поиски нас с вами, несмотря на то, что мы не отвечали Ему ни великодушием, ни взаимностью! И вот теперь Он в очередной раз собирается в путь, хотя мы – овцы, отдалившиеся от Него по своей вине – совершенно не заслуживаем Его внимания.

   Ни одну из овец хозяин не окружил таким попечением, как заблудившуюся. Бог в Своем милосердии окружает нас – грешников – небывалой заботой. Разве мы не позволим Доброму Пастырю взять нас – заблудших – на руки? Бесконечная глубина любви и милосердия Божия, несказанное домостроительство Божественной Премудрости – все это сконцентрировалось здесь, на земле, в таинстве Покаяния, установленном ради спасения человека-грешника^[844]. Как же нам не возлюбить частую исповедь, в которой мы встречаем Самого Христа? Мы призваны признаться Ему в своей немощи, склонности к падениям. Как раз наша немощь, если только мы готовы в ней признаться, подобно магниту притягивает к себе милосердие Божие. В нем мы черпаем силы и вдохновение. Иисус, наш Пастырь Добрый, устремляется на поиски сотой по счету заблудившейся овцы… Как восхитительна милость Господа, таким образом взыскующего человека! Как же велико достоинство человека, которого столь усиленно разыскивает Бог!^[845]

   Мы всегда можем надеяться на любовь Господа: ведь Он не перестает нас любить даже в самые худшие мгновенья нашей жизни! Мы можем рассчитывать на Его помощь, если мы в очередной раз заблудились и вновь пытаемся вернуться на истинный путь. Он поддерживает нас в битвах, а вождь на поле брани больше ценит того солдата, который, хотя и бежал, но затем вернулся и с жаром обрушился на врага, нежели того, кто, хотя и не отступил ни разу, но также ни разу не совершил героического поступка^[846]. Преуспевает на пути святости не тот, кто никогда не ошибается, а тот, кто умеет каяться в полноте упования на милость Божию, тот, кто после падения умеет встать и продолжить борьбу. Самое худшее – не сам факт наличия у нас пороков, а наша готовность смириться с ними, нежелание противостоять им, превращение их в одну из граней нашего характера. Так недалеко и до духовной посредственности – самой отвратительной Господу черты тех, кто хочет следовать за Ним.



   59.2 Иисус любит каждого из нас таким, как он есть – со всеми его недостатками. Господь любит людей, но отнюдь не идеализирует их. Он видит все их противоречия и слабости, их неисчерпаемые возможности творить добро и их часто проявляющуюся немощь. Христос знает, что кроется в душе человека. Только Он это знает!^[847] Именно таким Он любит человека, такими Он любит нас!

   Иисус хорошо знает человеческое сердце и питает доверие к нему. Взгляд Иисуса проникает сквозь туман человеческих страстей до глубины души – туда, где человек остается наедине с самим собой, в нищете, в наготе…^[848] Господь прекрасно понимает нас и требует, чтобы мы не прекращали борьбу даже в самой трудной ситуации. О, если бы мы могли как следует осознать безмерный характер любви Христовой к каждому человеку, к его трудам и усилиям!

   Господь нас любит! – вот главнейшая истина, которой определяется вся наша жизнь, благодаря которой мы не теряем присутствия духа в любой ситуации, благодаря которой мы радуемся даже в тяготах и скорбях. Иисус неизменно любит нас, несмотря на все то зло, которое гнездится в человеческом сердце. Как раз поэтому Его любовь ни с чем не сравнима, исключительна, по-матерински нежна и великодушна, навечно запечатлена в памяти человечества (…). Любовь Господа к человечеству отличается от любви, провозглашаемой мыслителями и философами. Она зиждется не на неком “чистом знании”, но непосредственно на самой жизни. Более того, она предполагает страдание и смерть вместе с людьми. Она не ограничивается исследованием человеческих потребностей и поиском средств их удовлетворения. Бог Сам принимает на Себя все потребности человека. Он, зная о них, просто не может не сделать их Своими! Любовь Иисуса изливается из Его сердца, чтобы таким образом привлечь ближнего. Иисус отождествляет Себя с другими людьми, чтобы жить и страдать вместе с ними^[849].

   Господь называет людей Своими братьями и сестрами. Он настолько связывает Себя с ними, что все, что делается для человека, делается для Него!^[850] Евангелисты многократно упоминают о сочувствии Христа людям^[851]. Господь сжалился над ними, потому что они были, как овцы, не имеющие пастыря^[852]. Страдания и нужды людей не уходят от внимания Христа, не оставляют Его равнодушным. Он не может сказать “нет” никому, кто кричит от боли, даже если кричит язычница, подобная женщине-сирофиникиянке^[853]. Он не устает заботиться о приходящих к Нему, не взирая на обвинения в нарушении субботы^[854]. Он принимает мытарей и грешников, хотя это и оскорбляет “ревнителей Закона”. Даже будучи на Кресте, Он успевает сказать благоразумному разбойнику: Ныне же будешь со Мною в раю^[855]. Ничто не значит столько пред Господом, как молитва за грешников. За кого был распят Спаситель? – За грешников. Кому Он ныне посвящает Свои заслуги? – Грешникам. Кто такая Мария? – Прибежище грешников^[856].

   Любовь Господня не знает исключений. Бог не отдает приоритета ни одному из социальных сословий. Он принимает богатых, подобных Никодиму, Закхею или Иосифу Аримафейскому, или бедных, подобных слепому нищему Вартимею, который, исцелившись, пошел за Иисусом по дороге^[857]. Кроме того, в странствиях Иисуса сопровождали некоторые женщины (…), которые служили Ему имением своим^[858]. Иисус заботится о Своих последователях не только в их физических, но, прежде всего, в их духовных нуждах. Тот приоритет, который Он отдает наиболее нуждающимся, не означает исключения всех прочих. Господь не ограничивается одной лишь любовью к нищим и людям социального дна. Есть несчастья, которые в равной мере затрагивают представителей всей социальных слоев: одиночество, непонимание со стороны ближних, отсутствие человеческой теплоты…

   Наша жизнь – это история любви к нам Господа. Он уже столько раз успел взглянуть на нас с любовью, столько раз отправлялся на наши поиски! Спросим самих себя: готовы ли мы теперь, сию минуту, дать ответ на эту любовь? Как часто и в каком душевном расположении мы приступаем к таинствам? Встречаем ли мы Христа в лице нашего духовника, в лице вразумляющих нас братьев? С должным ли уважением относимся к пастырям Церкви – к тем, кому Господь доверил попечение о наших душах? Можем ли мы при встрече с ними от всей души воскликнуть: “Это Господь!”?



   59.3 Сын Божий возлюбил меня и предал Себя за меня^[859]. Эта великая истина станет для нас неисчерпаемым источником силы. Иисус возлюбил нас настолько, что отдал за нас Свою жизнь. Он любит так, как если бы каждый из нас был для Него единственным. Нам следует как можно чаще размышлять о замечательной истине: Бог любит меня! В ней содержится намного больше, чем мы можем себе представить в самых заветных мечтах. Прежде, чем было дано Откровение, никто не мог осмелиться утверждать или предполагать, что человек призван стать чадом Божиим, призван не только стать Божиим другом, но и разделить с Ним Его достоинство, стать сопричастным жизни Трех Божественных Лиц. Подобная мысль прежде могла показаться ложной и даже богохульной… И однако же она – истинна! “Сотворенный Богом и запечатленный неизгладимым Божественным знамением человек естественным образом стремится к Богу. Любой человек, если только он будет внимателен к глубинным желаниям своего сердца, должен будет признать, что слова истины, сказанные когда-то святым Августином: Ты сотворил нас для Себя, Господи. И неспокойно сердце наше, пока не упокоится в Тебе”, относятся также и к нему^[860].

   Иисус никогда не перестанет любить нас, помогать нам, защищать нас, общаться с нами. Он будет делать это, даже если мы ответим Ему черной неблагодарностью, даже если мы будем радикально неверны Ему. Может быть как раз в этих, столь печальных, обстоятельствах Господь в наибольшей мере печется о нас, как свидетельствует об этом приведенная в начале размышления притча. Из сотни овец, составляющих стадо, лишь одна заблудшая удостоилась привилегии: пастырь взял ее себе на плечи. И в любую минуту, в любой ситуации Господь говорит нам: се, Я с вами во все дни до скончания века^[861]. Он скажет нам это и когда мы отправимся в свой последний путь – к Нему.

   Уверенность в близком присутствии Господа должна побудить нас постоянно возобновлять свою духовную брань, несмотря на имеющийся негативный опыт собственных грехов и недостатков. Любой момент нашей жизни – единственный в своем роде. Поэтому он вполне подходит, чтобы начать все сначала, как мы читаем об этом в Книге Второзакония: Господь Сам пойдет пред тобою, Сам будет с тобою, не отступит от тебя и не оставит тебя, не бойся и не ужасайся^[862].

   На протяжении многих веков священники и верные в начале святой Мессы произносили слова Псалма: И подойду я к жертвеннику Божию, к Богу радости и веселия моего^[863]. Этими словами, по велению Церкви, молился священник и его помощники, молодые люди и люди преклонных лет… В них – вопль души, устремленной непосредственно ко Христу, души, которая уверена, что она – любима, и которая жаждет этой любви.

   Господь любит меня… И святой апостол Иоанн пишет: ”Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас.” – И как будто этого недостаточно, Христос обращается к каждому из нас, невзирая на наши бесспорные немощи: ”Симон Ионин, любишь ли ты Меня больше, нежели они?”

   – Пришло время ответить: ”Господи, Ты все знаешь, Ты знаешь, что я люблю Тебя!” и смиренно прибавить: ”Помоги мне еще больше любить Тебя, умножь любовь во мне!”^[864]. Это – молитвенные воззвания, которые будут нам весьма полезны сегодня: благодаря им, мы еще более сблизимся со Христом, рассчитывающим на нашу взаимность.

   1. Обетование Таинства Покаяния и его установление. Благодарение за это Таинство.

   2. Почему следует благодарить.

   3. Отпускать грехи может один лишь священник. Исповедь – это суд милосердия.



   60.1 Иисус прекрасно знает наше малодушие и нашу немощь. По этой причине Он установил Таинство Покаяния. Он пожелал, чтобы мы могли исправлять свои пути всякий раз, когда в этом возникнет необходимость. Господь имел власть отпускать грехи и часто ею пользовался: Он простил женщину, взятую в прелюбодеянии^[865], разбойника на кресте^[866], расслабленного в Капернауме^[867]… Он пришел взыскать и спасти погибшее^[868], в том числе и в наше время.

   Пророки предсказывали грядущее полное примирение Бога и человека и готовили к нему свой народ. Об этом свидетельствуют, в частности, слова пророка Исаии: Тогда придите – и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю^[869]. Такой же была и миссия Иоанна Крестителя: он проповедовал крещение покаяние во отпущение грехов^[870]. Почему же кто-то удивляется, что Церковь настаивает на необходимости исповеди?

   Милосердие Иисуса проявляется, прежде всего, в Его отношении к грешникам. “Ибо только Я знаю намерения, какие имею о вас... намерения во благо, а не на зло” (Иер 29,11), – говорит Господь устами пророка Иеремии. Литургия относит эти слова к Иисусу, ибо любовь Божия к нам стала в Нем явной. Он пришел не за тем, чтобы судить нас за наше убожество и низость духа, но чтобы спасти нас, простить, оправдать, привести в мир и радость^[871]. Он пожелал, чтобы дар прощения смогли получить не только те, кому посчастливилось встретить Господа на пыльных дорогах Палестины и в ее селениях, но и все другие люди, которые жили и будут жить на протяжении многих веков. По этой причине Он дал власть отпускать грехи Своим апостолам и их преемникам во все времена. Господь торжественно обещал даровать эту власть Петру, когда тот исповедал Его Мессией^[872]. Чуть позднее (об этом мы можем прочитать в сегодняшнем Евангелии), те же полномочия были даны и остальным апостолам: Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе^[873]. Это обетование стало реальностью в день Воскресения: Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся^[874]. Дар прощать грехи – это первый из даров Христа Своей Церкви.

   Таинство Покаяния особым образом выражает любовь и милосердие Божие по отношению к людям. Бог, хотя мы Его и оскорбляем, остается нашим Отцом; хотя мы Его и прогневляем, Он по-прежнему любит нас как Своих детей. Он не хочет карать нас. Он хочет только одного: видеть, как мы каемся и просим Его о прощении^[875]. Во время сегодняшнего размышления мы поблагодарим Бога за сей великий дар: дар прощать грехи и врачевать немощи. Ныне, стоя перед лицом Божиим, мы должны спросить самих себя: насколько тщательно мы готовимся к исповеди? Является ли наша исповедь подлинно глубокой и искренней?



   60.2 По учению Катехизиса, таинства являются действенными знамениями присутствия и спасительной активности Господа Иисуса Христа в жизни христианина; благодаря им люди становятся сопричастными Божественной жизни, они обеспечивают верующих необходимой духовной энергией^[876].

   Непревзойденное благо установленного Господом Таинства Покаяния побуждает нас к благодарению. Ниже мы рассмотрим ряд мотивов такого благодарения, что, как мы надеемся, поможет нам сильнее возлюбить это Таинство и чаще приступать к нему.

   Начнем с того, что исповедь – не только духовное лекарство, которое священник предоставляет больным, лишенным благодати душам. Этого было бы вполне достаточно, однако Господь Бог решил иначе. Подобно отцу из притчи о блудном сыне, Он не сообщает о прощении через Своего представителя, но Сам устремляется навстречу грешнику, встречает его и принимает в лице священника, сидящего в исповедальне. Через того же священника Христос освобождает нас от грехов: Он Сам действует в этом, как и в других таинствах.

   Приходя на исповедь, мы встречаемся со Христом^[877], подобно тому, как встретились с Ним благоразумный разбойник на кресте, женщина, взятая в прелюбодеянии, женщина-самарянка, апостол Петр после своего отречения и многие-многие другие… Отпущение грехов – это акт Иисуса Христа. Вместе с тем, это акт Его Мистического Тела – Церкви.

   Мы должны быть благодарны за неограниченный дар прощения грехов, которым Господь наделил апостолов и их преемников. Господь, стоит Ему лишь увидеть должное расположение духа, готов простить все, всем и навсегда. По словам святого Фомы Аквинского, всемогущество Божие выражается, прежде всего, в факте прощения и явленного милосердия: ведь простить значит подтвердить свою безусловную власть^[878].

   Сам Иисус свидетельствует: Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком^[879]. На исповеди Он дает нам возможность очистить душу от любой скверны. Представь, что Бог хочет наполнить твой сосуд медом, – говорит Блаженный Августин, – однако если он уже наполнен уксусом, как поместить туда мед? Сперва необходимо опорожнить сосуд (…), вычистить его, приложив силу и потерев как следует. Только тогда в него можно будет влить ту таинственную субстанцию^[880]. Как раз благодаря приложенным усилиям – частой исповеди, тщательному испытанию совести, искреннему покаянию в грехах и горячему желанию исправиться – Святой Дух сделает нашу совесть весьма чувствительной. Речь, разумеется, не идет о “больной совести”, о чрезмерной скрупулезности, когда грех усматривают даже там, где его нет. Необходимо, однако, внутреннее трезвение. Необходима готовность во что бы то ни стало не допустить смертного греха и избегать всего, что могло бы привести к нему. Кроме того, Святой Дух поможет нам возненавидеть даже повседневные грехи. Таким образом, исповедь поддержит нас на поле брани, исполнит надеждой. Те, кто в таком расположении приступают к исповеди, познают на опыте, что она воистину есть таинство ликования^[881]. Как же нам не быть благодарными Господу за столь явное свидетельство Его милосердия? Как же не ценить Таинства Покаяния, как же не говорить о нем с другими людьми?

   Из святой исповеди мы можем извлечь двоякую пользу: 1) мы приходим на исповедь за исцелением и 2) ради воспитания, поскольку наша душа – подобно малому ребенку – нуждается в непрерывном воспитании (…). Тот, кто всерьез намерен совершенствоваться, должен быть безусловно послушен советам духовного отца. Сколько послушания, столько и святости^[882]. В Таинстве Покаяния Святой Дух тихо, незаметно, но зато постоянно и эффективно, учит нас “чувству греха”, искреннему раскаянию, пониманию всей глубины нанесенного Богу оскорбления. Он же исполняет нас духом сыновнего раскаяния, готовностью принести умилостивление, возместить причиненный нашими грехами ущерб. По этой-то причине регулярная, тщательно подготовленная, совершенная в покаянном расположении сердца исповедь свидетельствует о глубокой духовной жизни. Мы благодарны Святому Духу, вдохновившему Отцов Церкви призвать нас к частой исповеди^[883]. Благодаря исповеди мы возрастаем в смирении, успешно – вплоть до полного искоренения – боремся с вредными привычками, преодолеваем духовную леность, упражняем волю и исполняемся освящающей благодатью, связанной с этим таинством^[884]. Таинство Покаяния имеет следующие духовные последствия: – примирение с Богом, через которое кающийся вновь обретает благодать; – примирение с Церковью; – освобождение от вечной кары, вызванной смертными грехами; – освобождение, хотя бы частичное, от временной кары за грех; – мир и покой совести и духовное утешение; – возрастание духовных сил для христианской борьбы^[885]. Сколь же великой милостью дарит нас Господь в таинстве исповеди!



   60.3 Власть отпускать грехи была передана апостолам и их преемникам^[886]. Право прощать грехи имеют исключительно рукоположенные священники. Святой Василий Великий сравнивал исповедь с уходом за больными, поясняя, что, как не все являются специалистами по физическим болезням, так и болезни души не может лечить кто угодно^[887]. Однако, в отличие от врачей, целительная способность священника не связана ни с его квалификацией, ни с его авторитетом, ни с его положением в общине. Она – целиком и полностью – дар свыше, непосредственно от Бога, дар, связанный с таинством священства. Священник – это свидетель и орудие Божественного милосердия! Какую же важность в жизни священника имеет его служение в исповедальне! Как раз в исповедальне вполне реализуется его духовное отцовство. Как раз в исповедальне священник становится свидетелем великих чудес, совершаемых Божественным милосердием в человеческой душе, принявшей благодать обращения^[888].

   По воле Божией, дабы побудить кающегося к искренности и помочь ему проанализировать корни своих поступков, а также для того, чтобы сохранить в чистоте Мистическое Тело Христово, священник, представляющий Иисуса Христа, исполняет роль судьи. Он, прежде чем разрешить исповедующегося от грехов и допустить к полному общению с Церковью, должен оценить его нравственную позицию: глубину раскаяния и желание исправиться. По этой причине Таинство Покаяния – это самый настоящий суд над грешником^[889], однако суд этот имеет своей целью прощение виновного. Как милосерден суд Божий! – Суд человеческий приговаривает к наказанию того, кто признается в своей вине. Господь же таких прощает.

   Да будет благословенно Святое Таинство Покаяния!^[890]

   Священник не может дать отпущение тому, кто не раскаивается в своем грехе, тому, кто не желает вернуть украденной вещи, хотя и может сделать это, тому, кто не стремится избегать ситуаций, ведущих ко греху, тому, кто не хочет решительно отказаться от всех грехов и исправить свою жизнь. Такие люди сами себя лишают источника милосердия.

   Суд Таинства Покаяния в некотором смысле предваряет и подготавливает Страшный Суд в конце жизни. Именно тогда – когда Бог окончательно отпустит нам грехи – мы вполне ощутим Его любовь и милосердие. Тогда наше чувство благодарности станет воистину безграничным: мы будем вечно прославлять Бога за оказанную нам милость. Однако Господь ждет от нас благодарности уже в земной жизни. Мы благодарим Господа и просим, чтобы Его Церковь никогда не испытывала недостатка в священниках, готовых преподать Таинство Покаяния с жертвенностью и любовью.

   1. Бесчисленные благодеяния Божии.

   2. Святая Месса – это совершеннейшее благодарение, которое только можно вознести Богу.

   3. Быть благодарными по отношению к другим людям; прощать причиненные нам обиды.



   61.1 Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими, – читаем мы в сегодняшнем Евангелии^[891]. Когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов, т.е. огромную, необозримую сумму, которую невозможно вернуть. В образе этого – первого – должника выступаем мы сами: мы должны Богу столько, сколько никогда не сможем заплатить. Мы обязаны Ему благом сотворения и избрания. Между тем, вместо нас Он мог бы призвать к бытию других людей. Благодаря участию наших родителей, Он сформировал наше тело и вложил в него бессмертную и неповторимую душу, которую сотворил непосредственно. Душа – вместе с телом – призвана к вечному блаженству на небесах. Мы пришли в этот мир потому, что так захотел Бог. Мы обязаны Богу продолжением своего бытия: ведь без Него мы тут же обратились бы в ничто. Он дал нам энергию плоти и духа, все их отличительные свойства, здоровье и вообще все возможные блага. Кроме даров естественного порядка, мы получили от Бога и несравненные дары благодати: Воплощение Его Сына, Искупление, наследие Богосыновства, сопричастность Божественному естеству уже здесь, на земле, а затем – на небесах – в прославленной душе и теле.

   Мы обязаны Богу чудесной возможностью быть чадами Церкви, счастьем принятия Таинств, особенно Пресвятой Евхаристии. В Церкви – благодаря факту общения святых – мы участвуем в заслугах прочих верных. Мы имеем доступ к благодати ежесекундно – благодаря помощи других членов Церкви, которые молятся за нас или посвящают нам свои труды и страдания… Кроме того, мы постоянно получаем благодеяния от святых на небесах, от душ в чистилище и от ангелов. Все дары изливаются на нас из рук нашей Матери, Пресвятой Богородицы, а в конечном счете – из неисчерпаемой сокровищницы заслуг Христа, нашего Главы^[892], Искупителя и Посредника. Помощью свыше мы пользуемся ежедневно. Благодаря ей, мы избегаем греха, внутренне освящаемся. Она побуждает нас к исполнению долга, к деланию добра, к защите слабых, к молчанию перед лицом несправедливых обвинений…

   Мы обязаны Богу благодатью, необходимой для того, чтобы творить добро, быть твердыми в своих намерениях, гореть желанием следования за Христом, утверждаться в добродетелях. Тем более мы обязаны Господу благодатью призвания, которой он наделил каждого из нас, и из дарования которой следует множество иных прав и даров…

   Воистину, мы в неоплатном долгу перед Богом: воздать Ему нам явно не по силам… Мы можем лишь усвоить поведение раба из только что рассказанной притчи: тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и все тебе заплачу^[893]. Будучи детьми Божьими, мы можем обращаться к Нему с неограниченным доверием. Родители не считают подарков, которые они когда-то сделали своим любимым детям. Черпай силы из богосыновства. Бог есть Отец – твой Отец! – полный нежности и бесконечной любви.

   Часто называй Его Отцом и говори Ему – наедине – что ты любишь Его, что ты очень любишь Его, и что ты чувствуешь гордость и силу от того, что ты Его сын^[894]. Иисус Христос заплатил за нас с избытком.

   Евхаристия есть жертва благодарения Отцу, благословение, которым Церковь выражает благодарность Богу за все Его благодеяния, за все, что Он совершил через творение, искупление и освящение. Поэтому Евхаристия означает прежде всего “благодарение.”^[895]



   61.2 Тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и все тебе заплачу… ^[896]

   Во время святой Мессы мы вместе со священником приносим Господу Жертву чистую, святую и совершенную, бесконечное в своей ценности благодарение, к которому мы присоединяем свою ничтожную благодарность: Удостой ее (сию жертву) взора милостивого и благосклонного, и прими, как благоволил принять дары отрока Твоего праведного Авеля, жертву праотца нашего Авраама, и приношение первосвященника Твоего Мелхиседека, – святое возношение, жертву непорочную (…) Через Христа, со Христом и во Христе Тебе, Богу Отцу Всемогущему, в единстве Духа Святого всякая честь и слава во веки веков^[897]. Через Христа и вместе с Ним мы можем сказать Богу: государь! потерпи на мне, и все тебе заплачу.

   Святая Месса – это совершеннейшее благодарение, которое только можно вознести Богу. Вся жизнь Христа была непрестанным благодарением Отцу. Его внутренняя нравственная позиция в каждом конкретном случае приобретала свое внешнее выражение – в словах и поступках, описанных в Евангелиях: Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня, – говорит Иисус после воскресения Лазаря^[898]. Он также благодарит во время умножения хлебов и рыб прежде чем раздать их голодным людям. Во время Тайной Вечери, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им…^[899] И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все…^[900]

   События, происшедшие в связи с чудом исцеления прокаженных, доказывают, что Иисус весьма чуток к проявлениям благодарности. Как они не возвратились воздать славу Богу, кроме сего иноплеменника?^[901] – удивленно восклицает Господь. Одновременно Он не устает предостерегать Своих учеников от греха неблагодарности. Его совершают те, кто, получив преизобильные благодеяния, не спешат благодарить, поскольку привыкли лишь брать. Им даже в голову не приходит, что и они могут быть кому-то должны. На самом деле, все без исключения – это дар Божий. Жить в мире с Богом означает принимать Его дары с благодарностью человека, сознающего свою полную от Него зависимость. Если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую^[902], – говорит Господь женщине-самарянке, не слишком восприимчивой к действию благодати.

   Наше благодарение Богу за изобилие Его даров, за которые мы ничем не можем воздать, должно слиться воедино с благодарением Христа во время святой Мессы. Тот, кто умеет быть благодарным, видит добро и правильно его оценивает. Эта нравственная позиция есть ничто иное, как любовь. Таким же образом мы должны ежедневно приступать к Пресвятому Таинству Алтаря. Вместе с Иисусом Христом мы скажем Отцу: Как Ты благ, Отче! Мы благодарим Тебя за все! Мы благодарим Тебя за все, что мы видим вокруг, а также за то многое, чего мы не видим, но что по своей значимости превосходит видимое!

   Что воздам Господу за все благодеяния Его ко мне?^[903], – ежедневно восклицаем мы вместе с псалмопевцем. Самая лучшая форма благодарения – это ежедневное участие в святой Мессе, в святом Жертвоприношении Сына Отцу, к которому мы – несмотря на всю нашу немощь – присоединяем свое личное жертвоприношение: просим Тебя, Господи, милостиво прими эту Жертву от нас, слуг Твоих…^[904] Присутствие Господа в дарохранительнице под Евхаристическими видами – это еще один важный мотив для радостного благодарения Ему.



   61.3 Хотя вся святая Месса имеет характер благодарения, особым образом оно проявляется в предначинательной молитве (префации). В атмосфере радости и благодарности мы исповедуем и провозглашаем: Воистину достойно и праведно, должно и спасительно нам всегда и везде благодарить Тебя, Святой Отче, Всемогущий и Вечный Боже…

   Благодарить всегда, везде и за все… Именно так мы должны вести себя по отношению к Богу: каждое мгновенье, в любой ситуации, даже если мы чего-то не понимаем… Господу приятно признание Его доброты, которое должно нам являть Ему, читая Te Deum, в знак благодарения, всегда, если случается что-либо отчасти необычное, не заботясь о том, хорошо или плохо это событие с точки зрения мира. Ведь все приходит из рук Отца, и хотя удары резца ранят плоть, это тоже доказательство Любви, что обтесывает наши грани, дабы приблизить нас к совершенству^[905]. Все это – повод для непрекращающегося славословия “ut in gratiarum actione semper maneamus”: чтобы мы пребывали в неустанном благодарении^[906].

   Ut in gratiarum actione semper maneamus… Мы должны благодарить Бога всей своей жизнью. Нам необходимо использовать для этой цели мелкие ежедневные происшествия. Подробности семейной жизни, работы, дружеского общения – все это может стать поводом для благодарения… Мы должны благодарить и людей: киоскера, ожидающего нас подчиненного, водителя, пропустившего нас вперед на дороге, человека, любезно распахнувшего перед нами двери…

   В сегодняшнем Евангельском отрывке Господь рекомендует нам еще одну форму уплаты долгов: нам нельзя забывать, что мы – люди, обремененные многими грехами и несовершенствами. Господь хочет, чтобы мы прощали ближним причиненные нам обиды. Даже в самом худшем случае совокупность понесенных нами обид не превышает ста динариев, т.е. суммы, несравнимой с десятью тысячами талантов (это шестьдесят миллионов динариев), прощенных нам Господом. Если мы не станем взыскивать с других людей их мелкие долги (пусть даже это серьезные обиды и оскорбления), Господь не взыщет и наш безмерный долг. Таково условие, поставленное нам в заключение рассказанной сегодня Господом притчи. Ежедневно, читая молитву “Отче наш”, мы просим: и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. Прощая и забывая, мы подражаем Господу, поскольку ничто так не уподобляет нас Богу, как готовность прощать^[907].

   Мы закончим наше размышление молитвой: “Я славлю Тебя, мой Боже, и люблю Тебя всем сердцем. Я благодарю Тебя за то, что Ты меня сотворил, одарил жизнью и сделал христианином. Я посвящаю Тебе все, что я сделаю сегодня. Пусть же все совершится в согласии со святой Твоей волей и послужит приумножению Твоей славы. Избавь меня от греха и от всякого зла. Да будет благодать Твоя со мною и с моими близкими. Аминь”.

   1. Брак – это призвание. Его достоинство. Его неповторимый и нерушимый характер.

   2. Плодотворность жизни в апостольском целибате.

   3. Святое целомудрие на страже любви – Божественной и человеческой.



   62.1 Сегодняшнее Евангелие^[908] показывает нам группу фарисеев. Они пришли к Иисусу, чтобы задать Ему коварный вопрос: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею? Относительно данной проблемы спорили различные школы толкователей Священного Писания. Все они допускали возможность развода. Вопрос, заданный Иисусу, касался мотивов подобного шага. Однако Господь воспользовался этим практическим вопросом для того, чтобы провозгласить принцип нерушимости брака. Христос – главный Законодатель – возвратил супружеству его роль и достоинство, предусмотренные Божественным замыслом. Не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает^[909].

   Господь отстаивал истину о неповторимости и нерушимости брака вне зависимости от каких-либо человеческих соображений. Есть много аргументов в пользу нерасторжимости брака: этого требует сама природа супружеской любви, благо детей, благо общества… Однако в конечном счете брак должен быть нерасторжим, ибо такова воля Творца, повелевшего, чтобы союз мужчины и женщины был единственным и нерушимым. Этот союз может быть разорван одной лишь смертью. Святой Франциск Сальский иллюстрирует данную истину с помощью следующей метафоры: Если два кусочка дерева склеиваются доброкачественным клеем, они соединяются друг с другом настолько прочно, что целое может быть порвано в другом месте, но не в месте пропитанного клеем шва^[910]. Так же обстоит дело и с супружеством.

   Реальность супружества зиждется на призвании к браку – этом даре от Бога^[911], благодаря которому семейная жизнь, домашние обязанности, воспитание детей, заботы о материальном содержании семьи проникаются духом благодати и превращаются в служение Господу. При том супруги могут быть уверены, что Бог не оставит их без поддержки и поможет им достойно исполнять обязанности своего гражданского состояния, в рамках которого они и призваны освящаться^[912].

   Семья и брак – это предмет подлинного, исходящего от Бога призвания. Они – суть апостольское служение: апостольское служение мирян^[913]. Благодаря вере и вкладу Учительства Церкви мы – христиане – имеем более полное и глубокое понимание сущности супружества, понимание значимости семьи для каждого человека в отдельности и для Церкви и общества в целом. Отсюда – наша ответственность перед лицом непрекращающихся нападок на институт семьи – богоустановленный и социальный. Эти нападки принимают различные формы. Речь может идти о смаковании в прессе скандалов, популярных, но при этом безнравственных сериалах и других формах давления на совесть. Провозглашая подлинное учение о браке, в основе которого – естественный закон и богооткровенное познание, мы оказываем великую услугу всему обществу.

   В ходе настоящего размышления нам необходимо спросить самих себя: как эффективно мы защищаем семью от нападок извне, которые угрожают, прежде всего, самым слабым ее членам и которые способны причинить им непосредственный вред? Как старательно мы упражняемся в “семейных добродетелях”: взаимоуважении, услужливости, предупредительности, снисходительности, оптимизме, радости, способной превозмочь рутину, чуткости по отношению к каждому человеку, а в особой мере – к наиболее нуждающимся…



   62.2 Учение Господа о неповторимом и нерушимом характере супружества произвело на слушателей шокирующее впечатление. Даже Его ближайшие ученики сказали Ему: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться^[914]. И тогда Иисус объяснил значение жизни в целибате ради Царства Небесного. Речь идет о полном и безраздельном посвящении Себя Богу, о добровольном отказе от супружеской любви^[915]. Целибат – это один из самых ценных даров Бога Церкви.

   Те, кого Бог призвал к служению Себе в браке, освящаются благодаря самоотречению и верному следованию обязанностям своего гражданского состояния. Это и есть их путь примирения с Богом. Те же, кого Бог призвал к жизни в апостольском целибате, в полном посвящении себя Богу и – по требованию Бога – другим людям, получили совершенно особый дар: благодать счастливой жизни в безбрачии там, где это призвание их застало, в исполнении обязанностей, возложенных на них Господом. Оставаясь обычными гражданами, исполняя свои профессиональные обязанности, они без остатка и до конца посвящают себя Богу и апостольскому свидетельству. Это призвание связано с исключительной поддержкой с Его стороны. Благодаря исключительной верности этих христиан, Церковь возрастает в святости и отвечает на призыв, обращенный Господом лично к каждому из ее членов. Из их числа выделяется драгоценное дарование Божественной благодати, которое дается Отцом некоторым людям (ср. Мф 19,11; 1 Кор 7,7), чтобы в девственности или безбрачии, с нераздельным сердцем (ср. 1 Кор 7,32-34), они могли легче посвятить себя одному лишь Богу^[916]. Это полное посвящение себя Богу Церковь всегда чтила высоко как знамение любви и побуждение к ней и как особый источник духовной плодотворности в мире^[917].

   И безбрачие, и супружество в равной мере необходимы для блага Церкви. Оба они предполагают специальное призвание от Господа. Безбрачие и жизнь в целибате не только не умаляют достоинства брака, но предполагают и утверждают его. Брак и безбрачие – это две формы выражения и постижения единой Тайны Завета Бога с Его народом^[918]. Там, где не ценят дара безбрачия, не понимают и подлинной глубины брака. Таким же образом, если человеческая сексуальность не рассматривается как один из величайших даров Творца, отречение от нее ради Царства Небесного немногого стоит^[919]. Кто пренебрегает браком, – отмечал уже Святитель Иоанн Златоуст, – лишает безбрачие его славы; и наоборот, тот, кто прославляет брак, превращает безбрачие в нечто чудесное и светлое^[920].

   Любовь, которой вдохновляется жизнь в апостольском безбрачии и целибате, насыщена радостью Богосыновства. Благодаря ей, становится возможным новое видение лика Господнего в мире, его отражение в творении. И для христиан, и для неверующих безбрачие – это светлое знамение чистоты Церкви. Его следствием являются непреходящая духовная юность и плодотворность апостольского свидетельства. Живущий в безбрачии, хоть и отказывается от физического чадородия, сохраняет способность к духовному плодоношению. Он может стать отцом и матерью многих, способствуя созиданию семьи согласно замыслу Божию.

   Христианские супруги поэтому в праве ожидать от лиц, живущих в безбрачии, хорошего примера и свидетельства, состоящего в верности своему призванию вплоть до смерти. Точно так же, как супружеская верность может быть порой нелегким делом, сопряженным с жертвой, умерщвлением плоти и самоотречением, нелегким может оказаться и подвиг безбрачия. Стойкость тех, кто живет в безбрачии, в том числе и во время возможных искушений, должна стать подспорьем для взаимной верности супругов^[921].

   Девство ради Царства Небесного есть развитие крещальной благодати, могучий знак преимущества связи со Христом в пламенном ожидании Его возвращения, знак, напоминающий также то, что брак есть реальность этого преходящего мира^[922]. По словам Святого Амвросия Медиоланского, Бог так возлюбил сию добродетель, что восхотел явиться в мире ее содействием, рождаясь от Девственной Матери^[923]. Помолимся же Пресвятой Деве Марии, чтобы мир никогда не испытывал недостатка в людях, откликнувшихся на Божий призыв к безбрачию, чтобы те, кто призван к жизни в целибате, сумели проявить подлинное великодушие и отдать Господу всю свою любовь, таким образом посвящая себя без остатка не только Богу, но и всем без исключения людям.



   62.3 Чтобы верно следовать своему призванию, необходимо соблюдать святое целомудрие в форме, соответствующей своему гражданскому состоянию. Бог дает необходимую благодать и тем, кого призвал к супружеству, и тем, от кого потребовал всего их сердца. И те, и другие должны быть верны, и придерживаться требований добродетели целомудрия, пусть и не главной, но необходимой, чтобы войти в близкие отношения с Богом. Может статься, что в некоторых кругах эта добродетель ныне не пользуется популярностью, а неуклонное следование ее предписаниям рассматривается как нечто неразумное или попросту невозможное. Между тем, уже первые христиане противостояли агрессии и нетерпимости своего окружения в том числе и в этом отношении.

   Позднее многие пастыри Церкви, как например Святитель Иоанн Златоуст, почувствовали себя обязанными сказать слова, как бы обращенные ко многим христианам нашего времени: Чего ты ждешь от нас? Чтобы мы взобрались на гору и стали монахами? Ваши речи заставляют меня плакать: вы полагаете, что чистота и целомудрие пристали лишь монахам. Нет. Христос установил общие для всех законы. Таким же образом утверждая, что “всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем” (Мф 5,28), Он имел в виду не монаха, но человека с улицы (…). Я не запрещаю тебе жениться и не препятствую твоим развлечениям. Я лишь хочу, чтобы ты поступал целомудренно, избегал нечистоты, не поддавался своим бесчисленным вожделениям и порокам. Я не принуждаю вас отправляться в горы и пустыню, но призываю вас к доброте, скромности, целомудрию, хотя вы и остаетесь в городе^[924].

   Сколько же добра мы можем сделать этому миру, живя в добродетели целомудрия! Принесем же везде, где мы находимся и где нам приходится бывать, bonus odor Christi – Христово благоухание^[925]: благоухание целомудренной души!

   Добродетели целомудрия сопутствуют и другие добродетели, которые как правило не привлекают к себе внимания, но которыми обычно бывает отмечено достойное подражания поведение. Как пример можно привести скромность и стыдливость в том, что касается манеры одеваться, пользоваться общей душевой, участвовать в спортивных состязаниях. Речь может идти и о демонстративном отказе от участия в непристойных, недостойных не только христианина, но и просто уважающего себя человека разговорах, о решимости не посещать аморальные зрелища, о планировании своего свободного времени таким образом, чтобы избежать праздности и нравственного разложения… Прежде всего, однако, необходимо свидетельство христианской радости.

   В свое время польский кардинал Стефан Вышинский говорил о диктатуре моды, порой превращающей женщину в чудовище. Часто мода не имеет ничего общего с эстетикой. Если по нашим улицам бродят “типы”, словно бы сбежавшие с бала-маскарада, то мы, вместо интереса, испытываем неудобство (…). Куда больший интерес вызывает элегантная женщина, одетая просто и эстетично^[926].

   Добродетель целомудрия играет важную роль в апостольском свидетельстве этому миру. Она стоит на страже любви, от которой черпает свою энергию и в которой обретает свой смысл. Она защищает и Божественную, и человеческую любовь. Если же любовь погаснет, будет трудно, если не вовсе невозможно практиковать целомудрие в полном объеме и в подлинной духовной новизне.

   1. Любовь Иисуса к детям и ко всем тем, кто с детской доверчивостью принимает дар Богосыновства.

   2. Жить как дети в свете наследия детей Божиих.

   3. Детство в духе. Смирение.



   63.1 По свидетельству Евангелий Иисус с большим вниманием относился к больным, нуждающимся, и к детям. К детям Он испытывал особую нежность, поскольку они постоянно нуждались в помощи и имели черты характера, которые – по учению Господа – необходимы для Царства Небесного.

   В Евангелиях двукратно описано, как Иисус в ходе Своего общественного служения благословлял детей и ставил их в пример Своим ученикам. В первый раз это произошло в Галилее, в Капернауме, а во второй – в Иудее, видимо, вблизи Иерихона, накануне входа Господа в Иерусалим. Сообщая об этой последней встрече в сегодняшнем чтении^[927], евангелист Матфей отмечает, что дети были приведены к Нему. Наверняка, их привели матери, бабушки, старшие сестры. Они подталкивали детей перед собой и, войдя в дом, где находился Иисус, посадили их у Его ног в надежде, что Он возложит на них руки и помолится за них. Они, вероятно, слышали, что Иисус часто так поступал с детьми. Однако появление детей внесло некоторую сумятицу и нарушило плавное течение проповеди Иисуса, поэтому ученики… возбраняли им. Но тут вмешался Сам Господь: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное. И, возложив на них руки, пошел оттуда.^[928]

   Утверждая, что Царство Небесное принадлежит детям, Иисус указывает на то особое место, которое принадлежит им в замыслах Божиих. По этой причине мы обязаны приложить все усилия, чтобы привести их к Нему, подготовить к встрече с Ним. Прежде всего, их следует как можно раньше окрестить. Церковь неоднократно требовала этого на протяжении многих веков^[929], доказывая тем самым свое желание иметь у себя детей уже с самого раннего возраста. Всеобщее убеждение и авторитет Святых Отцов, – учит нас Римский Катехизис, – свидетельствуют, что данное правило распространяется не только на людей в сознательном возрасте, но также на детей и младенцев, а также подтверждает апостольское происхождение сего правила. Кроме того, следует полагать, что Господь наш Иисус Христос не желает, чтобы дети, о которых Он Сам сказал: “пустите детей и не препятствуйте им…”, были лишены т?инственной благодати крещения^[930]. Родительский долг требует сделать все возможное, чтобы дети были крещены в первые же недели своей жизни^[931].

   В святом Крещении дети приобщаются к жизни Иисуса Христа, рождаются в качестве чад Божиих и получают небесное наследие. Господь с особой благосклонностью взирает на матерей, спешащих окрестить своих детей, а затем использующих все – в том числе и данные свыше – средства, чтобы должным образом наставить их в истинах веры.

   В данном Евангельском чтении Господь учит нас, что Его Царство принадлежит тем, кто, подобно детям, отличается чистотой сердца, прямотой характера, бесхитростностью, смирением. Перед Богом все мы – малые дети, и должны вести себя соответствующим образом. Ребенок, только вступающий в жизнь, открыт всему новому. Так и ты беспрепятственно утверждайся в Евангелии, открывайся его постоянной новизне^[932].



   63.2 Во время Своего первого пришествия на землю в Воплощении Сын Божий предстал перед нами отнюдь не в качестве могущественного ангела, но в образе слабого, беззащитного ребенка. Он мог появиться на свет совершенно иначе, однако выбрал путь младенца, нуждающегося в опеке и любви.

   Бог возжелал, чтобы мы, подражая Его Сыну, вели себя как малые, постоянно нуждающиеся в помощи дети. Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими^[933]. Здесь в нескольких словах выражено основное содержание нашей веры, представлен образец правильного отношения к Богу. Быть “как дети” значит глубоко измениться: с одной стороны, отказаться от образа мыслей, суждений и действий, несовместимых с характером маленького ребенка, а с другой – быть послушными Богу и неукоснительно выполнять все Его требования. Что самое главное в этом процессе “уподобления детям”? Прежде всего, решимость поступать так, как поступают чада Божии, покорность Божией воле, духовная и физическая чистота, смирение и бесхитростность. Путь духовного становления апостолов и святых явно свидетельствует: по мере того, как их просвещал Святой Дух, они все больше ощущали себя детьми, приобретали сознание “чада Божия”. Быть “как дитя” в духовном отношении – это нечто большее, чем обычное благочестие. Это – исключительное отношение к Богу. Не у всех святых это отношение было ясно выражено вовне, однако было оно у всех: ведь оно – плод действия Духа Святого, очищающего сердце и уподобляющее его сердцу невинного ребенка.

   Бестолковое дитя плачет и топает ножками, когда его любящая мать с помощью иголки извлекает из его пальчика занозу... А благоразумное дитя – может быть, глазами, полными слез, ибо плоть слаба – благодарно смотрит на свою добрую мать, которая причиняет ему небольшое страдание, чтобы избежать гораздо большего зла.

   – Иисусе, сделай так, чтобы я был благоразумным ребенком^[934]. Ныне мы попросим Его помочь нам понять: в болезни, в лишениях, в кажущемся профессиональном провале действует Отчее Провидение. Бог ни на секунду не перестает заботиться о детях Своих! Примем же с радостью и благодарностью все то, что приносит нам жизнь, и сладкое, и горькое: ведь и то, и другое было допущено безмерно мудрым, любящим нас Богом.

   Уподобление детям, которого ждет от нас Господь, предполагает смирение, бесхитростность, упование, однако не имеет ничего общего с духовной незрелостью. Глупое дитя плачет и топает ногами… Инфантильность, незрелость ума обычно связана с отсутствием самодисциплины и с нежеланием бороться. Эти черты порой остаются в характере людей вплоть до глубокой старости и отнюдь не уподобляют их детям Божиим. Истинное же Богосыновство открывает путь к умственной зрелости, к умению видеть все происходящее в свете веры и благодати, под влиянием вдохновения от Духа Святого. Такого рода зрелость идентична простоте: Рассудительное дитя благодарит… С другой стороны, человек, живущий в водовороте “запутанных проблем”, порожденных хаосом его же собственных чувств, взглядов, помыслов и эмоций, человек, озабоченный лишь своим “я” и непостоянный в убеждениях, не имеет шансов преуспеть на пути усыновления Богу. Со своей стороны, рассудительное дитя заботится лишь о приумножении славы своего Отца. Так поступал и наш Учитель во время Своей земной жизни. Он, как и подобает детям, проводил много времени со Своим Отцом, часто беседовал с Ним и обращался к Нему доверительно: Авва, Отче!



   63.3 Наше благочестие должно быть исполнено благодарностью и любовью к Отцу. Разве смогли бы мы служить Богу не из страха, а по любви, если бы не видели в Нем бесконечно преданного Своим детям Отца? Жизнь очень многих христиан протекает ныне вдали от Бога. Их близким отношениям с Богом вредят личная незрелость, прихоти, а также рутина и холод в духовной жизни. И все это потому, что они так и не сумели проникнуть в суть отношений Богосыновства, в суть феномена “духовного детства”, ставшего для очень многих великих душ отправной точкой на пути к святости. Дай же нам, Господи, ощущение Богосыновства, помоги как можно чаще размышлять о его сущности.

   Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него^[935]. Почему утверждают, – задается вопросом Святой Амвросий Медиоланский, – что только дети пригодны для Царствия Небесного? Может быть потому, что дети обычно беззлобны, не умеют обманывать, лишены коварства. Кроме того, они не причастны разврату, не гонятся за богатством и не входят в амбиции. Однако подлинная добродетель заключается не в незнании зла, но в решимости его отвергнуть. Она утверждается не на невозможности согрешить, но на победе над соблазном. Поэтому и Господь говорит не о детстве как таковом, а о невинности, свойственной бесхитростным детям^[936].

   Зрелость христианской жизни достигается тогда, когда мы осознаем себя детьми Божьими, доверчивыми и любящими, когда мы вверяем себя заботам Господа, подобно тому, как маленькие дети всецело полагаются на отца. В этом случае мы сможем увидеть все события в их истинном свете, а нашим главным заданием станет славословие нашему Богу и Отцу.

   Готовность быть как дети и следовать путем Богосыновства требует дарованный свыше добродетели мужества. Только таким образом мы сможем преодолеть свою естественную склонность к гордыне и самодостаточности. Эти свойства очень мешают нам уподобиться детям. Из-за них мы рискуем “сломаться” под тяжестью неудач, впасть в отчаяние, оказаться в одиночестве, превратиться в “бесплодную смоковницу”. Напротив, детское упование утверждает нас в надежде, придает нам уверенность в достижении цели, уже здесь – на земле – низводит в душу радость и мир. Даже перед лицом очень серьезных трудностей и испытаний мы не ощущаем себя одинокими. Господь не оставит нас, и уверенность в этом станет тем источником живительной влаги, из которого измученный долгим путешествием по пустыне странник сможет почерпнуть энергию и силы и, благодаря этому, продолжить свой путь.

   Попросим же Пресвятую Богородицу вести нас по жизни “за ручку” – как водят малых детей, причем с тем большей заботой, чем большей будет наша, проверенная годами и опытом, зрелость.

   1. Как молиться? Господь весьма отзывчив к нуждам Своих детей.

   2. Черты угодной Богу молитвы: постоянство, смирение и упование. Искать помощи у ближних, соединить свою молитву с их молитвами.

   3. Молиться, прежде всего, о духовных нуждах. Молиться о нуждах материальных в той мере, в какой это необходимо для служения Богу.



   64.1 В сегодняшнем Евангелии^[937] Матфей сообщает нам, как Иисус направился в окрестности Тира и Сидона, пройдя путь от Галилейского озера до Средиземного моря. Тут к Нему подошла некая женщина, язычница, принадлежащая к племени коренных жителей Палестины – хананеев, и принялась громко кричать: помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется.

   Евангелист отмечает, что Иисус, несмотря на вопли женщины, не отвечал ей ни слова. Эта первая встреча – по сообщению евангелиста Марка – имела место в неком доме. Именно в доме женщина припала к ногам Его^[938]. Господь же, казалось, не обращал на нее внимания.

   Затем Иисус и Его спутники вышли на улицу. В связи с этим Матфей сообщает, что ученики Иисуса подошли к Нему, чтобы ходатайствовать за женщину: отпусти ее, потому что кричит за нами. Женщина проявляет недюжинное упорство, однако Иисус ограничивается словами: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева. Но женщина не сдается: она, подойдя, кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне. Как же велика была ее вера и смирение! Как же она желала исполнения своей просьбы!

   Иисус в образной форме дает ей понять, что Его долг – проповедовать, прежде всего, членам избранного народа: нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам. Но просительница с глубочайшим смирением и безграничной верой продолжает настаивать: так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их. Она использует ту же метафору и, в конце концов, завоевывает сердце Господа, удостаивается Его похвалы и добивается чудесного исцеления дочери: о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему. И исцелилась дочь ее в тот час.

   Хорошие матери, о которых рассказывает Священное Писание, очень заботливо относятся к своим детям. По этой причине они и обращаются к Иисусу, ожидая от Него помощи и даров. Однажды мать апостолов Иакова и Иоанна подошла к Господу, чтобы испросить у Него почетное место для своих сыновей. В другой раз вдова из городка Наин, оплакивавшая умершего сына, тронула сердце Иисуса и в итоге получила своего сына живым. Женщина, о которой говорит сегодняшнее Евангельское чтение, – это совершенный образец настойчивости для всех тех, кто, не получив тотчас просимого, склонен к быстрому разочарованию в возможностях молитвы.

   Блаженный Августин рассказывает нам в своей Исповеди, как его мать, Святая Моника, желавшая обращения своего сына, не переставала плакать и просить Бога за него. Она также просила хороших, мудрых людей разделить ее подвиг и молить Бога, чтобы ее сын отказался от своих заблуждений. Однажды епископ Амвросий, несколько утомленный ее настойчивостью, сказал ей весьма утешившие ее слова: Оставь меня, иди с миром. Сын таких слез не может погибнуть!^[939] Позднее сам Августин скажет: Тем, что я не погиб в своих заблуждениях, я обязан ежедневным, исполненным веры слезам матери^[940].

   Бог особенно чуток к молитвам любящих людей. Он всегда слышит их, хотя порой и может показаться, что ответа нет. Господь ожидает. Он хочет, чтобы наша вера стала еще более беззаветной, наша надежда – еще более пламенной, а наша любовь – еще более доверительной. Однако прежде всего Он требует от нас ревностного – как у упомянутых матерей – желания помочь и полного смирения.



   64.2 Просительная молитва играет весьма важную роль в жизни христианина. Хотя Господь изливает на нас многочисленные дары и благодеяния, о которых мы даже не просили, некоторые Свои дары Он предоставляет лишь после наших долгих молитв или после заступнических молитв тех, кто особенно близок Ему. Святой Фома Аквинский учит^[941], что наши прошения не меняют воли Божией. Тем не менее, они служат получению даров, которые, хотя и предназначены для нас, могут быть даны нам лишь после нашей просьбы. По этой-то причине необходимы постоянные прошения, обращенные к Господу: ведь мы не знаем, какова требуемая Богом мера молитвы, в результате которой мы сможем получить предназначенное для нас. Нам следует также обращаться к другим людям, чтобы и они вместе с нами молились в тех же высоких намерениях, которые мы храним в своем сердце, как и обо всем том, что мы надеемся от Бога получить. Тот же Святой Фома поясняет, что одной из причин, по которой Иисус не откликнулся тотчас на просьбу упомянутой женщины, было Его желание услышать ходатайство учеников. Отсюда следует, что для получения определенных даров необходимым является заступничество святых^[942]. Явное чудо, о котором просила женщина, предполагало и исключительные средства его достижения: долгую молитву, безграничную веру, глубочайшее смирение. Постоянство есть первое условие всякой просительной молитвы. Все мы призваны молиться и не унывать^[943]. Сам Господь засвидетельствовал это. Не отступайся в молитве. – Даже если тебе покажется, что усилия твои напрасны. – Это не так. Молитва всегда действенна^[944]. Молитва женщины-хананеянки была действенна с первой же секунды. Иисус лишь ожидал, пока ее сердце сможет с должным расположением принять предназначенный ей дар.

   Мы должны просить с верой. Сама вера становится причиной того, что из уст вырывается молитва, а вырвавшаяся молитва своей силой сравнивается с силой веры^[945], поскольку одно и другое тесно связано друг с другом. Упомянутую женщину отличала глубокая вера: она верит в Божество Иисуса, поскольку называет Его Господом; она верит в Его человечество, поскольку называет Его Сыном Давида. Она просит не ради своих заслуг, а полагается исключительно на милосердие Божие, восклицая: ”Помилуй меня!” Она не говорит: “Помилуй мою дочь”, но “Помилуй меня”, и это потому, что страдание дочери – это страдание матери. Однако для того, чтобы вызвать еще большее сочувствие со стороны Господа, она дает Ему понять, сколь велико ее страдание: ”дочь моя жестоко беснуется.” Таким образом она открывает Целителю свою немощь, демонстрирует Ему всю серьезность болезни, указывает на ее разновидность. Серьезность болезни выражена в словах: ”дочь моя тяжко мучима”; а ее разновидность – в словах: ”злым духом”^[946].

   Постоянство в молитве – это следствие жизни по вере, жизни в уповании на Иисуса, Который слышит нас и тогда, когда кажется молчащим. Именно вера побуждает нас целиком отдать себя в руки Божии: Скажи Ему: ”Господи, я не хочу ничего, кроме того, чего хочешь Ты. И даже то, о чем я сейчас прошу Тебя – если это отдаляет меня хоть на миллиметр от Твоей Воли, то не давай мне этого”^[947]. Я хочу только того, чего хочешь Ты, и только потому, что этого хочешь Ты.



   64.3 Женщина-хананеянка, просившая и получившая просимое, на своем примере демонстрирует еще одну черту угодной Богу молитвы: то смирение, с каким она возносится. Подлинная молитва должна истекать из смиренного, сокрушенного раскаянием в грехах сердца. Cor contritum et humiliatum, Deus, non despicies – сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже^[948]. Бог гордым противится, а смиренным дает благодать^[949]. В особенности же Он дает благодать тем, кто считает себя servus pauper et humilis – рабом бедным, смиренным, униженным^[950].

   Господь желает, чтобы мы просили Его о многом. Прежде всего, о том, что касается души, мучимой многими болезнями. Как раз от этих болезней Господь хочет нас исцелить. Если же Он исцеляет нас от болезней плоти, то потому, что таким образом Он хочет устранить болезни души^[951]. Обычно бывает так, что если нас начинает терзать какая-то физическая болезнь, то мы делаем все возможное, чтобы избавиться от нее. Однако если больна наша душа, то мы нерешительны, мы не торопимся (…). Таким образом необходимое рассматривается нами как второстепенное, а второстепенное – как необходимое. Мы не устраняем самого источника зла, хотя и стремимся осушить отдельные его ручейки^[952]. В борьбе с духовными болезнями мы должны просить о благодати, необходимой для победы над пороками, об очищении наших намерений, об углублении верности своему призванию, о внутреннем свете, благодаря которому мы сможем причащаться с еще большим благоговением, о даре чуткой к потребностям ближних любви, о послушании духовнику, о приумножении апостольской ревности… Господь не возражает, чтобы мы молились и о других вещах: о том, чтобы выйти из полосы неудач, о том, чтобы найти хорошую работу по специальности; о том, чтобы оставаться здоровым и полным сил… Однако обо всем этом мы можем и должны молиться лишь постольку, поскольку оно служит приумножению нашей любви к Богу и Его собственной славы. Нельзя стремиться ни к чему такому, что с течением времени могло бы увести нас от самого главного в нашей жизни – от близкого общения с Иисусом Христом.

   Особенно угодны Богу наши молитвы за других людей. Нужды побуждают нас молиться за себя, а любовь – за других. Богу куда угоднее молитва, вдохновленная любовью, нежели молитва, вдохновленная нуждой^[953], – учит нас Святитель Иоанн Златоуст.

   Мы обязаны молиться прежде всего за тех, с кем нас связывают особенно тесные узы, за тех, кого Бог доверил нашему попечению. Родители призваны к молитве за своих детей, особенно если они отдалились от веры или, напротив, если Господь призвал их полностью посвятить себя служению Ему. Чтобы Господь поскорее услышал нас, подкрепим свою молитву делами: посвятим Богу свою работу, свою учебу, будем переносить ради Господа труды и тяготы, при каждом удобном случае окажем ближним свою любовь и милосердие.

   Христиане всех времен возносили свои прошения при посредстве небесных заступников: святых, Ангела Хранителя, а в первую очередь – Пресвятой Богородицы. Святой Бернард учит нас, что наша Заступница была взята на небеса, чтобы – в качестве Матери Судии и Матери Милосердия – ходатайствовать о нашем Спасении^[954].

   1. Святое Причастие – залог вечного Спасения и его предвкушение.

   2. Святое Причастие – залог грядущего Воскресения в прославленном теле.

   3. Наша немощь на пути возвращения в дом Отчий побуждает нас искать поддержки в Святом Причастии.



   65.1 Первое чтение сегодняшней святой Мессы^[955] содержит приглашение, в давние времена обращенное Богом к людям: Идите, (…) пейте вино, мною растворенное… В Священном Писании общая трапеза часто выступает в качестве метафоры, предвосхищающей пришествие Мессии, с которым связана вся полнота изливаемых от Бога благ. Еще более конкретно образ пиршества указывает на Евхаристию, в которой Сам Иисус отдает нам Себя в пищу. О ней нам свидетельствует евангелист Иоанн, приведший слова Иисуса, сказанные в Капернаумской синагоге: Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек. Чуть позже Господь добавил: Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. (…) Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек^[956].

   Святое Причастие, будучи пищей души, приумножает силы человека, необходимые для духовной жизни. Вместе с тем, Причастие дает нам силы и для обороны: оно защищает нас от всего, что не происходит от Бога, от всего, что не дает нам в полной мере примириться с Иисусом Христом. С его помощью мы справляемся со своей склонностью ко злу и избегаем искушений греха. Зато в нас умножается исходящая от Бога радость, ревность и верность собственному призванию. Возбуждая в себе любовь, стяжая дух покаяния, мы, с помощью Причастия, освобождаемся от повседневных грехов и приобретаем защиту от грехов смертных.

   Однако Евхаристия – это не только пища для души, находящейся на пути к Богу. Она – залог жизни вечной и предвкушение небесного блаженства. Слово залог (задаток), с одной стороны, может означать вещь или денежную сумму, переданную другому лицу в качестве гарантии заключенного соглашения. С другой стороны, оно может указывать на зародыш или начало новой реальности, которая, при наличии благоприятных условий, расцветет полным цветом. В Святом Причастии нам дано предвкушение вечного блаженства и гарантия его достижения – верность Господу до конца нашей жизни.

   В древнем Причастном антифоне мы читаем следующие слова: О, Святая Трапеза! В тебе Христос кормит нас Своей Плотью и поит Своей Кровью… Откуда нам это неизреченное счастье: Бог стал нашей пищей (…), на земле даровал нам небеса… Образ трапезы или пиршества часто используется в Священном Писании для описания той радости или того счастья, которое станет нашим вечным уделом в Господе. Сам Господь обещал нам: отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего^[957]. Иисус говорит о новом вине^[958], поскольку нужда в обычной пище и напитках отпадет: ведь мы будем пребывать в постоянном и полном общении с Богом. Ныне в Святом Причастии мы имеем залог и предвосхищение этого окончательного единения. Поэтому в Евхаристии присутствуют все без исключения члены Мистического Тела, вне зависимости от того, где они сейчас находятся, вне зависимости от того, живы они или нет, поскольку все ограничения пространства и времени в прославленном Евхаристическом Христе упраздняются^[959].

   Как же это прекрасно, что мы можем пребывать со Христом и, таким образом, достичь небес, все еще оставаясь здесь, на земле! Пусть твоя вера в Евхаристию разрастается до небес. – Исполнись изумления перед лицом неизъяснимой этой реальности! Бог приближается к нам, мы можем принимать Его каждый день, и, если хотим, мы доверительно говорим с Ним, как говорят с другом, с братом, с отцом, как говорят с Любовью^[960]. Христос дает нам вкушать от Пресвятой Своей Плоти. Вовек слава Его!



   65.2 II Ватиканский Собор учит нас, что наш Спаситель установил Евхаристическую Жертву Тела и Крови Своей как таинство благочестия, знамение единства, узы любви, пасхальную трапезу, на которой Христос вкушается, душа благодатью преисполняется и залог грядущей славы нам дается^[961]. Грядущая вечная слава касается не одной лишь души, но также и тела, т.е. всего человека^[962]. Господь, несомненно, имел в виду целого человека – с душой и телом – когда засвидетельствовал, что тот, кто будет вкушать Его Плоть и Кровь и будет жить Им, не умрет, и что Он воскресит его в последний день^[963]. В Евхаристии мы возвещаем смерть Господа доколе Он придет^[964], до конца времен, вплоть до дня воскресения плоти, вплоть до нового соединения тела с душой. Таким образом те, кто сохранит верность до конца, будут и душой, и телом вечно радоваться о Боге и утешаться Им.

   Иисус – это жизнь, причем не только потусторонняя Жизнь, но и жизнь по благодати, нисходящая в душу человека уже здесь, на земле. Иисус, явившийся в Вифанию, чтобы воскресить Лазаря, сказал Марфе: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек^[965]. Там, в Вифании, Господь повторяет утверждение, впервые прозвучавшее в Капернаумской синагоге и приведенное в сегодняшнем Евангелии: тот, кто вкушает Господа, не умрет вовек.

   Отцы Церкви называли Святое Причастие эликсиром бессмертия, снадобьем, которое предохраняет от смерти и дает жизнь вечную во Христе Иисусе^[966]. Святой Ириней Лионский учит нас: Как виноградная лоза, будучи посажена в землю, приносит плод во время свое, а пшеничное зерно, пав в землю и умерев в ней, умножается всеобъемлющим Святым Духом, а затем, по установлению Премудрости, потребляется человеком и, освящаясь Словом Божиим, становится Евхаристией, т.е. Телом и Кровью Христа, так и тела наши, ими питаемые, погребенные в земле и разложившиеся, пробудятся в свое время, получив дар Воскресения от Слова Божия…^[967] Залог грядущего Воскресения – Евхаристия – это одновременно и начало грядущего прославления плоти. Евхаристия питает плоть и подготавливает ее к жизни вечной. В Святом Причастии на ниве человеческой души сеется семя бессмертия: ведь благодать не перестает действовать и после физической смерти.

   Святой Григорий Нисский учит, что человек, вкусивший в момент грехопадения отравленную пищу, нуждается теперь в противоядии – специальном лекарстве, уберегающем от смерти. Таким лекарством для нас является Тело Христа, Который победил смерть и есть источник жизни^[968].

   Если порой нас печалит мысль о смерти, если мы ощущаем, что наше земное жилище разрушается, нам следует осознать следующее: смерть – это только переход; жизнь души продолжается и по ту сторону рубежа физической смерти; чуть позднее к душе присоединится и прославленное тело. Нельзя поэтому терять надежды. Человек, который вынужден покинуть свое прежнее жилище, разрушенное, например, природным катаклизмом, несомненно утешится и обрадуется, как только узнает, что для него приготовлено куда лучшее жилище – жилище, которому не грозит разрушение. Евхаристия – это не только предвкушение, но и залог исполнения обетования, данного нам Господом: Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день.



   65.3 Итак, смотрите, поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы, – предостерегает нас апостол Павел во втором чтении^[969]. Ныне, как и тогда, дни лукавы, а время коротко. Лишь незначительный временной отрезок отделяет нас от окончательной встречи с Господом, а возможности окружения оказывать на нас отрицательное влияние весьма велики.

   Апостол призывает правильно использовать отпущенное нам время жизни. Более того, мы призваны восполнить ранее утраченное. Восполнить потерянное время, – поясняет Блаженный Августин, – это значит отказаться, если того требует ситуация, от временных благ ради стяжания благ вечных: ведь вечность приобретается за счет времени^[970]. Любое мгновенье нашей жизни, любые жизненные обстоятельства должны быть использованы для славословия Господу, для того, чтобы снова и снова продемонстрировать Его превосходство над всем преходящим, исчезающим без следа.

   В Святом Причастии Господь Иисус Христос учит нас смотреть на временное с точки зрения вечного: Он демонстрирует, чт? на самом деле является важным в данной конкретной ситуации, в данном конкретном событии. Он проясняет будущее, Он помещает наши хорошие поступки в божественную перспективу, так что мы ежедневно получаем возможность сделать еще один шаг в направлении вечности, которая вскоре поглотит преходящий мир^[971]. Благодаря Евхаристии мы сможем восстановить силы, необходимые нам для продолжения пути в Отчий дом: она – вечный залог, обеспечивающий нам место на небесах. Она – тот денежный вклад, который откроет нам путь на небеса, которые однажды станут нашим вечным жилищем. Кроме того, Иисус Христос сделает так, что наши тела воскреснут в тем большей славе, чем чаще и благоговейнее мы принимали Его Тело в Святом Причастии^[972].

   Наши немощи должны побуждать нас приступать к Святому Причастию как можно чаще. В этом таинстве Христос лично принимает измученного трудами пути человека и утешает его теплом Своего понимания и любви. В Евхаристии вполне оправдываются слова Господа, исполненные сладчайшей силы: ”Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас” (Мф 11,28). Это личное, всеобъемлющее ободрение – источник всей нашей надежды на многотрудном пути в мире сем – мы можем найти в том Божественном Хлебе, которым Господь кормит нас на Евхаристической Трапезе^[973]. Благодаря помощи от Господа мы – если сохраним верность Ему – однажды войдем во врата Небесного Царства. Тогда залог станет реальностью: вечной жизнью у первоистока Жизни.

   Ecce Panis angelorum factus cibus viatorum, vere panis filiorum – Се, Хлеб Ангелов преблагий, данный путникам в дороге, правды хлеб, святый, премногий…^[974] Господи, дай нам силы, чтобы мы прошли свой земной путь по-человечески достойно и в меру достоинства сынов Божиих, притом не отрывая своего взора от небес.

   1. Вера в любовь Божию к нам.

   2. Любовь нуждается в любви, доказываемой на деле.

   3. Пробуждать любовь ко Христу в сердцах других людей.



   66.1 В Священном Писании огонь часто символизирует любовь Божию, очищающую людей от всякой нечистоты. Любовь, подобно огню, который не говорит: ”довольно!”^[975], обладает пламенной силой и разгорается в общении с Богом. Воспламенилось сердце мое во мне; в мыслях моих возгорелся огонь, – восклицает псалмопевец^[976]. В день Пятидесятницы Святой Дух – Любовь Божия – изливается на апостолов в виде огненных языков^[977], очищающих их сердца и воспламеняющих их желанием послужить миссии проповеди Царствия Божия во всем мире.

   Иисус говорит нам в сегодняшнем Евангелии: Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! Во Христе любовь Божия достигает полноты своего выражения: Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного^[978]. В свою очередь Иисус добровольно отдал за нас Свою жизнь: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих^[979]. Потому-то Он и свидетельствует о Своем нетерпении. Огонь, о котором Он здесь говорит – это Его Крещение, Его искупительная Смерть на Кресте, благодаря которой мы будем спасены: Крещением должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится!

   Господь хочет, чтобы Его Матерь, Пресвятая Дева Мария, вошла в наше сердце и вызвала в нем пожар, испепеляющий все. Господь любит всякого человека личной и индивидуальной любовью, как будто этот человек – единственный предмет Его любви. Иисус ни на секунду не перестает нас любить, помогать нам, защищать нас и искать у нас понимания. Он не перестает нас любить и в минуты нашей наибольшей неблагодарности, когда мы совершаем самые серьезные проступки, когда мы не отвечаем на Его благодеяния, когда отдаляемся от Него. Господь постоянно оказывает нам милость. Так происходит и сейчас. Бог бесконечен. Кроме того, Он бесконечно прост, а потому не способен любить “наполовину”. Он любит нас всем Своим существом, любит безмерно. Это таинство любви абсолютным образом воплотилось в лице Матери Господа, Пресвятой Девы Марии.

   Пресвятая Богородица – Матерь наша – это то зеркало, в котором мы должны увидеть самих себя. Ее жизнь внешне не отличалась от жизни других людей, так что родственники и земляки даже не догадывались о том, что происходит в Ее сердце. Она – возлюбленное творение Божие – жила в абсолютной неизвестности. В момент Благовещения, когда Бог явил Ей Свою исключительную любовь, Она уверовала и приняла Свою миссию: стать орудием предопределенного от века Воплощения Сына Божия. Как же велика была Ее вера! Ведь Она сознавала Себя носительницей Спасения Божия, роль которой – несравненно больше той, которую сыграли в истории Израиля Иудифь или Есфирь! Она не только уверовала в милость абсолютного избрания, Она уверовала в это безгранично!

   Пресвятая Дева Мария учит нас доверять безграничной любви Божией. Она помогает нам и сегодня, оставаясь перед нашим мысленным взором. Она предлагает нам задуматься, отвечаем ли мы взаимностью на Божию любовь. Мы не можем позволить себе кое-как любить Бога, в то время как Он любит нас так пламенно^[980]. Является ли наше сердце, подобно сердцу Марии, живым светильником, или его, скорее, следует уподобить бесполезному огарку духовной лености и добровольно выбранной духовной посредственности?

   Бог любит меня, и это – самое главное в моей жизни. Все остальное не имеет значения.



   66.2 Любовь требует любви, которая проявлялась бы в делах, в ежедневном стремлении к близкому общению с Богом, в желании неизменно исполнять Его волю. Второе чтение^[981] призывает нас к такому ежедневному усилию, поскольку нас окружает облако свидетелей: святых, принимающих участие в нашей духовной брани, и тех многих, кто находится рядом с нами и кому мы можем помочь – и словом, и личным примером – приблизиться ко Христу. Свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех, – читаем мы дальше, – и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры Иисуса…^[982] Мы должны сосредоточиться на Нем, подобно тому, как бегун, вышедший на дистанцию, не позволяет себе расслабиться и отвлечься от единственной цели. Мы должны решительно и энергично устранить всякий повод ко греху: ведь мы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха. Мы должны быть готовы пролить свою кровь, если возникнет такая необходимость, но не допустить греха, даже повседневного. Лучше умереть, чем оскорбить Бога даже в легкой степени.

   Мы должны все снова и снова повторять свое да Любви. Бог ежедневно требует от нас утвердительного ответа и ради этого создает тысячи кажущихся незначительными ситуаций. Утвердительным ответом, данным Богу, может быть и готовность смирить себя для блага тех, с кем мы вместе живем или работаем, и умение оказать своевременную услугу. Таким ответом является и воздержание в какой-либо мелочи: таким образом мы воспитываем в себе добродетель умеренности; и привычка к пунктуальности, и обязательность, и неуклонное следование долгу, и аккуратность в одежде, и умение содержать в порядке свои книги и инструменты, и готовность к молитвенному сосредоточению в минуты, которые среди дня мы должны посвятить Господу, и решимость бороться в эти минуты с рассеянностью, и радостное согласие с требованиями Божественной воли, даже если они противоречат нашим планам и намерениям… Эти малые победы служат доказательством нашей любви к Богу, и Бог ожидает их от каждого любящего Его человека. С другой стороны, любовь порой предполагает и отрицательный ответ. Так мы должны сказать нет своему нескромному взгляду, своей плоти, ищущей наслаждений, комфорта и не приемлющей жертву, побуждающей нас, допустим, уйти с рабочего места раньше времени… Святой Дух подскажет нам, каким должен быть наш ответ на бесконечную Божию любовь в каждой конкретной ситуации. Таких ответов может быть великое множество.

   Любовь выражается также в раскаянии в грехах и сердечном сокрушении: ведь мы столько раз – порой неосознанно – были неверны любви, говорили нет ее требованиям… Каждый такой момент должен стать поводом для покаяния. Раскаиваясь в нашей неспособности дать верный ответ на Божию любовь, мы должны как можно чаще приступать к исповеди: этому источнику Божия Милосердия и исцеления наших многочисленных немощей. Тот, кто не способен к подлинному раскаянию, не имеет настоящей любви. Вполне очевидно, что чем сильнее мы кого-то любим, тем больше страдаем, если нам доведется его обидеть. Это – еще одно следствие любви^[983].

   Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен^[984]. Мы попросим Господа очистить нашу весьма грязную душу огнем Его любви. Мы попросим, чтобы это очищение стало полным. О Иисус, укрепи наши души, устрани препятствия на нашем пути и, прежде всего, опьяни нас Своею Любовью! Преврати нас в живое пламя, чтобы мы воспламенили землю небесным огнем, который Ты принес нам^[985].



   66.3 Мы – христиане – призваны стать огнем, воспламеняющим наше окружение. В свое время Иисус воспламенил так Своих учеников. Никто из наших знакомых не должен оставаться равнодушным. Пусть наша любовь станет живым пламенем, превращающим встреченных людей в предметы возгорания, т.е. в субъекты апостольского свидетельства и любви. Пусть через нас Святой Дух изольется во многие души, которые выглядят погасшими. Огонек их христианской жизни, в свою очередь, запалит стерню иных душ, доселе казавшихся мертвыми, остывшими… Неважно, что мы ощущаем себя слабыми, ничтожными, что мы ничего не знаем и не умеем, что нам недостает формации. Достаточно того, что Господь сможет на нас рассчитывать. Не забудем, что от маленькой искорки возгорается великое пламя. Как же это угодно Господу, если мы – в сокровенных глубинах нашего сердца – скажем Ему слова любви, предложим рассчитывать на свою помощь, на те крохи, которые мы можем Ему предоставить! Ты написал: ”Царь мой, я слышу, как ты возглашаешь громким голосом, который все еще звучит: ”Ignem veni mittere in terram, et quid volo nisi ut accendatur! – Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!”

   Затем ты добавил: ”Господи, я отвечаю всем моим сердцем, всеми моими чувствами и способностями: Ecce ego quia vocasti me! – вот я, ибо Ты звал меня”.

   – Пусть этот твой ответ станет повседневной реальностью^[986].

   Подлинная любовь к Богу выражается в апостольском свидетельстве, продиктованном желанием приобщить и других людей к познанию Христа и любви к Нему. Дивно-естественно, как все, что исходит от Бога, жажда апостольского служения воспламеняет созерцательную душу и подвигает ее на служение: ”Воспламенилось сердце мое во мне; в мыслях моих возгорелся огонь” (Пс 39(38), 4). Это тот же огонь, о котором говорит Христос: ”Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!” (Лк 12,48).

   Огонь апостольского служения раздувает молитва^[987], пребывание в близком общении со Христом.

   Таким образом возгорается апостольская ревность. От пребывающего в дарохранительнице Христа мы черпаем силы, от Него в нашу жизнь изливается свет. Подходя к дарохранительнице, мы можем говорить с Господом обо всем: о наших детях, наших родителях, о наших братьях и сестрах, о наших знакомых, о людях, с которыми мы только недавно познакомились, о людях, с которыми мы имели дело сегодня на работе, в магазине или при каких-то других обстоятельствах. Никто из этих людей не должен уйти от нас с пустыми руками. Всем им без исключения мы призваны возвещать – словом, примером, молитвой – Господа Иисуса Христа, Который ищет их, ждет их и хочет воспользоваться ими для Спасения мира. Еще не умолк возглас Бога: “Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!” – А погляди: почти все угасло...

   Не решишься ли ты снова раздуть это пламя?^[988]

   Сейчас мы скажем Иисусу Христу, что Он может на нас рассчитывать: рассчитывать на наши слабые силы и сомнительные таланты. Ecce ego quia vocasti me! – Вот я, ибо Ты звал меня! Мы попросим Пресвятую Деву Марию, Reginam Apostolorum – Царицу апостолов – помочь нам стать настоящими свидетелями и приводить других людей к познанию Господа.

   1. Богатый юноша. Радость самоотречения.

   2. Господь проходит рядом с нами и обращает к нам Свой призыв.

   3. Печаль причиняет душе много вреда. Только великодушный человек может радоваться по-настоящему.



   67.1 Благословив детей, Иисус продолжил Свой путь по Иудее. И вот, когда Он был в дороге, некий юноша, пав перед Ним на колени, спросил Его: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?^[989] Иисус остановился и с надеждой взглянул на юношу. Ученики тоже остановились и молча взирали на собеседников. Эта сцена прекрасно описана в сегодняшнем Евангельском чтении^[990]. Присмотримся же к ней внимательней. Вполне вероятно, что упомянутый юноша уже слышал раньше проповеди Иисуса, хотя до сих пор и не решался вступить в личный разговор с Ним. Наверняка, в его душе жило стремление к более полному посвящению, к более пламенной любви. Может быть, он был недоволен собственной жизнью… По этой-то причине в ответ на призыв Господа соблюдать заповеди он замечает, что уже делает это, а затем спрашивает: Quid adhuc mihi deest?Чего еще недостает мне? Тот же вопрос задают себе очень многие люди, убедившись, что их собственная жизнь пуста.

   Чувствительный к мельчайшим душевным движениям Иисус был тронут чистотой и искренностью юноши. По свидетельству евангелиста Марка, Он, взглянув на него, полюбил его^[991]. Этот взгляд Иисуса – глубокий и проницательный – сам по себе содержит призыв. Христос предложил юноше оставить свое богатство и последовать за Ним. Это означает освободить свое сердце и предоставить в нем место исключительно одному Богу. Это значит заменить привязанность к богатствам любовью к Иисусу. Это значит отказаться от материальных благ ради приобретения благ вечных.

   Однако этот юноша не отличался великодушием. Он остался при богатстве, которым мог пользоваться лишь некоторое время, но лишился Иисуса, Которым мог располагать всегда. Он променял бесценное сокровище вечности на краткую земную жизнь. В своем эгоистическом ослеплении богатый юноша не ожидал услышать из уст Учителя тот ответ, который услышал. Планы Божии, как правило, не совпадают с планами человеческими, созданными игрой воображения, и вдохновленными себялюбием и эгоизмом. Предвечный Божий замысел о нас – самый лучший, какой только можно себе представить, хотя в какой-то конкретный момент он может нас разочаровать.

   Услышав ответ Иисуса, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение. Все присутствовавшие видели, как Он отказался от почтительного и сердечного приглашения Господа и отошел со скорбью на лице. Может быть, позднее этот юноша сумеет найти мнимое оправдание своему малодушию и, тем самым, возвратит себе подобие душевного покоя (но отнюдь не тот покой, который можно стяжать беззаветным самоотвержением). Возможно он скажет себе: я еще слишком молод; став старше, я обрету опыт, и тогда найду себе Учителя… Как же это печально! Какой же блестящий шанс был упущен! Есть только одна альтернатива: идти за Иисусом или потерять Его. Любая встреча с Иисусом сопряжена с ясными требованиями и дает шанс духовного обогащения каждому человеку. К Иисусу невозможно быть равнодушным.

   Тот, кто живет “по плоти”, воспринимает закон Божиих заповедей как бремя, более того – как отрицание или, в лучшем случае, ограничение своей свободы. Тот же, кто, вдохновляемый любовью, живет “по духу”…, имеет внутреннюю склонность и воспринимает ее как самую настоящую “необходимость” – “необходимость” в подлинном смысле этого слова – не ограничиваться минимумом, требуемым законом, но жить его “полнотой”. Эта “необходимость” не имеет ничего общего с внешним принуждением^[992].

   Тот, кто почувствовал на себе взгляд Господа, никогда уже не забудет его. Он не сможет жить так, как жил раньше, как будто ничего не произошло. Радость – это плод великодушия, это – естественный итог тех ответов, которые человек дает на многочисленные предложения Христа, проходящего рядом с нами и обращающегося к нам, в какой бы ситуации и в каком бы положении мы не находились. Наша безусловная готовность откликнуться на призыв Божественной воли становится осязаемой в определенные мгновенья нашей жизни. Тогда-то наше сердце исполняется блаженством и миром. Может быть, как раз теперь мы переживаем такое мгновенье?



   67.2 Тот юноша не внял совету и (мы читаем дальше) ”отошел с печалью” (Мф 19,22). Мне жаль его. Он потерял радость – ибо отказался вручить свою свободу Богу^[993]. Немногого стоит свобода, если она не помогает достичь цели – Иисуса Христа.

   Печаль является в сердце подобно сорняку. Так происходит всякий раз, когда мы отстраняемся от Христа, когда мы отказываем Ему в том, чего Он от нас требует – сразу или постепенно, когда нам не хватает великодушия. Мы можем быть больны, чувствовать себя усталыми, терпеть физическую боль. Однако сердечная печаль – это нечто совершенно иное. У ее истоков неизменно стоят гордыня и эгоизм. За беспричинным нежеланием откликнуться на призыв Господа скрываются бессильные попытки доказать собственную правоту, переоценка собственного “я”, тщеславие. За страданием опечаленного человека часто кроется его бунт против воли Божией. Если же мы испытываем печаль при виде собственных недостатков, то ее причиной может быть не раскаяние перед Богом, не сожаление о нанесенном Ему оскорблении, а невозможность личного самоутверждения. Если я знаю, что Господь простил меня, что Его милосердная любовь щедро излилась в мое сердце, как же я могу быть печальным? Тот, кто распаляет свою печаль, вспоминая о собственных грехах, погружаясь в созерцание своей вины, должен знать, что его раскаяние – это самообман. Даже грехи и падения должны вести нас к радости, сокрушению и любви, которая возгорается с еще большей силой.

   Сколько же раз Господь проходил рядом с нами! Иногда он требует от нас многого, чтобы дать взамен еще больше. Иногда ограничивается малым. Обычно Он ждет от нас добросовестного следования долгу и своевременного исполнения обязанностей, накладываемых нашей верой. В этом отношении нельзя “расслабляться”. Необходимо обуздать воображение, контролировать поток своих воспоминаний, быть чутким к нашим ближним, вежливо отвечать на вопросы окружающих… Господь может появиться перед нами в самый неожиданный момент – чтобы пригласить нас к еще более совершенному следованию за Собой. Возможно, мы сохраним свои мирские обязанности и социальный статус, но при этом должны будем без остатка посвятить Ему свое сердце. При этом и речи не может быть о каких-то условиях или ограничениях с нашей стороны. Научись отдавать себя, гореть перед Богом, как свет, помещенный в светильник, чтобы освещать путь тем, кто блуждает во тьме; подобно лампадам, горящим у алтаря, дающим свет до последней капли масла^[994]. Как раз этого Господь требует от всех нас, независимо от общественного положения, которое мы занимаем. Призвание – это главнейший из жизненных факторов, и мы – с помощью благодати Божией – должны всецело посвятить себя ему с той минуты, когда о нем узнаем, и вплоть до последних мгновений нашей жизни.



   67.3 Юноша отошел с печалью… Мы ничего больше не знаем о нем. Над историей его жизни опустился занавес печали, а ведь он мог стать одним из Двенадцати. Но он не захотел, а Иисус с уважением отнесся к его выбору. Юноша сохранил дар свободы, но не сумел правильно распорядиться этим даром. Купец, – замечает Святитель Василий Великий, – не печалится, когда тратит на базаре свои деньги, приобретая на них товары; а ты (автор имеет в виду богатого юношу) опечалился, покупая за горстку праха жизнь вечную?^[995] Юноша захотел оставить горстку праха у себя: ведь все его имущество, богатство – не больше, чем горстка праха. При этом он утратил дар вечной жизни, предложенный ему Христом. Он предпочел свое имущество, которое спустя какое-то время станет прахом в прямом смысле.

   Печаль причиняет душе огромный вред. Тоска на сердце человека подавляет его^[996], и не только подавляет, но и озлобляет. Потому-то с печалью необходимо вести неустанную борьбу, и делать это всякий раз, как только мы обнаружим в собственной душе ее признаки. Люби душу твою и утешай сердце твое и удаляй от себя печаль, ибо печаль многих убила, а пользы в ней нет^[997]. От печали можно ждать только плохого.

   Если наша жизнь и в самом деле сводится к следованию за Христом, мы не можем не испытывать радости. Радость о Господе – это единственная настоящая радость в мире. У нее нет пределов и границ. Ее не могут уничтожить страдания, болезни, неудачи…

   Опечаленная душа подвержена многим искушениям. Сколько же грехов истекает из источника печали! Сколько же идеалов разбилось о камень печали! Если нам случается переживать острые приступы печали, попытаемся во время молитвы выяснить их причину. Laetetur cor quaerentium Dominum – Да возрадуется сердце ищущих Господа. Господь – тот свет, в котором становятся очевидными причины нашей печали.

   Если нам случится оказаться в подобной ситуации, а также и теперь – во время сегодняшнего размышления (ведь возрастать в радости необходимо всегда) – нам следует спросить самих себя: насколько ревностно мы ищем встречи с Господом в нашей повседневной жизни: в молитве, в трудах, в благочестивых мыслях… Насколько мы великодушны по отношению к другим людям: интересуемся ли мы их здоровьем, успехами, неудачами? Готовы ли мы к небольшим ежедневным жертвам, которых требуют братские отношения? Делимся ли мы с ближними теми материальными и духовными благами, которыми располагаем?

   Если ты однажды почувствуешь себя опечаленным, спроси себя самого: где и когда я не проявил великодушия? Где и когда разминулся с приглашением Бога? Чем именно пленено мое сердце? Не озабочен ли я чрезмерно своими обстоятельствами, своими имущественными интересами, своим здоровьем, своим будущим, своими мелочными желаниями? Иногда и причину болезни, и лекарство от нее можно найти очень быстро. Постараемся же быть более чуткими в своем общении с Богом, постараемся без предварительных условий и “задних мыслей” посвятить себя служению ближним, оказывая им, по меньшей мере, мелкие услуги, постараемся до конца открыть свое сердце тому, кто нас любит и ценит, тому, кого мы выбрали себе в духовники.

   Радость – это тот дар Христа, благодаря которому мы можем сделать очень много доброго и полезного. Передать свою радость окружающим – значит на деле продемонстрировать свою любовь к ним. Наша радость поможет очень многим людям встретиться с Богом, а потому мы попытаемся сохранить ее до конца. О, Мария Дева, Причина нашей радости, молись за нас, помоги нам неизменно следовать за Христом и испроси для нас благодать, чтобы мы ни на секунду – даже предаваясь самому незначительному из житейских дел – не теряли Его из виду.

   1. Пользование земными благами должно быть подчинено достижению вечной жизни.

   2. Мы призваны творить добро, используя с этой целью свое имущество и свои способности. Что означает требование добровольной нищеты для человека, который остается в миру и освящается своими повседневными трудами.

   3. Развивать свои способности, данные нам Господом для блага других людей.



   68.1 Апостолы – как и Сам Господь – с сожалением смотрели вслед уходящему юноше, не решившемуся оставить свои богатства ради следования за Учителем. Они видели, как он уходит с печалью, которая свойственна всем без исключения людям, не пожелавшим исполнить обращенных к ним Божиих требований. Все присутствующие поняли, что юноша безвозвратно утратил свой шанс: стать одним из наиболее приближенных к Господу людей, слышать из первых уст Его откровения, а чуть позднее – принять участие в евангелизации мира, распространении учения Иисуса даже до края земли.

   И вот, перед тем, как продолжить путь, в атмосфере грусти и разочарования, охватившей часть апостолов, Господь сказал им следующее: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие^[998]. Ученики весьма изумились. Они поняли, что человек, не освободившийся от сердечной привязанности к мирским благам, не способен пойти за Господом. Целью человека в этом мире может быть либо Бог – причем эта цель достигается также и посредством материальных вещей, которые в данном случае используются как средства, или желание богатства в его различных формах: как стремление к роскоши, удобствам, обладанию… Наше сердце может принадлежать либо одному, либо другому. Тот, чье сердце поглощено тягой к материальному, не может любить Бога. Не можете служить Богу и маммоне, – заметил как-то Господь^[999]. Настоящее счастье состоит не в богатстве и благоденствии, не во власти или славе человеческой, ни в одном из человеческих дел, как бы полезны они ни были, – как наука, техника или искусство, – и ни в каком творении, но только в Боге едином, источнике всякого добра и любви^[1000].

   Арамейское слово Маммон, которым воспользовался Господь для определения земных богатств – это ироничное обозначение божка. Почему речь идет о божке? По двум причинам. Во-первых, божок – это нечто, заменяющее Бога. Реальную роль может играть либо божок, либо Бог (…). Во-вторых, важным является и содержание. Будучи чем-то большим, чем обычная монета, божок Маммон символизирует орудие воли к власти, средство овладения миром, эмблему алчности и разногласий в отношениях между людьми. Господство божка над человеком несовместимо с подлинным достоинством человеческой личности, сотворенной по образу и подобию Божию, и, тем самым, исключает близкое общение с Творцом^[1001].

   Тот, кто алчно стремится к земному, как если бы оно было абсолютным благом, впадает в своеобразное идолопоклонство^[1002]. Душа оскверняется алчностью, подобно тому, как она оскверняется нечистотой^[1003]. Часто все заканчивается тем, что алчный человек присоединяется к сонму “князей мира сего”, которые совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его^[1004].

   Неконтролируемая привязанность к земным благам – это величайшее препятствие, мешающее нам следовать за Христом. Об этом свидетельствует тот евангельский фрагмент о богатом юноше, о котором мы размышляли вчера, а также те жесткие и решительные высказывания, в которых Господь осудил неправильное пользование имуществом. Поэтому каждый христианин должен спросить самого себя: достаточно ли он скромен и воздержан, достаточно ли он отрешился от привязанности к земному, ценит ли он духовное больше, чем материальное, использует ли он материальные блага, чтобы творить добро, приближают ли его материальные блага к Богу или, напротив, отдаляют от Него, достаточно ли он экономен в быту, избегает ли он ненужных расходов, не поддается ли прихотям, не создает ли себе искусственных потребностей? Он должен задуматься и о том, насколько тщательно он следит за состоянием своего дома, своих вещей и инструментов… Будет очень жаль, если мы однажды не заметим Христа, проходящего рядом с нами, и все потому, что наше сердце поглощено чем-то, с чем мы все равно вынуждены будем расстаться, чья реальная стоимость не идет ни в какое сравнение с безмерным богатством учеников Христа!



   68.2 В то же время, христианин, живущий в миру, не должен забывать, что материальные блага – это все же блага: их необходимо приобретать для своей семьи, необходимо умножать их массу в обществе, прилагая для этого все усилия, и наконец, через их посредство необходимо освящаться. Страх перед миром и его благами не имеет ничего общего с нищетой в духе, к которой призывает нас Господь. Подлинное развитие, истинный прогресс – в том числе и в материальной сфере – вполне оправданны и приветствуются Богом. Иисус не призывал ни к тому, чтобы жить в грязи, ни к тому, чтобы жить в материальной нищете. Каждый из нас, в меру своих сил, призван сражаться с нищетой, нуждой и ситуациями дефицита – все это, безусловно, унижает достоинство человеческой личности.

   Нищета в духе обычного христианина, призванного к достижению святости в миру, в рамках исполнения своих социальных обязанностей, ни в малейшей мере не связана со случайным фактом наличия или отсутствия у него каких-то материальных благ. Речь идет о чем-то гораздо более существенном: о расположении сердца и души, которое можно назвать глубоким смирением. Смирение, в свою очередь, связано с ощущением своей зависимости от Бога, с пониманием всецелой зависимости от него. Оно основывается на фундаменте милосердия, кроткой веры, подтверждаемой добрыми делами и всей нашей жизнью. Если христианин, воспитанный в духе упомянутых добродетелей, владеет немалой собственностью, его должны отличать отрешенность и великодушная готовность к благотворительности – ради любви к ближнему. С другой стороны, сам факт отсутствия или недостатка у кого-то материальных благ еще не свидетельствует о его праведности перед Богом. Такой человек также должен позаботиться о стяжании добродетелей, сопутствующих подлинной – духовной – нищете. Великодушным и милостивым к ближнему можно быть, даже испытывая материальную нужду. Кроме того, необходима отрешенность от привязанности и к тому немногому, чем владеет бедняк.

   Иисус часто бывал окружен нищими, голодными, нуждающимися. Однако среди близких к Нему людей были и такие, кого можно отнести к обеспеченным или даже зажиточным слоям общества. Определенными финансовыми возможностями располагали и некоторые Его апостолы, например, Матфей и сыновья Зеведеевы. Богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, совершенно определенно принадлежал к кружку учеников Господа^[1005]. Ему и Никодиму^[1006] было позволено похоронить тело умершего Иисуса. Погребение было сопряжено с немалыми расходами: по свидетельству Евангелия, Никодим принес с собой около ста литров (более тридцати килограммов) благовоний. Семейство Лазаря и его сестер Марфы и Марии, проживавшее в Вифании, по-видимому, находилось на высокой ступени общественной иерархии. Об этом свидетельствует тот факт, что на похороны Лазаря собралось множество иудеев. Следует упомянуть и о богатом мытаре Закхее. Господь гостит в его доме и приглашает его присоединиться к группе Своих учеников. Сам Иисус хорошо одевался: его цельный – тканный без швов – хитон стоил очень дорого…

   Сами по себе земные богатства не плохи, но они искажаются, когда человек превращает их в идолов, в объекты поклонения. Они одухотворяются, когда человек возносит их, чтобы творить добро, действуя по-христиански, в духе милосердия и справедливости. Мы не можем стяжать богатство, уподобившись искателям сокровищ, ибо наше сокровище – (…) это Христос – и все наши любови должны соединяться в Нем^[1007]. Христос – истинная ценность, которой определяется вся наша жизнь, и выше которой уже ничего нет. Ему мы призваны подражать – разумеется, в меру своего общественного положения и личных возможностей. При том никогда нельзя забывать о необходимости отрешиться от земных благ и о правильном ими пользовании. Нельзя забывать и о том, что все люди без исключения склонны творить себе кумиров (божков), вырабатывать у себя ненужные потребности, тратить больше, чем это необходимо, удовлетворять свои прихоти, не принимая во внимание тот факт, что, пользуясь этими благами, человек должен считать, что вещи, которыми он законно обладает, принадлежат не только ему, но и являются общими – в том смысле, что они должны приносить пользу не только ему одному, но и другим^[1008].

   Спросим теперь самих себя: каково наше отношение к земным благам? Принадлежит ли наше сердце Господу? Помним ли мы о том, что ясный признак бескорыстия – искренне не считать ничего своим?^[1009]



   68.3 Мы призваны – без ложных опасений, напускной скромности и ненужной застенчивости – развивать все те способности, которыми одарил нас Господь. Мы призваны всеми силами способствовать социальному прогрессу и дальнейшей гуманизации общества. Мы призваны содействовать тому, чтобы все без исключения люди получили возможность вести жизнь, достойную детей Божиих. Кроме того, мы призваны делиться собственным имуществом, поддерживая, в меру своих сил, учреждения и организации, служащие благу человека, помогающие ему в ситуациях крайней духовной и материальной нужды. Мы призваны сделать все возможное, чтобы в нашем окружении не было вопиющих фактов материального и социального неравенства – фактов, прямо взывающих к небесам о мщении. Речь идет о ситуациях, когда одни люди борются за выживание на грани собственных возможностей, а другие в это время предаются безумной, оскорбляющей достоинство Божьего творения, расточительности.

   Нам приходится иметь дело со многими трудностями духовного порядка: ведь это в нашем сердце следует искать корни эгоизма, алчности, корыстолюбия и т.д. Есть и внешние трудности, например, дух потребительства охвативший современное общество. Насыщенная чувственностью атмосфера современной цивилизации – это своего рода теплица, в которой бурным цветом расцветают всевозможные моральные извращения: эротизм, погоня за наслаждениями, больше того, культ наслаждений, алкогольная и наркотическая зависимости и т.д. Нет сомнений, что все эти явления – лишь следствие того глубокого недовольства, которое охватывает отдалившегося от Бога человека (…). Результат же вполне очевиден: люди – мужчины и женщины, – которых теперь уже большинство, лишены каких бы то ни было идеалов или критериев оценки. Они не понимают ни смысла вещей, ни смысла жизни^[1010], они совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его.^[1011]

   Для большинства христиан (т.е. тех, кто призван к святости в миру) следовать за Христом – значит развивать свои естественные способности, в том числе и в сфере производства материальных благ. Христианин призван трудиться для блага всего общества. Начинать при этом следует с собственной семьи: ее необходимо обеспечить всем необходимым. Затем можно перейти к помощи нуждающимся. Для людей, имеющих капитал, это означает создавать новые рабочие места. Целью жизни христианина ни в коем случае не может быть обогащение, приобретение и приумножение собственности. Жить так – значит деградировать в личном и духовном плане. Напротив, умеренность в том, что касается пользования материальными благами и их приобретения, свидетельствует о человеческой и христианской зрелости, является необходимым условием следования за Христом и эффективного апостольского служения в мире. Пресвятая Богородица – Та, Которой добродетель духовной нищеты была присуща в наивысшей степени – поможет нам сегодня принять конкретное решение в том же направлении: решение, пусть и касающееся мелочей, зато весьма конкретное.

   1. Господь приглашает всех нас поработать в Его винограднике. Он призывает нас к участию в Его деле – деле Искупления мира.

   2. Любое время и любые обстоятельства вполне годятся для апостольского служения. Пример первых христиан.

   3. Любой человек, которому довелось иметь дело с нами, должен получить от нас импульс к еще более близкому общению со Христом.



   69.1 В сегодняшнем Евангелии^[1012] Господь сравнивается с хозяином, который несколько раз в течение дня отправляется нанимать работников для своего виноградника: ранним утром, в третий, шестой и девятый час. С теми, кто был нанят первым, он условился относительно заработной платы. Она должна была составлять один динарий. Прочих хозяин также нанимал на условиях достойной оплаты. Наконец, около одиннадцатого часа, когда рабочий день близился к завершению, хозяин вновь пошел искать работников. Встретив потенциальных рабочих, он спросил у них: что вы стоите здесь целый день праздно? И им тоже дал работу в своем винограднике.

   Господь открывает нам основополагающую истину: все без исключения люди имеют свое призвание от Бога. Одних Иисус призывает следовать за Собой на рассвете их жизни, т.е. еще в юном возрасте. Можно сказать, что эти люди особым образом возлюблены Богом: ведь их Он призвал так рано! Других Господь призывает, после того, как они прошли уже значительную часть своего жизненного пути. Все люди призываются в разнообразных ситуациях – ситуациях современного мира, в котором всем нам выпало жить. Динарий, который все получают в конце трудов, символизирует вечную славу, участие в Божественной жизни, приобщение к Его безмерному блаженству и несравненной радости. Впрочем, последнее отчасти достигается уже здесь, на земле – потому, что мы трудимся для Учителя и посвящаем Ему свою жизнь.

   Труд в винограднике Господнем, на какую бы пору нашей жизни он ни приходился, есть ничто иное, как соучастие в деле Искупления мира. Речь идет о возвещении Евангелия вовремя и не вовремя, о помощи ближним в подготовке к таинству исповеди, об обучении их правильному испытанию совести, о наставлении относительно духовных благ этого таинства, о приглашении еще больше сблизиться со Христом в постоянной молитве. Мы призваны к сотрудничеству со Христом, которое может выражаться и в нашем участии в процессе катехизации и воспитания новых членов Церкви, и в материальной поддержке внутрицерковных и апостольских инициатив, и в свидетельстве нашему ближайшему окружению. Мы – посредством вовремя поданного доброго совета или братского вразумления – должны отводить наших ближних от пути греха, от неугодной Богу жизни, а с другой стороны, действуя мудро и предваряя свои слова настойчивой молитвой, открывать перед ними широкие горизонты все более полного посвящения себя Богу.

   Всякий, кто призван трудиться в Божьем винограднике, обязан всеми возможными способами включаться в Божий замысел Спасения и помогать спасаться другим людям. Помогая другим, мы спасаемся сами^[1013].

   Нельзя следовать за Христом, не возвещая при этом Благую Весть о всеобщем призвании всех людей к служению Господу, ибо тот, кто в сей жизни радеет лишь о собственной выгоде, еще не вошел в виноградник Господень^[1014]. Служат же Христу те, которые стараются приобрести все новые души и спешат привести в виноградник других^[1015]. Спешить же следует потому, что время коротко.



   69.2 Господь выходит нанимать работников для Своего виноградника в разное время и при разных обстоятельствах. Всякое время, всякая минута являются благоприятными для апостольского свидетельства. Новые работники виноградника Господня могут появиться в любую минуту и принести огромную пользу. Господь призывает каждого человека, учитывая его личную ситуацию, привычный для него образ жизни, его недостатки, а также перспективы стяжания добродетелей. Между тем, великое множество людей умирает, так и не узнав, что Христос до сих пор жив и призывает всех ко Спасению, поскольку никто не сказал им об этом, никто не ознакомил их с этим желанием Господа. Так можем ли мы и дальше оставаться безработными, уклоняясь от свидетельства о Господе? Быть может, ты возразишь мне: “Но почему я должен стараться?” Тебе отвечаю не я, но Апостол Павел: ”ибо любовь Христова торопит нас”(2 Кор 5,14). Вся жизнь человеческая слишком мала для того, чтобы вместить твою любовь^[1016].

   Первые христиане прекрасно понимали, что для апостольского служения нет и не может быть ограничений: ни с точки зрения лиц, которым оно адресовано, ни с точки зрения мест, ни с точки зрения ситуаций… Евангелизация часто начиналась с домочадцев. Бесчисленные семьи, от последнего раба до детей и их родителей, принимали веру и жили отныне для Христа. За ними следовали соседи, клиенты, знакомые по работе, по рынку, по службе в армии… Совместная лагерная жизнь, многочисленные контакты с окружением, а затем – и зрелище мученичества, могло способствовать распространению Евангелия среди солдат. Армия регулярно поставляла мучеников в Италии, Африке, Египте и на берегах Дуная. Последнее гонение началось именно с чистки в легионах^[1017].

   Первые христиане спасали души во всех ситуациях, даже в тех, которые, с человеческой точки зрения, могли показаться неблагоприятными, например, в суде. Апостол Павел, будучи заключенным в Кесарии, выступает с речью перед прокуратором Фестом и царем Агриппой. В ней он с энтузиазмом возвещает основные истины веры о Воскресении Господа. Слушатели были удивлены. Когда он так защищался, Фест громким голосом сказал: безумствуешь ты, Павел! большая ученость доводит тебя до сумасшествия^[1018]. Святой Беда Достопочтенный так комментирует этот возглас Феста: Он считал безумием, что человек, закованный в кандалы, не пытается отвести обращенные против него обвинения, а говорит о своих убеждениях, просвещающих его изнутри^[1019].

   Чуть позже Агриппа скажет Павлу: ты немного не убеждаешь меня сделаться христианином. А Павел ответит: молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме этих уз.^[1020]

   А мы…? Стараемся ли мы – настойчиво и терпеливо – вести наших родственников, соседей, друзей к Господу? Любовь ко Христу поможет нам обрести смысл собственной жизни в апостольском служении. Не будем же терять ни одного шанса для свидетельства: любой момент является благоприятным, чтобы пригласить новых работников в виноградник Господень. Человек в любом возрасте может духовно плодоносить.



   69.3 При чтении сегодняшнего Евангельского текста нас может удивить поведение хозяина: зачем он отправился нанимать работников, когда рабочий день фактически закончился? В не меньшей степени удивляет и ответ “работников одиннадцатого часа”: никто нас не нанял. Иначе говоря, никто не сказал им, что хозяин земельного надела ищет людей для работы в своем винограднике. Тот же ответ могли бы дать и многие современные крещеные христиане: их вера ослабевает, поскольку ими никто не занимается. Ты беседовал с этим и с тем, и с тем еще, ибо тебя снедает забота о душах. Этот испугался; тот посоветовался с “благоразумными”, которые дали ему неверный совет... – Проявляй упорство, чтобы никто не смог потом оправдаться, говоря: ”quia nemo nos conduxit – никто нас не нанял”^[1021]. Мы должны вести себя так, чтобы никто из наших родственников, друзей, соседей, никто из тех, кто провел с нами вечер или был нашим попутчиком, или работал с нами на одном предприятии, или учился с нами в одном учебном заведении, в итоге не имел права сказать, что не обнаружил у нас любви ко Христу и не был ей “заражен”. Если любовь по-настоящему велика, она переливается через край и проявляется в каждой мелочи. Павел должен был почувствовать, что тайне Спасения во Христе будет нелегко пробиться в умы эллинов сквозь броню мифологического мышления, как и сквозь щит многочисленных философских спекуляций. Однако апостол не сложил оружия. Побежденный в Афинах, он проявил “святое упрямство”, проповедуя Евангелие всему творению. То же святое упрямство привело его в Рим, где он и встретил свою смерть^[1022].

   Кто-то будет тронут нашим вдохновенным и радостным свидетельством слова, другим поможет наш пример – в труде, в переживании болезней и тягот, третьим – наше чуткое, продиктованное любовью, отношение… Кроме того, на всех без исключения должна воздействовать наша глубокая молитвенная жизнь и радостное расположение духа подлинного последователя Христа. Пусть же ни у одного из людей, которым довелось с нами столкнуться при тех или иных обстоятельствах, в конце жизни не возникнет желания сказать, что до него никому не было дела.

   Некоторые работники в винограднике выразили свой протест во время выдачи зарплаты. Протест не имел оснований: ведь каждый работник получил условленную заработную плату в размере динария. Они не знали, что сама возможность служить Господу – это величайший дар, полученный свыше. Трудясь для Христа, мы обретаем статус царственного священства и получаем повод благодарить: Сам Бог призвал нас с торжища в Свое небесное имение! Для нас – апостолов мира сего – само служение должно стать наградой: настоящий апостол не может искать ничего для себя лично. Он лишь ищет возможности еще больше любить Христа, еще самоотверженнее служить Ему. По той же причине он призывает всех окружающих идти работать к Господу на Его поле. Господь никогда о нас не забудет. Нам же нельзя забывать, что на динарии выгравирован царский лик^[1023]. Иначе говоря, в этой жизни Бог вручает нам Свой образ. При наступлении же сумерек Он введет нас в вечную славу: каждый получит свою награду по своему труду^[1024].

   А теперь помолимся вместе Деве Марии. Матерь Божия и Матерь наша, Ты, Которая видела, как рос Иисус, как Он делал первые успехи в мире людей, научи меня правильно использовать время, служа Церкви и людям. Научи меня всегда, когда это нужно, слышать сердцем Твое ласковое напоминание о том, что мое время принадлежит не мне – но Отцу моему Небесному^[1025].

   1. Нас приглашает Христос.

   2. Как следует готовиться к Святому Причастию. Избегать рутины.

   3. Любовь ко Христу Евхаристическому.



   70.1 Многие евангельские притчи включают настойчивый призыв Иисуса, обращенный как ко всем людям вообще, так и к каждому человеку в его конкретной ситуации. Ныне Господь рассказал нам о царе, который сделал брачный пир для своего сына и послал рабов собрать приглашенных гостей.

   Метафора пира была хорошо известна еврейскому народу: в свое время пророки засвидетельствовали, что Бог устроит праздничную трапезу для всех народов в связи с пришествием Мессии. И сделает Господь Саваоф на горе сей для всех народов трапезу из тучных яств, трапезу из чистых вин, из тука костей и самых чистых вин^[1026]. Эта трапеза символизирует полноту благ Воплощения и Искупления, а также бесценный дар Евхаристии.

   В притче о брачном пире Иисус обращает наше внимание на тот факт, что на Божие великодушие мы часто отвечаем холодным, равнодушным отказом. Господь послал Своих рабов собрать званых, однако званые прийти не захотели. Иисус, наверняка, рассказывал эту притчу с большой душевной болью, имея в виду многочисленные людские отговорки, с которыми Ему придется столкнуться на протяжении многих веков. Так тщательно приготовленные блюда останутся на столе нетронутыми, а зал пиршества никогда не наполнится: ведь Иисус никого не принуждает войти в него.

   Господь опять посылает других рабов: скажите званым: вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и все готово; приходите на брачный пир. Однако приглашенные пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою… Притом некоторые не только отвергли приглашение, но и прямо выступили против пригласившего их хозяина: прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их. На любовь они ответили насилием.

   Иисус приглашает всех нас к более близкому общению с Самим Собой, к более полному посвящению и доверительности. Он ежедневно призывает нас сесть за уже сервированный стол. Он не только приглашает, но и дает Себя Самого в пищу: ведь пиршество – это ничто иное, как прообраз Святого Причастия.

   Сам Иисус – это необходимая нам для жизни пища, это лекарственное средство для повседневных нужд^[1027], без которого наша душа обречена ослабнуть и умереть. Скрытый под видом хлеба Иисус постоянно ожидает нас: Он надеется, что мы с любовью и благодарностью примем Его: все готово, – говорит Он каждому из нас… Очень многие, однако, не ценят по достоинству Евхаристии и связанные с этим таинством блага. Званые из притчи не пришли, сославшись на четыре незначащие причины: они не оценили любви Христа, явленной в Святом Причастии.

   Подумай, какая великая нам дарована привилегия, – обращается к нам Святитель Иоанн Златоуст, – какую трапезу ты вкушаешь. Мы вкушаем Того, Кого с трепетом созерцают ангелы. Ослепительное сияние не позволяет им видеть Его лик, мы же становимся Телом Христа^[1028].

   Поскольку за столом у Господа много свободных мест, Он надеется, что по крайней мере мы не отвергнем Его приглашения. Непостижимым образом Он желает посетить нас, принести нам Свою любовь и радость. Он дает нам задание: пригласить к Его столу как можно больше других людей: итак пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир. Господь надеется, что Его зал все-таки наполнится, а потому посылает нас, чтобы мы – в рамках сердечного, терпеливого и плодотворного апостольского свидетельства – помогли нашим друзьям и знакомым познать, какое это великое счастье – встретиться со Христом. С другой стороны, мы сами тоже были однажды найдены и приглашены: Слышите, откуда вы были приглашены? С перепутья. Вы были духовно хромыми и увечными, а это куда хуже, чем физическая немощь^[1029]. Господь, тем не менее, был весьма милосерд к нам и даровал нам Свое близкое общение.



   70.2 Однако мы не можем явиться перед Господом в каком угодном виде. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде?

   Приглашение приступить к тщательно приготовленной Евхаристической трапезе мы получаем ежедневно. Мы знаем особенности своего характера, его положительные и отрицательные стороны, его достоинства и недостатки. Очень часто мы оказываемся недостойными сесть за стол с Иисусом Христом.

   Нам необходимо сделать испытание совести. Нам необходимо спросить самих себя: не приходим ли мы к Господу в “духовных лохмотьях” наших скрытых недостатков и нераскаянных грехов? Когда встречают знатных земных особ, все одеты торжественно, празднично, играет оркестр, подносят цветы. Как же должны готовиться мы, чтобы принять в нашу душу Христа? Подумайте: что бы мы делали, как бы себя вели, если бы нам дано было причаститься один-единственный раз в жизни?^[1030] Наверняка, ночью мы не сомкнули бы глаз, мы придумали бы, что Ему сказать, о чем Его попросить… Никакая подготовка не казалась бы нам достаточной… Именно таким образом мы и должны принимать Его ежедневно.

   Участник пиршества, одетый не в брачную одежду, услышал призыв и с радостью отправился на праздничную трапезу, однако он не отдавал себе отчет в том, что значит, получить подобное приглашение. Господа нельзя принимать кое-как: в рассеянности, невнимательно, не сознавая, что делаешь. Всякое “хорошее Причастие” предполагает, что мы принимаем у себя Господа, будучи в состоянии благодати. Наша Матерь Церковь настаивает и предостерегает: никто не может приступать к Святому Причастию в состоянии смертного греха, независимо от того сокрушается ли он о нем или нет, если прежде не побывает на исповеди^[1031].

   Величайший дар Святого Причастия требует соответствующей подготовки – и душой и телом. Поэтому необходимо как можно чаще приступать к исповеди, даже если мы не имеем на совести тяжелого греха. Подготовиться к Причастию мы можем, пробуждая в душе желание очищения, совершая акты веры, любви и смирения в момент принятия Господа.

   Любовь оплачивается любовью… В особенности же – любовь ко Христу. Евхаристическая встреча – это, по сути, встреча любви^[1032]. Частое причащение не должно стать причиной равнодушия. Грех равнодушия совершает тот, кто не готовится, кто не делает всего возможного, чтобы Господь, постучавшись в двери его сердца, не застал его рассеянным. Было бы очень невежливым приступать к Причастию, думая в это время о другом. Равнодушие – это ничто иное, как недостаток любви, недостаток почтения к Святому Причастию. Мы прекрасно знаем, что до конца подготовленными к причащению мы не будем никогда. Наше ничтожное жилище никогда не будет соответствовать величию Гостя. Однако Господь принимает от нас даже то немногое, что мы можем Ему предложить. Если бы некое знатное лицо, занимающее высокое положение, или некий богатый и могущественный друг сообщили нам о своем скором визите в наш дом, как же тщательно мы бы его убирали, с какой старательностью прятали бы все, что только может оскорбить их взор! Пусть же тот, кто сделал зло, омоет свою грязь и скверну, прежде, чем устроить в своей душе жилище Господу^[1033].



   70.3 Ты приготовил предо мною трапезу…^[1034] Как же радостно сознавать, что Господь так облегчает нам встречу с Ним! Как же радостно сознавать, что Он Сам хочет, чтобы мы Его вкушали!

   Частая исповедь – это лучшее средство подготовки к частому причащению. Кроме того, мы можем возбуждать в себе желание очиститься и быть со Христом Евхаристическим, причем делать это со все большей верой и сердечностью. Стремление ходить перед Богом на протяжении всего дня и как можно лучше справляться со своими повседневными обязанностями поможет нам принимать Святое Причастие с большей любовью. Принимая Евхаристию, мы должны остро ощущать потребность в покаянии за каждый совершенный нами грех, мы должны наполнить весь наш день молитвами благодарения и духовными причащениями, так, чтобы наше сердце без остатка было отдано Господу: на работе, в кругу семьи, во всем, о чем мы думаем, и что мы делаем.

   Завершая наше размышление, мы можем еще раз повторить слова Папы Иоанна Павла II, обращенные ко Христу, пребывающему в дарохранительнице: Господи Иисусе! Мы стоим перед Тобой, зная, что Ты нас призываешь и любишь такими, какие мы есть. ”Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живого” (Ин 6,69). Твое присутствие в Евхаристии началось с момента жертвоприношения Тайной Вечери и продолжается доныне – в Твоем общении с нами и даровании нам всего, что есть у Тебя. ”Умножь в нас веру.” (…) Ты – наша надежда, наш мир, наш посредник, брат и друг. Наши сердца исполняются радостью и надеждой, ибо мы знаем, что Ты ”всегда жив, чтобы ходатайствовать за нас” (Евр 7,25). Наша надежда претворяется в доверие, в пасхальное ликование, в неотложное путешествие в Твоем сопровождении к Отцу.

   Мы хотим чувствовать так, как чувствуешь Ты, оценивать все происходящее так, как Ты его оцениваешь. Ведь Ты – начало, средоточие и завершение всего на свете. Имея такую надежду, мы хотим привить этому миру иерархию ценностей, основанную на Евангелии, в которой Бог и Его спасительные дары определяют расположение нашего сердца и нашу жизненную позицию.

   Мы хотим любить так, как любишь Ты. Ведь Ты отдаешь Свою жизнь и Себя Самого вместе со всем тем, чем владеешь. Мы хотели бы повторять вслед за апостолом Павлом: ”для меня жизнь – Христос” (Флп 1,21). Без Тебя наша жизнь не имеет смысла. Мы хотим научиться близкому общению с Тем, о Ком мы знаем, что Он нас любит, ибо в обществе столь надежного друга можно справиться с любыми проблемами (…).

   Ты даровал нам Матерь, и Она научит нас размышлять об этих истинах и сохранять их в своем сердце. Ведь Она Сама стала совершеннейшей из матерей, принимая Слово и воплощая Его в Своей жизни^[1035].

   1. Наибольшая заповедь в Законе. Любить всем своим естеством.

   2. Любить Бога еще и сердцем.

   3. Как мы проявляем свое благочестие.



   71.1 Любовь к Богу весьма важна для человека: лишь она одна имеет абсолютное значение, лишь ради нее был сотворен человек. Она – главное дело человека и здесь, на земле, и там, на небесах. Она приносит человеку ощущение счастья и полноты жизни. Без нее человеческая жизнь пуста. Один человек, очень любивший Господа и очень много страдавший, в конце своей жизни написал следующие достойные восхищения слова: Не страдания делают жизнь бессмысленной, а отсутствие любви. Жизнь никогда не любившего человека – это настоящая катастрофа. Пусть даже он успел сделать очень многое, но у него не было того главного, что всему придает значение – любви к Богу.

   В сегодняшнем Евангелии^[1036] мы читаем о том, как некий фарисей, подойдя к Иисусу и искушая Его, спросил: Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Очевидно, он надеялся найти в учении Иисуса нечто компрометирующее, с тем, чтобы в дальнейшем обвинить Его в ереси. Однако Иисус ответил: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь. Бог не может удовольствоваться определенным местом, которое мы предоставили бы Ему в нашем сердце, нашей душе, нашем сознании. Он требует полной и безраздельной любви. Не крупиц любви или жизни, но всего нашего естества. Бог – это Все. Он – Единое и Абсолютное. Его следует любить ex toto corde, абсолютным образом^[1037], безмерно и безгранично.

   Во Христе Бог ради нашего Спасения стал человеком. Бог любит нас исключительной личной любовью. Притом Он “ревнив” и требует всей нашей любви. Он ожидает, что мы отдадим Ему все, что можем, что мы безоговорочно последуем своему личному, полученному от Него призванию, что мы сохраним верность ему в переменчивых ситуациях повседневной жизни. Будь уверен, сын мой, что Бог имеет право спросить нас: ”думаешь ли ты обо Мне? ощущаешь ли Мое присутствие? ищешь ли во Мне свою опору? Ищешь ли ты во Мне Свет твоей жизни, твой щит… твое все?”

   – В таком случае, утвердись вот в каком решении: в час, который народы земные зовут добрым, я воззову: ”Господи!” В час, что зовется недобрым, я повторю: ”Господи!”^[1038] Мы призваны любить Бога в любой ситуации и всей душой, всем сердцем, всем разумением, всем существом. Бога необходимо любить не только тогда, когда мы направляемся в храм, чтобы помолиться или принять Святое Причастие, но и на работе, и на ложе болезни, терпя неудачи и получая неприятные известия. Мы должны как можно чаще повторять в глубине Своего сердца: “Иисусе, я люблю тебя. Я принимаю эти неприятности ради Тебя, я доведу дело до конца чего бы мне это не стоило, потому что я знаю, что это угодно Тебе, что для Тебя важно, чтобы я трудился на совесть…” После сегодняшнего размышления мы обратимся к Богу с молитвой: Господи, научи меня любить Тебя всем сердцем и всеми моими делами.



   71.2 Сын мой! отдай сердце твое мне, и глаза твои да наблюдают пути мои^[1039].

   Мы призваны возлюбить Бога и чувством, и разумом. Бога следует любить сердцем – своим человеческим сердцем, тем единственным сердцем, которое у нас есть. Сердечность, эмоциональность – это частица того, чем мы являемся. Как люди, – отмечает Иоанн Златоуст в своей полемике с манихеями, считавшими все, относящееся к чувствам, по определению злым, – мы не можем быть полностью лишены эмоций. Мы можем господствовать над ними, но жить без них не можем. Страсти даже могут быть полезны, если их правильно направлять и использовать^[1040]. Читая Евангелие, мы видим, что Иисусу Христу были присущи как Божественная, так и человеческая любовь: Он бывал исполнен теплоты, сердечности, радости и во время молитвы к Своему небесному Отцу, и общаясь с людьми. Иисус был весьма тронут при виде вдовы, потерявшей своего единственного сына, Он плакал над могилой умершего друга, Он ожидал изъявления благодарности от исцеленных им прокаженных, Он был весьма чуток к потребностям других людей и оставался таковым даже в страшные минуты Страстей…

   Чувства и эмоции обычно отражают состояние нашей души: нашу потребность в помощи, в безопасности, в нежности и счастье… И эти – порой весьма глубокие – чувства могут и должны помогать нам приблизиться к Богу: приблизиться для того, чтобы сказать Ему, как мы Его любим, как в Нем нуждаемся, как сильно хотим быть с Ним. Если бы наш образ действий целиком и полностью определялся лишь холодным выбором и расчетом, если бы не принималась во внимание эмоциональная сторона нашего естества, мы не жили бы в соответствии с намерением и призванием Божиим. Бог сотворил не только нашу душу, но и наше тело, а потому и любить Его мы должны всем своим существом: сердцем, умом и всею крепостью. Именно этому учил нас Иисус Христос.

   Однако может случиться и так, что мы почувствуем себя уставшими и холодными, как если бы наше сердце “впало в спячку”. Так бывает, потому что мы не можем до конца контролировать своих эмоций, потому что наши чувства возникают и исчезают “сами собой”, непредвиденным образом. С другой стороны, мы не можем следовать за Господом “через силу”, как если бы на нас была возложена тяжкая обязанность или нам пришлось бы принимать горькую пилюлю. В этом случае необходимо приложить все усилия, чтобы выйти из подобного состояния, причиной которого может быть духовная леность или отсутствие подлинной любви. Нашу любовь к Господу должно отличать, во-первых, постоянство, что достигается усилием просвещенной разумом воли, а, во-вторых, если это возможно, высокие душевные чувства. С помощью Божией вполне возможно заново пробудить эмоции, зажечь пламенной любовью сердце, и все это – даже несмотря на недостаток внутренней удовлетворенности.

   Иногда Бог ведет Себя по отношению к нам как нежная мать, которая протягивает ничего не подозревающему дитяти конфетку в награду за какой-то добрый поступок или даже “просто так”, желая лишь продемонстрировать свое расположение. При этом дитя, и так привязанное к матери, приходит в самый настоящий восторг. Чтобы выразить свою благодарность, оно готово ради мамы сделать все что угодно. То же дитя не позволит себе подозревать маму в нелюбви, даже если не получит от нее лакомства: в наказание за проступок или по той причине, что сладости могут повредить его здоровью. Так обстоит дело и с нашим небесным Отцом, с той только разницей, что Он любит нас несравненно сильнее, чем наша земная мать. Получая от Господа те или иные утешения, мы должны попытаться стать еще ближе к Нему, с еще большим рвением стараться Ему угодить. Вместе с тем, нельзя забывать, что любовь в своем существе отнюдь не сводится к эмоциям.



   71.3 Сердце мое сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности моей^[1041].

   Любовь необходимо постоянно лелеять, беречь и питать. Не впадая в манерность и не ограничиваясь одним лишь внешним благочестием, мы, тем не менее, призваны выражать свое чувство любви вовне: например, с жаром целуя Распятие или с трепетной любовью взирая на изображение Божией Матери. Мы не можем позволить себе являться на встречу с Богом лишь волевым усилием: ведь в этом случае мы скоро измучимся, а наше общение с Господом будет весьма поверхностным. Нельзя забывать, что в отношениях с Богом сердце – это такой помощник, роль которого невозможно переоценить. Твой разум притуплен, бездействен, – ты делаешь напрасные усилия, чтобы привести в порядок твои мысли перед Господом, – истинное отупение!

   Не напрягайся и не беспокойся. – Слушай меня внимательно: настал час сердца^[1042]. “Час сердца” – это самое подходящее время, чтобы сказать Богу несколько простых слов, как если бы мы были малыми детьми, едва прожившими на земле несколько лет. Раз за разом мы будем повторять свои молитвенные восклицания, исполненные благочестия, нежности и любви. Те, кто ходит перед Богом путями Его любви, знают, как важно повторять все те же слова, поступки, жесты. Любовь требует, чтобы таких слов, поступков и жестов день ото дня становилось все больше.

   Созерцание Пресвятого человеческого естества Иисуса, а также ежедневное – хотя бы в течение нескольких минут – изучение Его жизни совершенного Бога и совершенного человека по Евангелиям, поможет нам еще сильнее возлюбить Господа. Нам необходимо как следует присмотреться к Его образу действий по отношению к окружающим. Нам следует научиться у Него милосердному сочувствию, любви ко всем без исключения людям. С особым благоговением мы должны созерцать Его Страсти и Крестную Смерть, то безграничное великодушие, с каким Он воспринимал Свои страдания. Вполне допустимо порой обращаться к Богу словами, выражающими человеческую любовь. Даже эстрадные песни, воспевающие чистое и бескорыстное чувство могут стать подлинной молитвой.

   Любовь к Богу – как и всякая истинная любовь – это не только чувство. Она не имеет ничего общего с “чувственностью”, с пустой сентиментальностью. Она должна стать источником конкретных дел. Больше того, она призвана руководить всей жизнью человека во всех ее аспектах. Любовь подразумевает дела, а не приятные речи. Дела! – Намерение: Я по-прежнему буду неустанно говорить Тебе о своей любви – сколько раз я сегодня говорил Тебе о ней! – но, с помощью благодати Твоей, пусть само поведение мое, повседневные мелочи будут взывать к Тебе, так являя Тебе мою любовь^[1043].

   Любовь к Богу неотделима от любви к Его Пречистой Матери. Ее изображения в немалой степени способствуют пробуждению и углублению испытываемых к Ней чувств. Изображения, иконы и скульптуры Богородицы, находящиеся в частных домах и в общественных местах, в многочисленных церквах и часовнях, помогают верным ощутить Ее непрекращающееся присутствие и взывать к Ее милосердному заступничеству в самых разных житейских обстоятельствах. Они придают проявлениям материнской любви Марии конкретность, в известной мере делают ее “видимой” и, таким образом, побуждают верных обращаться к Ней, доверительно общаться с Нею в молитве, подражать Ее безграничному послушанию воле Божией (…). Тем самым, они помогают нам установить с Матерью Божьей еще более тесную духовную связь^[1044].

   1. Образцовая жизнь. Все наши поступки должны свидетельствовать о том, что Иисус – жив.

   2. Иисус действовал и учил. Его свидетельство доведенных до конца дел и всеобщей любви.

   3. Одного личного примера мало: необходимо еще возвещать учение Церкви, используя при этом всякий “удобный случай” или даже создавая его.



   72.1 Сегодняшнее Евангелие^[1045] повествует нам о том, как Иисус наставлял Своих учеников. Он говорил о той пагубной роли, которую играют книжники и фарисеи, занявшие “кафедру Моисея”, т.е. выступающие в роли религиозных учителей. Между тем, их собственная жизнь далека от провозглашаемых ими принципов. Итак все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают. Святой Иоанн Златоуст задает риторический вопрос: Есть ли что печальнее зрелища такого учителя, о котором можно сказать: единственный способ спасти его учеников состоит в том, чтобы призвать их не следовать его собственному примеру?^[1046]

   Мы должны молиться о том, чтобы среди христиан, занимающих видное положение в Церкви – священнослужителей, влиятельных членов общины, отцов семейств, катехизаторов, занимающихся общественными делами и всех прочих, тем или иным образом призванных быть добрыми пастырями – святых становилось все больше. Миру нужны живые свидетели.

   В личности Иисуса Христа мы видим совершенное единство слова и дела. Его слова подводят итог Его делам – всегда прекрасным и совершенным. Чудные дела видели мы ныне^[1047], – говорят люди, ставшие свидетелями прощения грехов расслабленному и его последующего исцеления. Даже фарисеи вынуждены задаться непростым для себя вопросом: Что нам делать? Этот Человек много чудес творит^[1048]. Тем не менее, они отвергли свидетельство Его дел и, тем самым, стали виновными: Если бы Я не сотворил между ними дел, каких никто другой не делал, то не имели бы греха; а теперь и видели, и возненавидели и Меня и Отца Моего^[1049]. В другой раз Иисус призвал Своих оппонентов доверять очевидным фактам: Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне; а если не так, то верьте Мне по самым делам...^[1050] Господь рассматривает Свои дела как еще одну форму провозглашения учения: дела, которые творю (…), они свидетельствуют о Мне^[1051]. Слова и дела в Его сокровенной жизни в Назарете и в Его публичном служении возвещают одну и ту же истину Откровения.

   Дела повседневной жизни, отмеченной героическим свидетельством, наглядно доказывают, что Христос – жив. Призвание апостола, которое все мы получили в святом Крещении, накладывает обязанность – свидетельствовать о жизни и учении Иисуса Христа словом и делом. Взгляните, как они умеют любить, – говорили современники о первых христианах. Их пример производил неизгладимое впечатление. Первые христиане, по свидетельству Деяний Апостолов, были в любви у всего народа^[1052]. Как раз благодаря этому факту Господь имел возможность ежедневно прилагать спасаемых к Церкви. Обращенные в христианскую веру при каждом удобном случае давали отчет в своем уповании^[1053] и делились своей радостью с другими людьми: Между тем рассеявшиеся ходили и благовествовали слово^[1054].

   Очень многие засвидетельствовали свою веру мученичеством. К мученичеству необходимо быть готовыми и нам, если, конечно, Господь его от нас потребует. Свидетельство мученика, на первый взгляд граничащее с безумием, в действительности является значимым фактором, ведущим к обращению: великое множество людей обратилось именно благодаря мученикам. Поэтому и греческое слово мартир, обозначавшее мученика, буквально значит свидетель – свидетель Христа.

   Однако в большинстве случаев Господь требует от нас ежедневного христианского свидетельства, которое сводится к добросовестному исполнению заданий, присущих и другим людям. Необходимо вести себя так, чтобы окружающие, глядя на нас, могли сказать: “Это христианин, ибо он не имеет в себе ненависти и способен понять, ибо он не фанатик и владеет своими страстями, ибо он жертвует собой и распространяет мир. Ибо он любит.”^[1055]



   72.2 Любовь нуждается в делах: coepit Iesus facere et docere – Иисус делал и (…) учил от начала^[1056]. Он свидетельством жизни и силою слова провозгласил Царство Отца^[1057]. Он не ограничился одними словами, Он не хотел быть наставником, поражающим воображение своих современников исключительно блеском возвещаемого им учения. Как раз напротив, coepit facere et docere – Иисус начал делать, а затем учить: ты и я, мы должны свидетельствовать своим примером, ибо не можем вести двойной жизни: не можем учить тому, чего сами не делаем. Иными словами, нам нужно учить тому, что мы, по крайнем мере, пытаемся делать и за что сражаемся^[1058].

   Господь, на примере Своих долгих трудов в Назарете, свидетельствует об искупительном значении труда и призывает нас достигать самого высокого мастерства в избранной нами профессии или в учебе. Он требует от нас добросовестного, хорошо организованного, упорного труда и вдохновленного любовью отношения к тем людям, с которыми мы имеем дело по долгу службы. Речь может идти о наших коллегах и клиентах, о наших руководителях и подчиненных… Еще одним свидетельством веры должно стать то смирение, с которым мы принимаем неожиданные болезни, а также умение сохранять трезвый рассудок при появлении финансовых проблем. Важное значение имеет и отсутствие гордыни в связи с нашими профессиональными успехами, если Господу будет угодно нам их послать, и форма нашего обычного времяпрепровождения – наше постоянное радостное расположение духа, наша улыбка, которая порой стоит очень дорого… Близость со Христом – это и есть повод для постоянной радости. Радость – это следствие духовного мира. Стяжавший “мирный дух” человек сам становится знамением, побуждающим многих других людей к поиску Бога.

   Добрый пример “жизни по вере” всегда привлекателен. При этом свидетельствовать необходимо о Господе, а не о самом себе. Необходимо действовать так, чтобы Лик Учителя явился в деяниях ученика^[1059], чтобы мы, вслед за апостолом Павлом, имели право сказать: подражайте мне, как я Христу^[1060]. Христос – это тот единственный Образец, с которым мы должны постоянно сравнивать самих себя. Особо мы должны подражать Ему в том, что касается отношения к людям. Любовь – это та отличительная черта, которая характеризовала Самого Иисуса, которую он завещал нам и которая должна стать нашим “опознавательным знаком”: По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою^[1061]. Любовь – наряду с радостным расположением духа и авторитетом мастера своего дела – это еще одно необходимое условие эффективного апостольского служения в нашем окружении. Прежде, чем стремиться сделать святыми тех, кого мы любим, необходимо сделать их счастливыми и радостными. Ничто так не готовит душу к принятию благодати, как радость.

   Ты уже знаешь (…), что владея сердцами тех, кого ты хочешь исправить, и достигая этого кротостью Христовой, ты стоишь на полпути к окончательному успеху. Если твои воспитанники любят тебя и доверяют тебе, если они довольны тобой, их нива готова к посеву. Их сердца – подобно плодородной почве – готовы принять семя твоего слова – слова апостола и воспитателя.

   Не будем забывать о том, что Господь связывал изобилие урожая с приветливым выражением лица, с предупредительностью и вежливостью в обращении, с конкретным и убедительным словом, которое воспитывает и указывает путь, но при этом не наносит ран: ”beati mites quoniam ipsi possidebunt terram – блаженны кроткие, ибо они наследуют землю”. Не будем забывать и о том, что мы – люди, которые имеют дело с другими людьми. Мы – не ангелы, даже если мы стремимся жить для блага других душ. Как раз по этой причине наш внешний вид, наша улыбка, наши манеры в немалой степени влияют на конечный результат нашего апостольского служения^[1062].



   72.3 Итак, необходимо действовать и учить: влиять личным примером и возвещать учение Церкви. Для того, чтобы учить, недостаточно просто действовать, – замечает Иоанн Златоуст. – Это не я говорю, это говорит Сам Христос: ”кто сотворит и научит”, – сказал Он, – ”тот великим наречется в Царстве Небесном” (Мф 5,19). Если бы действие само было учением, можно было бы ограничиться одной второй частью утверждения: достаточно было бы сказать: кто сотворит. Однако Господь, отличая научит от сотворит, дает нам понять, что в совершенном домостроительстве свое место находят и дела, и слова, причем и те, и другие подкрепляют друг друга^[1063]. Слово и дело нельзя воспринимать как полностью отличные друг от друга или даже противоположные факторы. Слово – это знамение, это возвещение Христа; но таким же образом и личный пример – это знамение, это одна из форм обучения, подтверждающая истинность сказанных слов. Апостольство состоит не только в свидетельстве жизни: истинный апостол ищет случая словом возвещать Христа и неверующим, чтобы привести их к вере, и верным, чтобы наставить и укрепить их, чтобы побудить их к более ревностной жизни^[1064]. Многое ли может поведать язычнику образцовый образ жизни христианина, если при этом он не скажет о найденном нами великом сокровище – о Самом Христе? Ведь мы свидетельствуем не о самих себе, а о Господе. Мы – Его свидетели в мире. Между тем, никто не может быть “свидетелем себя самого”. Любой свидетель свидетельствует о неких фактах или о неких истинах, которые он призван возвещать. Иисус требует от нас как жизни по вере, так и публичного возвещения Своего учения.

   Мы призваны дать свидетельство Господу всей своей жизнью, и, вместе с тем, искать случая, чтобы свидетельствовать о Нем словом. При этом нельзя терять ни одного шанса. На нас возложена обязанность: сделать путь ко Христу для других людей радостным и приятным. Если мы будем так поступать, очень многие наши близкие захотят последовать за Господом, а со временем и сами станут провозвестниками Его мира и радости.

   Однажды некая женщина, глубоко тронутая учением Иисуса, принялась восхвалять Матерь Господа: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие! , на что Иисус ответил: блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его^[1065]. Между тем, никто не был верен слову Божию так, как Пресвятая Дева Мария. Обратимся же к Ней – образцу всех добродетелей – с сердечной просьбой: помочь нам воплотить в жизнь наше решение, касающееся безукоризненного поведения – такого, которое могло бы стать примером для всех прочих людей.